масегофлуд

притащила с лужайки.

@темы: Мася

---

В поддержку Маси!

Я голосую за СЕРГЕЯ ЛАЗАРЕВА в номинации «Лучший исполнитель» на Премии Муз-ТВ 2010 / Проголосовать!!!

@темы: Мася

---

good old smlash (из закромов родины)

Название: не имеется
Автор: Я!
Бета: я же, шесть лет спустя)))
Пейринг: Влад Топалов/Сергей Лазарев
Рейтинг: типа нца)))
Жанр: pwp
Дисклеймер: смыши, хоть уже и бывшие, принадлежат тока себе, все совпадения случайны, свечку нигде не держала и проч. бла-бла-бла))
Ворнинг: написано аж в феврале 2004 года, но поскольку предполагалось продолжение, то нигде не публиковалось. но продолжения нет и уже не будет. поэтому выкидываю сюда как есть. время действия - наверно вторая половина 2003 года)))

Влад готов был убить устроителей банкета. Какого черта поставили на стол столько водки?! Нет, конечно, какой нормальный мужик откажется от водки, да еще и на халяву?! Но в том-то все и дело, что отказаться силы воли не хватит, а как прикажете выступать назавтра в состоянии дичайшего похмелья, которое никто не отменит? Поэтому первый час банкета Влад с интересом наблюдал за борьбой происходившей внутри него – пить или не пить, а потом, когда внутренняя борьба закончилась, стал наблюдать за борьбой остальных.
Сережка этим самым вопросом мучился не долго. Быстро нализался и куда-то исчез. Музыканты накачивались помаленьку – грамотно и основательно. Влад подумал, что надо бы у них поучиться. Остальные участники банкета, тоже закладывали за воротник каждый в меру своих способностей. Только несколько особей, еще вначале вечера вычисленных Владом как представители второй древнейшей, были слишком трезвы. И это не было хорошо. Все-таки не стоит перед ними в зюзю упиваться. «но я еще и не напился!» – подумал Влад, вставая на ноги и почти не качаясь при этом. Папа может гордиться своим сыном! А вот Сережки давно не видно, и это тоже не есть хорошо. Надо бы его найти, пока журналюги раньше не разыскали. И ладно бы если б разыскали спящим в какой-нибудь куче… а то могут и вполне живого найти, говорящего… а если уж у трезвого Сережки язык опережает мозг на три версты, то по пьяни мозг отключается вообще. Поди потом доказывай, что он чего-то не говорил.
В общем, Влад отправился на поиски Сережи.
Некоторое время эти поиски были безрезультатными. И трезвый Влад вполне возможно бы бросил это занятие, рассудив, что раз он не может найти друга и брата, то и другие не найдут. Но пьяный Влад как раз и отличался от трезвого повышенной упертостью и отсутствием способности мыслить логически. Поэтому он упорно продолжал нарезать круги по клубу, в котором банкет и происходил.
На третьем круге удача улыбнулась ему. Влад забрел в какой-то уголок и увидел целующуюся парочку. Причем не просто целующуюся, а уже перешедшую в стадию активных действий, именуемую некоторыми остроумными лицами «кричальным сексом». Одна половинка парочки привалилась к стене, вторая стояла перед ней, точнее, перед ним на коленях. Еще одно отличие пьяного Влада от трезвого: трезвый бы сразу же тактично смотался, а пьяный пошел на поводу у низменных инстинктов и остался смотреть бесплатную порнушку.
Парочка его не видела.
Постепенно до Влада стало доходить, (а был полумрак, да еще и от винных паров в голове Влад, как всякий близорукий человек, плохо видел) что один из участников парочки чем-то ему знаком… И вроде именно на его поиски он сюда и отправился. Но додумать у Влада не получалось из-за стонов доносившихся со стороны парочки. Наконец стоявший парень кончил, и Влад облегченно вздохнул… но тут поднялся на ноги второй… в неверном свете неонового огня показался его профиль, до боли знакомый.
Влад замер, выжидая момент, когда профиль нарисуется еще раз. А парочка тем временем повернулась поменявшись местами, и обладатель профиля оказался прижатым к стене. Он откинул голову назад, и Влад получил возможность рассмотреть его.
– Сережка?! – удивленно воскликнул Влад.
Две головы недовольные, что их оторвали от поцелуя, повернулись на него. Сережка его узнал и расплылся в глупой улыбке:
– Вла-а-адик пришел!
Его визави убрал руки из его штанов и неприязненно посмотрел на Влада.
– Кто это такой?
– Это Владик. Мой… братик… Мы… это… вместе… работаем… – кое-как объяснил Сережка и потянулся к парню за поцелуем.
– Шел бы ты отсюда, – обратился парень к Владу. – Видишь – мешаешь.
– Не, – Влад не согласился. – Это ты бы шел отсюда. А если сюда кто-то еще придет? Вас застукают…
– А мне положить на это! – ответил парень, снова стискивая Сережкины ягодицы.
– А мне нет! – сказал Влад, наблюдая за его руками.
– Слушай, если он – твой парень, так сразу и скажи!
– Да, он мой парень! – Владу показалось, что это действительно хороший способ спровадить незнакомого молодого человека и избавиться от опасности быть пойманными журналюгами.
Молодой человек тут же отпустил Сережку, застегнул свои брюки и ушел, похлопав на прощание Влада по плечу со словами:
– Сочувствую, такой блядун, хотя сосет просто супер. За это можно многое простить.
Пока Влад приставлял на место отвалившуюся челюсть, парень успел скрыться. Остался один Сережка с расстегнутыми штанами, развратной улыбочкой и пьяными глазами, в которых не читалось ни одной дельной мысли. Влад подошел к нему поближе, хотел сказать, чтоб он застегнул ширинку, но Сережка неожиданно напал на него и прижал к стене.
– Значит, я твой парень? – горячо зашептал в ухо. – Вот как истина открывается! – и полез целоваться.
Влад отвернулся: от Серого неприятно пахло перегаром и чужой спермой.
– Серень, ты пьяный, пошли домой.
– Да, конечно… – Сережка все-таки нашел его губы и впился в них.
Полминуты Влад сопротивлялся, а потом прекратил – ему понравилось. Оказалось, Сережка просто виртуозно целуется. Потом пошли в ход и руки. Влад обнаружил, что штаны на Сережке расстегнуты и вот-вот свалятся, грех было не воспользоваться. Серый застонал от удовольствия, когда ладони Влада стали гладить его попу и пах.
Влад сам стонал от наслаждения, но пути пьяных мыслей неисповедимы. Именно в тот момент, когда сережкины пальцы пробрались в его трусы и начали творить там нечто волшебное, Влад подумал: «А если нас сейчас сфоткают – отец мне завтра снимет голову» и резко обернулся.
Слава богу, за ними никто не наблюдал. Но кайф был испорчен, хотя сережкины пальцы и губы все еще блуждали по телу брата. Влад почему-то почувствовал себя протрезвевшим и оттолкнул Серого. Возобладало одно желание: убраться отсюда на фиг.
Сергей не понял, что произошло, но позволил Владу поправить на себе одежду и вывести на свет божий.
Влад сообщил директору группы, что они устали и едут в гостиницу – спать. Директор был так любезен, что проводил их до машины. Устроившись на заднем сидении, они поехали через ночной город, Серый сразу же заснул, улегшись на Влада. Да как улегшись! Голову ему на плечо, ноги – на сиденье, под себя, а руку опять же ему на ширинку. И сколько Влад ни пытался эту руку убрать, она неизменно там оказывалась. Так что Владу про сон пришлось забыть. Насмотрелся, как Серый с каким-то парнем сосется, потом сам с Серым целовался и вот теперь… А сколько у него не было секса? Влад не вспомнил – значит, давно. Вот и получается…
Когда приехали в гостиницу, настроение Влада только испортилось, а к тому же начала побаливать голова. Сбросив полудохлого братца на диван в своем номере – до его номера Владу было лень его тащить, а этой пьяни все равно, где спать, – Влад решил подлечиться чем-нибудь покрепче из своих запасов. Но не успел он насладиться разливающимся по телу теплом и здоровым пофигизмом, как за спиной раздался сонный голос:
– И мне тоже, пжалста!
Это Лазарев подполз и пытался открыть глаза.
Влад с сомнением посмотрел на него: налить или не налить? Но Серый прервал его размышления:
– А я тебя за это поцелую! – и он захихикал в восторге от своей «шутки»
Влада передернуло: он вспомнил сережин поцелуй, и ему стало душно и тесно в районе ремня на бедрах. Он налил, протянул Серому стопку, а потом вдруг выпил сам и потащил возмущенного братца на кровать. Он почувствовал, что не может все этого оставить просто так…
– Правду говорят, что ты классно сосать умеешь? – спросил он.
Лазарев гордо ухмыльнулся, как бы говоря «а то!»
– Докажи! – и Влад принялся, запутываясь в застежках, освобождать свою изнывающую от желания плоть.
Серый посмотрел на него абсолютно трезвым взглядом, еще раз хмыкнул – уже серьезно – и сам расстегнул владькины ремень и джинсы. Влад еще раз задохнулся, и почти подумал, что надо бы оттолкнуть развратного братца, чтобы наутро не было мучительно больно… Но все-таки он был слишком пьяным. Он откинул голову назад и закрыл глаза, и полностью отдался Сережкиным умелым рукам и рту. А через минуту все посторонние мысли просто вылетели из его головы. До самого утра.
Утром Влад проснулся с ужасной головной болью. И первой мыслью было, что не надо было поддаваться на провокации организаторов банкета и напиваться… Он еще раз, как делал всегда, просыпаясь в жутчайшем похмелье, поклялся себе завязать с пьянством. И наконец-то собрался с силами встать и поискать чего-нибудь спасительного… И, откинув одеяло, заметил, что в кровати он спал не один. Значит так, решил Топалов, пьянству – бой, блядству - … нет, на «гёрл» лежащее рядом тело не походило, наоборот, имело все признаки принадлежности к мужскому полу, а точнее – принадлежности к его двоюродному брату Сергею Лазареву.
Влада прошиб холодный пот, и он почувствовал, что разом протрезвел. В памяти промелькнули кое-какие подробности прошедшей ночи. Не все, и на том спасибо – иначе Влад бы умер от стыда. И оставалось только надеяться, что у Сереги с памятью будет еще хуже.
За час, проведенный в гостиной в обнимку с бутылкой минералки – единственное, что обнаружилось в номере, а выходить Влад не хотел, – в похмельной голове пронеслись тысячи диких мыслей, одна хуже другой о том, что теперь будет. Как им теперь с Сережей жить… Влад чувствовал, что загоняет себя в истерику, чего с ним уже давно не случалось, но ничего с собой поделать не мог. Самым простым способом избавиться от мучений было пойти, разбудить Сережу и поговорить с ним по душам, но Влад так и не двинулся с места. Наконец Лазарев сам проснулся. Влад понял это по характерным звукам из спальни.
Сережа со стоном сел и долго проклинал всех и вся на отличном русском-матерном за то, что у него раскалывается голова, и он не может открыть глаза, потом за то, что у него затекли руки-ноги, за то, что какие-то уроды изобрели одежду, а другие… даже не уроды, а уродища заставляют людей эту одежду носить, при том, что просто невозможно с первой попытки попасть в узкую штанину. Далее шли проклятия всем, кто придумал двери и то, что их надо открывать, тем, кто сделал унитазы слишком маленькими, а не размером с озеро, и тем, кто поставил раковину на уровне пояса – ведь можно и морду разбить наклоняясь. В общем, обычный похмельный утренний лазаревский бред. Влад не обращал внимания. Он ждал, пока Сергей закончит умывание и выйдет в гостиную.
Он вышел. Прислонился в изнеможении к притолоке и простонал:
– Владь, дай чё-нить выпить. Ща сдохну.
Влад отдал ему бутылку, где еще оставалось немного минералки. Серый выпил ее одним глотком и разочарованно заглянул в бутылку. Потом посмотрел на Влада. У Топалова перехватило дыхание. События минувшей ночи все яснее всплывали в его памяти. А когда Сережка положил руки ему на плечи и наклонил голову, у него вообще тяжело застучало в висках и как-то нехорошо потянуло в животе.
– Владь, – хрипло прошептал Серый, – пообещай мне, что больше никогда…
Серый сделал паузу, чтобы прокашляться, а Влад только сумел пискнуть:
– Что?..
– Никогда не позволишь мне так надираться. Ты же знаешь, что мне нельзя.
Влад шумно выдохнул и кивнул в ответ.
На этом объяснение между братьями закончилось.
Лазарев поплелся в свой номер – переодеться и причесаться, чтоб не стыдно было спуститься в ресторан, по пути он продолжал крыть всех матом, но похоже, о том, что случилось ночью в этой комнате не помнил. Влад вздохнул спокойно. Ему совсем не хотелось напоминать Сергею об этом. Лучше сделать вид, что ничего не было.
И какое-то время ему это удавалось...

@темы: мое творчессство, smlash

---

еще про ОТП)))

а этого бы Мася не одобрил)))
(осторожно - очень хайкью!)
*ну, конечно, если бы вдруг стал разглядывать ноги Билля... в чем я сильно сомневаюсь. чего на ноги пялиццо, если то, что выше - такая красота)))*

зы: еще хайкью здесь

@темы: токияатель

---

ОТП)))

13 марта Мася на выступление надел кулончик с перышком.


а спустя пару месяцев Билль, видимо, чтоб не отставать - сразу с двумя перышками))

@темы: Мася aka Йожег, токияатель, ОТП

---

Omne Animal... Часть 4

Окончание истории о том, что случилось в черной Ауди Q7 на стоянке у Очень Пафосного Клуба...
пейринги, рейтинги - см. в первом посте

первая часть
вторая часть
третья часть

окончание

– Что-то я протрезвел уже, – недовольно произнес Том, слушая заунывное треньканье на гитаре своего нового приятеля. «Неужели все русские песни такие тоскливые? – думал он, пока Влад что-то напевал себе под нос на родном языке. – Может быть, конечно, там очень крутой текст, попросить, что ли, чтоб написал, и пусть Наташа потом переведет? А то, может, я зря придираюсь?..»
– По-моему, я его усыпил, – сказал Влад, головой указывая на охранника.
Том тут же привстал и увидел, что его верный Цербер действительно полулежит расслабленно на диване и вроде как дремлет. И Том в порыве чувств кинулся Владу на шею.
Не ожидавший такого напора Влад завалился на спину и только и успел отвести гитару в сторону, но в полумраке не заметил низкого столика, с которым несчастный инструмент и встретился с оглушительным жалобным звуком.
Упавший сверху на Влада Том прошипел какое-то проклятье на немецком и затих, вжавшись носом в его плечо.
Влад осторожно приоткрыл один глаз и посмотрел на «дядю Степу». Тот недовольно на них глядел, но вскакивать и как-то исправлять ситуацию явно не собирался. Тогда Влад осторожно похлопал Тома по спине. Тот приподнял голову и огляделся.
– Пронесло? – спросил Том.
– Вроде да, – шепотом ответил Влад, все еще косясь на охранника, снова отвернувшегося от них.
Том захихикал у него над ухом.
– Он, наверно, решил что мы с тобой это... того... – И пока Влад приходил в себя от такого известия, быстро сунул ему в руки гитару. – Ну-ка, играй еще. А когда заснет, тащи бутылку. А потом научишь меня этой колыбельной!

Влад удачно вернулся с бутылкой и даже разлил из-под стола. И они даже успели опрокинуть по стаканчику, как вдруг «дядя Степа» зашевелился. Том, растерявшись быстро заглотнул остатки вискаря, отбросил стакан на диван и накинулся на Влада. Более хладнокровный Влад успел наклониться к столику, чтобы поставить свой стакан. Это его и спасло от губ Тома. В первый момент. И потом он еще какое-то время отбивался от пьяного парня, потому что целоваться с ним у него не было ни малейшего желания. (Он вообще после ухода из группы Сережки решил завязать со всеми этими детскими шалостями. Во-первых, потому что проблем слишком много получалось, а во-вторых, потому что это же был Сережка...)
– Ты чего?! – наконец возмутился Том.
– А ты чего? – спросил в ответ Влад. – Он на нас не смотрит. Поговорил, вон, по телефону и опять задремал.
Том задумался и достал обратно стакан.
– Тогда давай еще выпьем! А то что-то мне не нравятся такие поздние звонки...
И они выпили.
Однако недобрые предчувствия Тома не обманули. Вскоре его охраннику снова позвонили. И тут уже Том, совсем окосевший, взял в свои руки инициативу и Владовы уши.
– Мы заняты! – сообщил он и поцеловал Влада.
Влад офигел и скосил глаза на охранника, поднявшегося на ноги и что-то доказывавшего своему собеседнику.
– Ты чего, целоваться не умеешь? – недовольно окликнул Влада Том, заваливаясь на спину, так что Владу пришлось наклониться над ним. В его глазах плясали дьяволята. И Влад уже пожалел, что притащил бутылку. Судя по всему, Том сейчас был способен на все. Даже на то, чтоб забыть все наутро.
– Вообще-то я не гей... – сказал Влад.
– Я тоже! – с радостью подтвердил Том. – И что? Билла это никогда не останавливало!
– А Билл — это твой брат?.. – в который раз за вечер уточнил Влад.
– Ага! Близнец! – в который раз кивнул Том.
– Ой, нет... – прошептал Влад. «Куда я вляпался!» – пронеслось у него в голове, и он кинул взгляд на охранника. Но Том тут же повернул его голову к себе.
– Я здесь! – напомнил он.
Влад зажмурился.
– Том! – раздался над ухом голос «дяди Степы».
Том недовольно вылез из-под Влада и пригладил косички.
– Чего? – поинтересовался он.
– Где твой братец?
– Дрыхнет, небось... – пожал плечами Том.
– Его нет в гостинице. Он поехал сюда.
– И что?
– Но его здесь нет.
– И правда, нет, – признал Том, оглядев полумрак вокруг. – А где тогда Билл?
– Это я тебя спрашиваю! Где Билл?
– А я откуда знаю, где Билл?
– Он звонил тебе?
Том выкопал из недр своей одежды телефон и озадаченно посмотрел на экран. Пропущенных вызовов было только два, причем от Билла только первый из них, черт знает сколько времени назад. Том даже удивился: обычно его братец проявлял больше упорства, чтобы его достать. А второй вызов, недавний, был от Йоста... Этому-то что было надо?!
– Звонил, но давно, – ответил Том. И тут же ощутил легкий приступ паники. – А где Билл?!
– Герр Йост, он не знает, – сообщил охранник в трубку. И выслушав ответную реплику, передал телефон Тому.
Из разговора с Дэвидом Том узнал столько нового, что второй раз за ночь протрезвел. Оказывается, его брат, мало того, что имел наглость уйти практически без охраны из отеля, никого толком не предупредив, мало того, что имел неосторожность поругаться по телефону с собственным продюсером, то бишь Йостом, так еще и последние мозги растерял, потому что нашел где-то не пойми кого и с этим кем-то целуется! И скорей всего нетрезвый, или, что хуже, под кайфом.
– Вас одних в Германии-то отпустить нельзя! – негодовал Йост. – А это — Россия!
Том проникся сознанием того, что он как старший брат, должен был следить за младшим, покаялся и пообещал срочно исправиться.
– Только где его искать? – спросил он у Влада, после того, как вкратце передал ему весь разговор, ведшийся на немецком.
Влад задумался, но ничего толком придумать не успел. «Дядя Степа» подхватил Тома за локоть и поволок к выходу.
Том заверещал и попытался выскользнуть, но у охранника видимо был большой опыт удержания вырывающихся мальчишек, так что все его попытки оказались тщетны. И Влад подскочил, чтоб помочь. Но оказавшись на ногах, стоявших несколько нетвердо, да еще и уперевшись очередной раз взглядом в пиджак славного секьюрити, он ограничился лишь фразой по-русски:
– Куда вы его тащите?
– В гостиницу. Ему на сегодня хватит приключений. А потом его брата найду и тоже — в гостиницу, в номер и под замок до утра. Не впервой.
И потащил сопротивляющегося Тома на улицу. Влад из чувства солидарности пошел следом, на ходу набирая номер Сережки. Он еще не знал зачем, но пьяный мозг подсказывал, что Лазарев наверняка сможет ему чем-то помочь... Только вот Лазарев, обычно не расстающийся с телефоном, никак не отвечал.
Едва они окунулись в морозный ночной воздух, Том издал громкий вопль и все-таки вырвался из рук охранника. Влад было кинулся следом, но тот же охранник преградил ему дорогу.
Пропажа нашлась. Причем не только Томова. Сергей и Билл стояли, привалившись к капоту черной Ауди Q7, и курили. Не обращая внимания ни на кого. В том числе и друг на друга.

Сергей упоенно целовал Билла и повторял про себя, что еще минуту, и надо прекращать. Надо оторваться от его губ и сказать, что надо быть благоразумными, уже поздно, и им обоим надо возвращаться домой. Каждому к себе. Но губы и язык Билла были настойчивыми и нежными, умелыми и жадными... «Как давно он ни с кем не целовался?..» – мелькнула мысль у Сергея. А за ней другая: «А как давно я целовался с кем-то вот так?..» Как — так, он бы затруднился описать. Но ему было хорошо. И Биллу в его руках тоже: он постанывал от удовольствия, изгибался, подставляя под поцелуи шею и уши и изредка хихикал. «Щекотно, – объяснил он. – Я никогда еще с бородатыми мужиками не целовался!» Сережа хотел сказать, что он не бородатый, а всего лишь не брившийся неделю, но не хотелось прерываться.
«Можно было еще сказать ему, что я никогда не обнимался с такими худышками, – думал Сергей, пересчитавший не только все позвонки, но и ребра Билла, пока тот осторожно кусал и облизывал его ухо. – Но...»
Что «но» он не додумал. Ладонь Билла соскользнула с его спины ниже, сразу пробравшись под белье. И в джинсах, и без того казавшихся Сергею узкими, стало совсем тесно.
– Ich will dich... – горячо прошептал Билл ему на ухо.
«Сережа, не делай глупостей!» – забилась в агонии последняя здравая мысль. Сергей посмотрел на Билла, положив свою ладонь ему на предплечье.
У Билла в глазах здравых мыслей не было совсем. Но когда Сережа уже открыл рот, чтобы сказать «я тоже хочу тебя», Билл неожиданно вытащил руку из его штанов. Сергей замер...
А Билл всего лишь стянул и отбросил вторую перчатку и тут же принялся расстегивать Сережин ремень. И когда его горячая ладонь наконец сжала возбужденную плоть Сергея, тот не сдержался и застонал. Громко, но ему было уже плевать. Билл тут же закрыл его рот своим, как бы вбирая стон в себя.
Сергей довольно грубо схватил его за бедра, потянул к себе, но Билл (откуда только сила в руках взялась?) переместил его руку к себе в штаны. Путаясь в пальцах друг друга, постанывая от нетерпения и покусывая друг другу губы, справились и с его застежками. Сергей откинулся на опущенную спинку кресла, Билл, встав на свое сидение одним коленом, навис над ним. На секунду оба остановились, тяжело дыша. Волосы Билла, совсем растрепавшиеся и взмокшие от пота, закрывали его глаза, и Сергей осторожно убрал их назад.
– Зря мой брат говорит, что ты похож на девочку, – хрипло сказал он. – Ты не похож.
– Если хочешь, я буду девочкой, – Билл попытался игриво улыбнуться, но из-за возбуждения улыбка вышла слишком натянутой.
– Не хочу, – ответил Сергей и пробежался пальцами по низу его живота.
Билл охнул и снова прижался к нему, просовывая ладонь между ног.
Ласки становились все более сумасшедшими и грубыми. И Билл даже вскрикнул от боли, когда Сергей слишком сильно дернул зубами сережку у него в языке. Билл немного отстранился и посмотрел на него непонимающими глазами, широко открыв рот. Сергей крепко сжал его лицо ладонями и вгляделся. Во всем теле пульсировало только одно желание, и больше терпеть он уже не мог. Пару секунд выбирал, что потребовать от Билла, и тут остатки благоразумия все же победили. Он решил не мучить мальчишку. Да и свою машину. Да и себя, в общем-то, тоже.
– Отсоси у меня, – попросил он. И добавил. – А потом я...
Билл довольно улыбнулся и, не говоря ни слова, сполз вниз.

Билл был готов на все. Все, о чем бы Сергей его ни попросил, он бы сделал с радостью. Потому что ему уже давно не было так хорошо, и где-то в глубине души он сознавал, что еще раз будет не скоро. И он сейчас совершенно искренне любил этого почти незнакомого русского парня, и его машина, хоть и большая, но все равно несколько тесная для длинных Билловых ног, была ему дороже родного дома. И он охотно прощал Сергею то, что он слишком уж сильно хватал его руками, так что и бока и ягодицы уже горели, и что больно прикусывал. Но и сам не оставался в долгу, царапал его в ответ ногтями и тоже кусался. И на его просьбу откликнулся в радостью, потому что ему было, в чем себя проявить. Годы практики под руководством Дэвида даром не прошли, и Дэвид... Впрочем о своем продюсере Билл уже и не вспоминал, как не вспоминал и того, что все началось лишь, как месть ему.
Сергей застонал и очень крепко схватил Билла за волосы, наматывая их на пальцы, но тот даже не почувствовал боли, продолжая старательно облизывать и целовать напряженную плоть Сергея, и чувствуя, что сам от этого возбуждается еще больше.

Напряжение последних дней сыграло свою роль: долго Сергей не выдержал, кончил, громко застонав. Билл, сглотнув, выпустил его и довольно облизался, но Сергею еще не хотелось его отпускать, и он сильно вдавил лицо Билла себе в пах. И так пролежал бы долго, если бы Билл не зашевелился, напоминая о себе. С трудом выпутав пальцы из его волос, Сергей развернул его лицом к себе и поцеловал в открытый рот. Билл замычал и попытался уцепиться за его шею, но мокрая от пота ладонь соскользнула. Сергей отодвинулся немного и посмотрел в глаза мальчишки, ставшие почти стеклянными от внутреннего напряжения. И вспомнил о своем обещании.
– Иди сюда, – прошептал он, рывком возвращая покорное тело Билла на соседнее кресло и наклоняясь к нему, не забыв попутно обвести языком вытатуированную звезду.
Билл откинул голову назад и закусил свое запястье, чтоб не закричать слишком громко. Ему, чтобы кончить, нужно было уже совсем немного...

Рука безвольно упала вниз, и Сергей увидел прямо перед своим носом глубокий полукруглый след от зубов на тонком запястье. Он нежно поцеловал его и хотел лизнуть, но Билл шевельнулся, осторожно дотронулся пальцами до его щеки и убрал руку. Сергей выпрямился и откинулся на своем сидении, закрыв глаза.

Дыхание постепенно выравнивалось, только дышать было нечем. Сергей чуть-чуть опустил запотевшее стекло, и в салон ворвался свежий морозный воздух, бесцеремонно защекотал разгоряченные тела, словно хитро спрашивал «а что это вы тут делаете, а?» Словно отмахнувшись («иди, иди отсюда, мальчик!»), Сергей застегнул джинсы и одернул джемпер. Кажется, Билл сделал то же самое.
Вместе с притоком кислорода (с обязательной примесью выхлопных газов, а без них городской человек уже не чувствует себя полноценным) в голову стали понемногу возвращаться обыденные мысли.
Все было нереально, неправдоподобно. Красивый мальчик с плаката, из телевизора, оказался у него в машине и занимался с ним сексом. Сергей всегда воспринимал Билла Каулитца как нечто абстрактное, как куклу из зарубежных клипов, а он оказался живой. Даже слишком. Сергей вспомнил его прикосновения и внутренне улыбнулся, внешне оставаясь неподвижным — не хотелось тратить энергию на пустяки.
Внутри было зыбкое чувство полного равновесия, такого, что страшно даже поверить, что оно бывает. Но бывает. Сергей это помнил. Точнее, знал на уровне подсознания, но как оно есть в действительности, уже забыл за последние годы. И было немного страшно открывать глаза и поворачиваться. Потому что нужно будет что-то сделать. И обязательно, что-то правильное, чтобы потом не было мучительно больно... Но это разрушит равновесие.
А может... завести сейчас мотор и поехать к себе домой. Прямо сейчас, не говоря ни слова? Продлить... Или наоборот все разрушить? До основания.
Билл на соседнем сидении шевельнулся. Сергей открыл глаза, и почувствовал, что не удивился бы, если бы Билла здесь не было, если бы все это было плодом сознания, переутомленного работой, и организма, уставшего от вынужденного воздержания. Но немецкий артист сидел рядом, растрепанный, с припухшими губами, отсутствующим взглядом, совершенно непохожий на свое победоносное изображение, которым была обклеена вся Москва. И от этого казался еще больше нереальным.
«Не надо никуда ехать, – подумал Сергей. – Надо попросить его уйти. Сейчас. Пока я еще не до конца протрезвел...»
Билл сосредоточенно вытащил из кармана сигареты, взял одну в зубы, убрал пачку, достал зажигалку, щелкнул. Сергей следил за ним внимательно и немного отрешенно, как в кино, и в только в последний момент, словно спохватившись, сказал:
– Пожалуйста... – и Билл повернул к нему голову, немного опустив руку с незажженной сигаретой. – Не кури в салоне.
Билл кивнул и открыл дверцу, натягивая пальто.
Сергей вернул свое кресло в привычное положение, застегнул куртку и тоже вышел из машины.
Нереальное закончилось.

– Хочешь? – спросил Билл, присаживаясь на капот и протягивая Сергею пачку сигарет.
Сергей присел с другой стороны и машинально взял сигарету. Прикурил от поднесенной зажигалки и отметил про себя, что следы от зубов на запястье Билла уже почти исчезли.
«Сейчас и салон проветрится, – размышлял Сергей. – Пожалуй, туда даже натянет куревом. Но сегодня мне будет по фиг, а завтра и оно выветрится. И вообще у меня завтра полно дел... С этим альбомом, будь он неладен... Боже, когда ж я уже напьюсь-то по поводу его выхода! Я ж наверно, неделю просыхать не буду! Да и не только напьюсь! Можно будет позволить себе ВСЁ! А сейчас домой и спатеньки. Одному...»
Он оглянулся на Билла. Его последний и уже — теперь Сергей точно это знал — бывший любовник сосредоточенно рассматривал что-то под ногами и крутил между губами сережку от пирсинга в языке. Лазарев отвернулся и глубоко затянулся.
«Что за дерьмо он курит?» – успел подумать он, недовольно стряхивая пепел, когда дверь клуба распахнулась и выпустила группу людей, от которой тут же отделился парень в мешковатой одежде и с диким воплем ринулся к ним.

Биллу тоже было грустно. Когда первый поток холодного воздуха коснулся его кожи, и он поежился и застегнул одежду, накатила и грусть. И желание выйти из машины и пешком пойти обратно. Только вот дороги он не знал, да и кто бы его отпустил... Охранник тут же такси вызовет. Поэтому Билл не двигался, пока не почувствовал невыносимое желание курить. Но хозяин машины попросил не дымить в салоне, и Билл покорно вышел на свежий воздух.
В голове настойчиво вертелась фраза «Post coitum omne animal triste». И воспоминания, как он первый раз услышал ее. Он лежал тогда поперек кровати Йоста, свесив голову и руку, и обводил пальцем прямоугольники паркета. И Дэвид сказал ему тогда эту фразу. «Чего?» – как обычно переспросил Билл. Дэвид лег рядом, обнял за плечо и четко повторил каждое слово. «Это по-французски?» – спросил Билл. «Это латынь, дурачок», – улыбнулся Дэвид. «А чего значит?» – нахмурился Билл. «После соития всякая тварь грустна», – прошептал Дэвид. «Если я сейчас грустный, это еще не значит, что я тварь!» – обиделся тогда Билл.
Это было давно, он был тогда еще совсем маленький и неопытный. И с тех пор ни разу на него не накатывала такая беспричинная грусть, и он даже не думал, что запомнил ту фразу. А вот, однако... Надо будет Дэвиду похвастаться... Или не стоит? Он и так уже ревнует наверно. Или...
Билл не додумал. Дикий вопль прорезал тишину улицы, и из темноты внезапно материализовался Том.

Билл выронил сигарету и удивленно воззрился на брата. В голове моментально восстановилось все, почему он оказался на этой улице, около этого клуба ночью, и он прикинул, сколько за это время выпил Том, если так громко орет. По всему выходило, что немало.
– Что ты тут делаешь?! – спросил Том, протягивая руки, чтобы встряхнуть брата за плечи.
– Сижу, курю, – спокойно ответил Билл, отстраняясь от Тома. – А ты чего?
– Я чего?! – вскинулся Том. – Тебя по всей Москве ищут! Ушел и пропал! Йост чуть все телефоны не оборвал!
– Прилететь не думает? – хмыкнул Билл, вытаскивая новую сигарету. Том без приглашения тоже выдернул сигарету и первый прикурил от билловой зажигалки.
– Нет, зачем?
– Жалко, – протянул Билл, – у меня есть, что ему сказать..
– А мне расскажешь?
Билл задумался, выпустил колечко дыма.
– Нет, – решил он. – И ему тоже не расскажу. Так что пусть и не прилетает.
Том оглянулся. У водительской дверцы ауди стоял невысокий небритый парень и прищурившись смотрел на них. У Тома невольно сжались кулаки, на всякий случай, и он решил, что надо бы увести своего глупого брата отсюда поскорее.
И в этот момент к ним подлетел его недавний собутыльник вместе с охранником. Русский, имя которого выветрилось уже из томовой головы, что-то доказывал охраннику на их родном языке, а потом обратился к хмурому хозяину ауди.

– Серега! Подтверди! – возопил Влад.
Лазарев отвлекся от созерцания близнецов (действительно, как их можно было перепутать?..) и с удивлением обнаружил приближающегося Влада.
– Топалыч? – удивленно спросил Сергей, уже напрочь забывший, что приехал к этому клубу из-за него. – Что ты тут делаешь?
– Скажи ему, что ты меня знаешь! – потребовал Влад, указывая на высоченного мужчину в солидном костюме рядом с собой.
– Что он натворил? – обреченно поинтересовался Сергей у мужчины.
– Ничего, – ответил тот. – Я телохранитель вот этих двух придурков, – он указал на близнецов. – И я просто слежу, чтобы вокруг них все было в порядке.
– А они вам активно мешают, – докончил Сергей.
– Именно, – кивнул охранник.
– И Влад?.. – спросил Сережа, вовремя подхватывая под локоть пошатнувшегося друга.
– Нет, Том сам пожелал с ним напиться, – бесстрастно ответил охранник, – и они...
– А чего это за урод у тебя на машине сидит? – прервал их нетрезвый Топалов. – Серега, я не понимаю твоего вкуса! – продолжил он, пока Лазарев и высокий охранник пребывали в шоке. – Нет бы с красивой девчонкой тут сидел! А то какой-то патлатый пацан! Только не говори, что ты из-за него не слышал, как я тебе звонил!
– Владичка! – Сергей уже было собрался еще раз доставить Биллу удовольствие послушать отборный русский матерный, но высокий охранник его оборвал.
– А правда, что он тут делает? Почему он один и с тобой, а не со своим телохранителем?
– А... – Сережа опять не сразу нашелся, что сказать, но сказать что-то надо было. Поэтому ляпнул первое, что пришло в голову: – Ну наверно, потому что я приятнее телохранителя...
И тут же прикусил язык.
На его счастье суровый немецкий телохранитель в этот момент появился сам. И избавил Сергея от необходимости участвовать в дальнейшем разговоре по причине незнания языка. А Лазарев, сообразив, что бить его не будут, выдохнул и сунул Владу под нос кулак.
– Что? – не понял Влад.
– Убедился теперь, что он не девочка? – с ехидством спросил Сережа.
– Кто?
– Солист Токио Отеля!
Влад похлопал глазами, осторожно оглянулся назад и вытаращился на друга.
– Это — он? – шепотом воскликнул Топалов.
Сергей кивнул.
– Фигасе... Без поллитры и не разберешься! – присвистнул Влад.
– Да тебе и литр не помог, – фыркнул Сережа.

– Билл, – Том пытался привлечь внимание брата, наблюдающего за их охранником и русскими. – Что тут было?
– Отвали.
– Билл! Я твой брат!
– Я в курсе.
– Близнец, между прочим!
– Судя по тому, что нас сегодня перепутали, так и есть...
– Как перепутали?! – интерес Тома тут же переключился на это вопиющее происшествие.
Билл вздохнул. Нет, и на эту тему говорить он не хотел. Он вообще не хотел разговаривать. «Сейчас докурю и попрошу ехать в отель», – решил он.
Хорошо, что от дальнейших расспросов его спас подошедший охранник, сопровождавший его. И Билл немало повеселился, слушая, как он оправдывается перед своим начальником за отключившийся телефон.
– Я не думал, что мы будет на улице торчать, – говорил он. – Я вообще не думал, что мы куда-то пойдем ночью. Я как раз включил телефон в сеть, но пришел Билл и сказал, что хочет ехать в клуб. Я вызвал такси, взял с собой телефон и зарядку — вот она, смотрите сами — я рассчитывал, что пока Билл будет в клубе, телефон успеет зарядиться, ведь Билл никогда быстро из клуба не уходит. Особенно в случае, если он вместе с братом. Но мы до клуба не дошли, а на улицах Москвы, к сожалению, электрических розеток не предусмотрено. Впрочем, на улицах Гамбурга такой роскоши тоже не встречается пока еще. На мой взгляд, нашим властям...
– Почему ты не пошел в клуб? – прервал его рассуждения начальник, поворачиваясь к Биллу.
Вторая недокуренная сигарета вывалилась у него из пальцев.
– А... ммм... эээ... А что мне там делать? – жалобно приподняв брови и скривив рот, спросил Билл.
Том тоже приподнял брови — только удивленно — и закусил сережку в губе, размышляя о чем-то.
– Интересный вопрос! – ответил охранник. – Как будто тебя заставили туда ехать.
– Заставили! – тут же кивнул Билл.
– Кто? – насторожились оба телохранителя.
– Ааа... ммм... Он! – и Билл ткнул пальцем в брата. У которого тут же отвалилась челюсть.
– Да ты!.. – начал Том, засучивая рукава.
– Он не отвечал на мои звонки! – обличающим тоном заявил Билл, продолжая указывать на брата пальцем. – Я сходил там с ума в одиночестве! Я же знаю, как он ходит по клубам! И в каком состоянии возвращается! Я же не мог этого допустить!
– Чтобы он был в таком состоянии один? – подсказал начальник охраны.
– Да! – подтвердил Билл и тут же поправился. – То есть нет. В общем... это... я его спасать поехал! Вот.
– А чего ж не спас? – обиженно спросил Том. – Меня там спаивали! И между прочим, даже изнасиловать пытались! Ой.
Он хлопнул себя ладонью по губам и воровато огляделся. Оба охранника с невозмутимым видом оглядывались окрест, русские перешептывались о чем-то своем, а Билл недоверчиво качал головой.
– Я правду говорю! – задетый его реакцией буркнул Том.
– Если там кто-то кого-то и пытался изнасиловать, то точно не тебя, – гадким голосом ответил Билл и показал ему язык.
– Да что ты знаешь!.. – пьяного Тома понесло, но начальник охраны его грубо прервал, развернув за плечо к себе.
– Предлагаю закончить это обсуждение в отеле, без посторонних. Мне нужно отзвониться господину Йосту, как только я вас туда доставлю в целости и сохранности, и мне не хотелось бы затягивать со звонком.
Братья переглянулись опять с одинаковым жалобным выражением на лицах. Покорно вздохнули. Том побрел первым, а Билл на секунду задумался, чего-то он забыл... Оглянулся и увидел в машине у стекла диск, подаренный ему Сергеем. Нырнул в открытую ауди, схватил подарок, а заодно лежащие рядом свои очки и шапку и побежал следом за братом. На ходу быстро обернулся и уголком рта улыбнулся Сергею.
– Счастливо оставаться, господа, – попрощался за всю немецкую делегацию начальник охраны и пошел следом за близнецами.

Сергей поднял в ответ руку. Он обрадовался, что немцы не стали долго выяснять отношения у его машины и наконец свалили. Теперь можно было хотя бы сбросить с себя плохо стоящего на ногах Влада и не пытаться изображать на лице улыбку. Усталость с каждой минутой все больше наваливалась на него, и хотелось только одного — добраться до кровати и уснуть.
– Тебя отвезти домой? – спросил он Топалова. – Садись, – кивнул, не дождавшись ответа.
Влад радостно поковылял вокруг машины, а Сергей сел за руль, чтобы привести в обычное состояние пассажирское кресло. Он нажал кнопку и поморщился: на его собственном сидении что-то мешалось. Пошарив рукой под задницей, Сергей с удивлением извлек мобильный телефон.
Несмотря на то, что находка на его собственный блэкберри ни капли не походила, Сережа первым делом обхлопал свои карманы и ближайшие поверхности, и только когда выловил свой аппарат с заднего сиденья, сообразил, что надо быстро отдать мобильник Каулитцу, пока его не увезли. Ищи его потом по всей Европе!
– Билл! – Сергей выскочил из машины, не обращая внимания на Влада, уже плюхнувшегося на соседнее сиденье и что-то говорившего ему. – Билл!
Каулитцы в сопровождении охраны уже подошли к своей машине и что-то обсуждали. Билл, так и не надевший шапку, держался за открытую дверцу, собираясь садиться, но услышав окрик, обернулся.
– Bill! Your phone! – Сергей пробежал еще пару метров и помахал над головой зажатыми в руке телефоном. – You've left it!
Билл в первую секунду не сообразил, а потом сорвался с места, отодвинув охранника, который уже хотел пойти и взять телефон сам, и подскочил к Сереже.
– Here you are, – Сергей протянул Биллу мобильник на ладони и проследил, как тонкие пальцы с черными ногтями осторожно его взяли.
– Thanks, – сказал Билл, убирая мобильник в карман.
– You're welcome, – кивнул Сергей. Улыбнулся. Тоже спрятал руки в карманы и пошел к машине. Чего еще говорить-то?
– Sergey! – позвал Билл.
Он оглянулся из-за плеча, не понимая, что он еще хочет.
Но Билл только широко улыбнулся и сказал:
– Good luck!
– You too, – улыбнулся Сергей в ответ.
Их глаза на секунду встретились... Но Билл тут же отвернулся и убежал обратно.
И Сергей вернулся к своей машине. Сел за руль, включил двигатель. Влад с интересом посмотрел на него, открыл рот, чтобы что-то спросить...
– Заткнись, – попросил Сережа. – И пристегнись.

Билл упал на заднее сиденье мерседеса, выделенного для их группы, и закрыл глаза. Но помедитировать ему не дал Том, который захотел упасть рядом, но обнаружил, что его длинные ноги не умещаются из-за длинных ног брата. Подвинул его, а Билл в отместку стал его пихать, щипать и щекотать. Из-за обилия алкоголя в крови, реакция у Тома была замедленная, и Билл веселился, уверенно ведя в счете. И когда Билл сорвал с него шапку, Том взмолился:
– Только прическу не порти, а? Завтра концерт, а я весь лохматый буду! Как ты сейчас!
– Шапку наденешь, никто не заметит! – отмахнулся Билл.
– Меня-то шапка спасет! – кивнул Том. – А вот тебя Наташа — вряд ли! Ты на голове стоял, что ли?
– Иди нафиг!
– Ну правда! Билл! Расскажи! – Том зажал брата в угол и навалился на него всем телом. Деваться Биллу было некуда: машина уже полным ходом ехала к отелю.
– Отвали, – снова огрызнулся он. Рассказывать по-прежнему ничего не хотелось. Да и было ли, что рассказывать? Произошедшее в ауди уже казалось Биллу сном, который ему очень понравился, но который с каждой секундой все больше и больше стирался из памяти. А диск русского певца, положенный им к заднему стеклу... Да мало ли он получает презентов по всему миру!
– Если кто-то и имеет право знать о тебе все, так это я, – сообщил Том ему на ухо. И после того, как Билл одарил его хмурым взглядом, неожиданно ущипнул за бок.
– Ааа! Идиот!!! – заорал Билл, подпрыгивая на месте, а водитель от неожиданности резко дернул руль. И только то, что ночная дорога была совершенно пустая, спасло их от аварии. И Том оказался единственным пострадавшим: он свалился под ноги Биллу и ударился головой о водительское кресло.
– Сам идиот, чего орешь! – начал он возмущаться, но охранник, развернувшись с переднего сиденья, шлепнул его по затылку.
– А ну тихо! Сейчас в свой номер приедете, там хоть убивайте друг друга! А мне дайте живым доехать.
На лице Тома было такое выражение, что Билл почувствовал раскаяние и протянул руку, помочь сесть рядом с собой.
– Все из-за тебя, – буркнул Том.
– Извини, – тем же тоном ответил Билл.
– Нравится тебе в таинственность играть! Нет бы сразу все рассказал, извиняться бы не пришлось!
– Что?
– Чем ты там занимался, с этим русским?
– Разговаривали, – пожал плечами Билл. – Я обратил внимание, что у него машина такая же как у меня была, ну и...
– И?.. – с любопытством переспросил Том.
– И почему бы двум парням не поговорить о машинах? – Билл изогнул бровь, словно спрашивая «удовлетворился?»
– О маши-инах! – воскликнул Том. – С тобой! Да ты только о шмотках говорить можешь! – и подленько захихикал.
Не зная, чем ответить на справедливую подколку, Билл показал брату средний палец. Да еще и к самому носу поднес, чтоб как следует рассмотрел.
Том и рассмотрел. Внимательно. И спросил:
– Слушай... а чего ты сегодня без перчаток? Ты же последние дни без них не выходил никуда...
Билл перевел взгляд на свои руки, и его бросило сначала в холод, а потом в жар. Он вспомнил, как он их снимал. А потом в голову — наконец-то вовремя — пришел и достойный ответ.
– Ну и кто из нас шмоточник?

Пока Лазарев выруливал из узкой улицы в противоположную сторону от той, куда укатила машина с близнецами и одним из их охранников (остальные, видимо, остались дожидаться такси), Топалов пытался устроиться в кресле. Чтоб и коленки никуда не упирались, и голова удобно лежала, и ремень не давил на живот и на грудь... Сергей включил свой диск на полную громкость и попытался не обращать внимания на возившегося рядом Влада. А он отстегнулся в очередной раз, поправил брюки, зачем-то еще и носки и вдруг замер, наклонившись. Сергею стало совсем тоскливо. Если Владику плохо, он заблюет ему весь салон, и завтра придется напрягать Дворю, чтобы побыл драйвером, пока ему будут чистить машину, а у него столько дел!
Но Влад блевать не стал. Он подобрал что-то с пола и распрямился.
– Прикольно... – пробормотал он, вертя находку в руках. – На мои похожи...
Лазарев смотрел на дорогу, не отвлекаясь, чуть покачивая головой в такт ритмичной музыке. Надо закинуть домой Влада, потом ехать к себе. Концы не близкие, хотя Москва сейчас свободна. А завтра трудный день, и надо успеть хоть немного выспаться... А еще перед сном проверить почту...Что-то он там писал Алексею?..
– Серега, ты же не аристократ! Почему у тебя такие узкие руки?! – спросил наконец Влад в полный голос.
Сергей оглянулся и обнаружил, что его названный братец пытается натянуть серые перчатки с обрезанными пальцами.
Он резко ударил по тормозам и выхватил перчатки из рук ошалевшего Влада.
– Ты чего, зеленый же! – воскликнул Влад.
Сережа убрал перчатки в карман, вытер выступившую на лбу испарину и снова поехал.
Конечно, Влад понятия не имеет, чьи это перчатки, и как они оказались в его машине... И не надо, чтоб имел... Только вот и ему самому теперь не удастся себя убедить, что ничего не было.
«У них же завтра концерт! – вспомнил Сергей. – Вот как раз после концерта у меня будет свободное время, я их поймаю и передам. Наверняка их русский охранник меня запомнил... А если не запомнил, то выброшу! А может, не париться и выбросить сегодня?»
Сергей вытащил их из кармана, помахал перед носом... и убрал обратно. «Билл, наверно, расстроится, когда обнаружит пропажу. Зачем расстраивать хорошего парня? После концерта», – решил Сережа и улыбнулся.

А Билл сидел один в своем номере и рассматривал выложенные перед ним на столе пары перчаток. И страстно желал, чтоб среди появилась еще одна. Серая. Принесенная им в жертву случаю. И в голове все настойчивее крутилась картинка, как он их снимает... В конце концов, смахнув все остальные перчатки на пол, он рухнул навзничь на кровать и пообещал себе, что завтра после концерта отправит своего русского охранника на поиски этого Сергея. И пусть тот только попробует не вернуть! А может, он и сам напросится с ним на поиски. Если удастся улизнуть после концерта... Билл улыбнулся и закрыл глаза.

Вместо послесловия.
Концерт Tokio Hotel в Москве 10 марта так и не состоялся. Группа полным составом покинула столицу, не дожидаясь вечера.
Сергей Лазарев об этом узнал только поздно ночью. Но серые перчатки так и не выбросил...

@темы: мое творчессство, Мася aka Йожег, токияатель, ОТП

---

ring the alarm!

пацан сказал - пацан сделал!
молодец, Серега, уважаю! в кои-то веки выпустил клип вовремя!
да еще какой красивый клип!
ням-ням (пойду дальше каваиться)

@темы: Мася

---

Omne Animal... Часть 3

продолжение истории про Билла, Сережу, Тома и Влада. а еще про Йоста и высокого охранника))
*на сегодня короткое, потому что в следующей главе надо кой-чаво подправить, а у меня голова разболелась... но завтра выложу всё до конца*

Парочка новоиспеченных друзей продолжила разговор в машине, нимало не заботясь ни о замерзающем на улице охраннике (а напомним, месяц март в Москве в этом году выдался холодным), ни о спивающихся в Очень Пафосном Клубе братьях (родных и не очень). Впрочем, спешим уверить тех, кто в отличие от Сережи и Билла о судьбе братьев все же волнуется, они не спились. Они спелись. Под гитару.
Дело было так. Сначала они наперебой обсуждали своих сумасшедших братьев. Но внезапно, когда охранник «дядя Степа», запретил им приносить новую порцию спиртного, и распорядился, чтоб администратор выделил для вип-гостей отдельный кабинет, откуда не будет виден бар, разговор свернул на нелегкую жизнь музыкантов. У которых в жизни и так одни стрессы, а им еще и оторваться по полной не дают.
– Вот он — никто! – говорил Том, указывая на «дядю Степу», с комфортом располагающегося на новом месте: в отдельной комнате потенциальной опасности было меньше, и значит, можно чуть-чуть расслабиться. – А мне указывает, что мне делать! Потому что продюсер велел. У тебя есть продюсер?
Влад поскреб в затылке.
– Ну если считать так, что этот человек может мне запретить пить, когда я хочу, то нет. Я сам себе продюсер.
– Везет. А у меня их... – Том посмотрел на свою растопыренную ладонь, пытаясь пересчитать по пальцам. Сбился, начал заново. Дойдя до среднего пальца остановился. – Вот. Дэвид. Спелся с братом. А имеет всех. Ну... в переносном смысле. Можно подумать, сам святой!
– Не, ну если с братом — это понятно. Родственные связи и все в таком...
– Какие родственные! Билл — мой брат! А у Дэвида с ним совсем не родственные отношения!
– Ааа... – протянул Влад. – Ну, главное, чтоб не ругались! А то у нас в группе у меня с папой были родственные отношения, а с Сережкой неродственные. И папа с Сережкой постоянно ругались. И в результате мне с ним пришлось расстаться.
– С кем? – спросил запутавшийся Том.
– С папой, – пожал плечами Влад.
– То есть... – Том опять прикинул что-то на пальцах и возмутился, – это мне что — с Билли из-за Йоста расстаться придется?! Да я ж ему, козлу старому, все рога!.. пообломаю... – закончил он уже тихо, оглянувшись еще раз на охранника, видимо, испугался что тот передаст все продюсеру.
– А он сильно старый? – сочувствующе спросил Влад.
– Ну... не сильно... – нехотя признал Том. – Мне в детстве казалось, что старый, конечно. Но я тогда мелкий еще был. Я бы нынешний себе тогда тоже старым бы показался. Это сейчас я уже взрослый, и понимаю...
Влад зевнул. Философствовать в таком духе его новый знакомый мог долго. Если его не перебить. И Влад перебил:
– Так может тебе самому его того... у Билла...
– Sorry? – переспросил Том, решив, что неправильно понял.
– Я говорю, может, пусть Билл уйдет. А ты с этим, который не старый...
– А за такое и врезать могу, – проинформировал Том, но двигаться в подтверждение своих слов ему было уже лень. – Я ж мужик! И он вообще-то тоже... Нет, если что — пусть уходит он. А я с Биллом не расстанусь никогда!
– А, так вы с Биллом?.. – многозначительно поднял бровь Влад.
– Мы братья, – как для слабоумного повторил еще раз Том.
– Я помню. Ну это ж ерунда. Мы с Сережкой тоже друг друга братьями называли. И до сих пор иногда...
– Мы близнецы! – простонал Том.
– Да? А это, наверно, прикольно! – Влад одобрительно хлопнул его по плечу, а Том устремил страдальческий взор на охранника:
– Ну хоть полстаканчика еще! Bitte!
– Тебе хватит! – был ответ.
Том зарычал.
– Иногда мне так хочется самому стать чьим-нибудь продюсером! Чтобы тоже запрещать все подряд! А самому наслаждаться жизнью! А еще хочу песню написать про них. И буду петь на концертах. Сам! Билл, небось, не захочет про своего любимого продюсера...
– А ты не поешь обычно? – удивился Влад, по правде говоря, не имевший ни малейшего представления о распределении обязанностей в группе Tokio Hotel.
– Нет, конечно! Это Билл развлекается! А я — Гитарист!
– Круто! – похвалил Влад. – А я тоже пытаюсь научиться на гитаре играть.
– А чего там пытаться? – удивился Том. – Берешь гитару и играешь! – и взял пару аккордов на воображаемой гитаре.
– Это мне тоже раньше казалось, что так просто... – начал жаловаться Влад.
– А мне и сейчас кажется! – перебил его Том, сосредоточенно играя какую-то известную ему мелодию.
– А чем больше учусь, тем больше сложностей, вот смотри... – Влад не дал себя сбить с мысли и подробно и потому очень путано стал рассказывать, в чем у него возникла непонятка.
Том прекратил наконец играть и внимательно выслушал. Но ни фига не понял. После пяти минут бесплодных попыток объясниться на пальцах, он снова окликнул своего охранника:
– Если нам больше виски нельзя, то хоть гитару-то можно принести? В этом клубе же должны быть какие-то музыканты!
«Дядя Степа» пообещал помочь.
А Влад подумал, что никогда не предполагал, что окажется на бесплатном мастер-классе у мировой звезды.

И тем, кто беспокоится о судьбе нарезающего круги охранника, тоже можно не волноваться. Это был мужчина закаленный во всех смыслах, поэтому последствия этой ночи для него вылились всего лишь в легкое неудовольствие от того, что он опять не выспался. Он даже не чихнул ни разу после целой ночи на холоде... и во время нее тоже.
А в машине, за поднятыми тонированными стеклами, было тепло и уютно. Лазарев включил свой еще не изданный альбом в качестве музыкального сопровождения. Билл, послушав одну минуту первую песню, заявил, что ничего так, только он бы «гитарки добавил» для полноты звука. Сережа обиделся и включил радио.
– Да ладно, не обижайся, чего ты! – пихнул локтем Билл сосредоточенно настраивавшего магнитолу Лазарева. – У меня ж брат гитарист! Я с детства привык, что гитара — главный инструмент. А как без гитары?
И Билл пустился в пространные рассуждения о том, какая должна быть настоящая музыка в его представлении.
Постепенно на лице Сергея снова появилась улыбка: Билл говорил такими правильными фразами, несколько непохожими на его обычную речь, и ни разу не запнулся, чтобы подыскать слово на неродном языке, что Лазарев заподозрил, что он просто повторяет заученный по бумажке текст для интервью. А что? Сам через это проходил. И сейчас иногда... Правда, сейчас эти бумажки он пишет себе сам. За что периодически огребает от понимающих людей. Но опыт штука такая, его со временем становится все больше, а промахов все меньше.
– Спасибо за столь интересное и оригинальное интервью! – поблагодарил он Билла, когда тот немного выдохся.
– Пожалуйста! – на автомате ответил Билл и удивленно на него посмотрел: – Какое интервью, ты чего?
– А ты думал, я заготовки для интервью не отличу от нормальной речи? – хитро прищурился Сережа.
– Да ну тебя! – надул губы Билл, откинулся на спинку и скрестил руки на груди. – Я, между прочим, искренне говорил!
– Не сомневаюсь! Публика должна тебе верить, а для этого ты должен сам поверить в то, что ты говоришь, иначе все почувствуют фальшь. А то, что у тебя такая популярность, говорит о том, что в тебе фальши почти нет.
– Правда? – Билл повернулся к нему и заглянул в глаза. Совсем по-детски.
Сергей вообще-то говорил от балды и как-то даже не думал соотносить свои абстрактные слова с конкретным сидящим рядом с ним мальчишкой, но встретившись с ним взглядом, понял, что оказался прав. Эти глаза врать не могли.
– Правда, – кивнул он.
И на губах Билла заиграла довольная улыбка. Он снова откинулся на спинку кресла и стал теребить перчатки.
– Вообще я в этом и не сомневался, – заявил он. – Просто мне давно этого никто не говорил.
– Ну у тебя ж столько фанаток... – протянул Сережа, почувствовавший себя детским психоаналитиком. – Неужели не говорят?
– Фанатки... – вздохнул Билл, которому надоело теребить свои перчатки, и он опять полез в «бардачок». – Как будто ты не знаешь, что это такое! Я для них бог! Они на меня молятся... Нет, я понимаю, почему. Я бы тоже на себя молился на их месте. Но иногда же хочется чего-то такого... простого, человеческого. А не гуманоидного.
– Я вот не гуманоид, а вполне нормальный человек. И мне тоже хочется, – понимающе кивнул Сергей, вынимая руку Билла из «бардачка».
– Подожди! – Билл попытался освободить ладонь, но Сережа опять оказался сильнее. Тогда Билл пошел на хитрость, немного помог себе правой рукой, и в результате у Сергея в кулаке осталась только его левая перчатка. А Билл выгреб из «бардачка» себе на колени кучу дисков, несколько журналов и дорожных атласов.
Сергей закатил глаза и вместо того, чтобы грязно выругаться, швырнул перчатку себе под ноги. О том, что Билл его ругательств бы не понял (и возможно даже нашел бы красивыми) он в этот момент забыл.
Впрочем, Билл довольно быстро убрал журналы назад, убедившись, что там нет порнушки, атласы отправил следом со словами «никогда не понимал карты». А вот диски стал изучать пристально.
– А чего русских нет? – удивленно спросил он наконец, обнаружив, что знает практически все имена, упоминавшиеся на обложках.
– Я ж тебе поставил русский диск, – сказал Сережа. – Тебе не понравилось.
Билл попытался вспомнить, что они слушали русского. Выходило, что кроме радио — ничего.
– А-а-аларм! – пропел Лазарев.
– Но это же по-английски!
– Но когда ты поешь по-английски, ты же не перестаешь быть немцем!
Билл задумался. И Сергей, воспользовавшись этим, сгреб свое имущество у него с колен, запихал в «бардачок» и захлопнул его.
– Я больше люблю петь на немецком, – сообщил наконец Билл. И недовольно поджал губы, обнаружив, что трогать больше нечего.
Он протянул руку к зеркалу, чтобы повернуть к себе, но тут уже Сережа не сдержался, ударил его по пальцам.
– Хватит тут все хватать! Ты не у себя в машине!
– А у меня когда-то была такая же, – зачем-то сообщил Билл, потирая пальцы.
– А куда дел?
– Разбилась она... – грустно поведал Билл, наклонив голову к плечу и рассматривая приборную панель. – А у меня ни царапины...
Сережина злость сразу испарилась. Он на секунду себе представил, что его машина падет смертью храбрых, защитив его... Нет, конечно, когда он выбирал себе внедорожник, не в последнюю очередь он думал о своей безопасности! Но после двух лет совместных езданий по московским улицам и подмосковным дорогам эта машина стала практически частью его самого... Ну, до тех пор пока он не найдет ей замену. И он чувствовал, что случись что, будет оплакивать ее как близкого друга, поэтому он вполне понимал чувства, охватившие его гостя в столь знакомом салоне.
Однако, когда Билл снова протянул руку чтобы что-то еще потрогать, снова перехватил ее.
– Хватит меня хватать! – наконец возмутился Билл.
– А ничего, что ты залез в мою машину без приглашения, все тут без разрешения лапаешь?! А мне так еще и хватать тебя нельзя!
– Подумаешь, машина! – воскликнул Билл. – А я — это я! Машина — она неживая, ей все равно! А я не люблю, когда меня трогают! Да еще и грязными руками!
– Грязными?! – от возмущения у Сережи даже дар речи пропал.
– А что, скажешь, что они у тебя чистые?! – завелся Билл. – Откуда я знаю, где ты сегодня был? И за что ты ими хватался!
– За руль и за телефон, которые никто кроме меня не берет! – показал Сережа.
Билл опять потянулся, чтобы потрогать мобильник, но Сережа бросил его на заднее сиденье и снова перехватил руку Билла.
– У тебя, небось, тоже грязные руки! – заявил он.
– Я, между прочим, в перчатках! – отпарировал Билл. – Почти, – уточнил он, заметив, что перчатка осталась только на правой руке.
– Ой, много они тебя спасают от грязи! – хмыкнул Сережа. – Да и черные ногти тоже хорошо, можно не чистить!
– У меня чистые ногти! – начиная выходить из себя, сказал Билл и сунул Сергею под нос растопыренную ладонь. – И руки тоже чистые! Я их мою постоянно! И не хватаюсь за что попало! Даже за руль! Я даже микрофон держу в перчатках! Не в этих. В закрытых. Совсем закрытых!
– Ну конечно! – протянул Сережа. – И после того, как пожмешь кому-то руку, ты бежишь и моешь ее?
– Да! – заявил Билл, входя в раж. – Нафига мне чужие микробы!
– И прежде чем поцеловаться, ты заставляешь своего бойфренда вымыть рот с мылом? – совсем развеселился Сергей.
– Да! – выкрикнул Билл. И тут же опомнился. – Чего?..
– И как твой бойфренд к этому... Ой... – тут и до Сережи дошло, что именно он сморозил.
Они уставились друг на друга, по очереди открывая рот, но так и не решаясь что-либо сказать. Оба слишком уж хорошо понимали всю щекотливость ситуации, да и не раз испытывали ее на своей шкуре, чтобы понять — одно неверное слово, и ничем хорошим это не кончится. Поэтому они играли в гляделки, пока у Билла не зазвонил телефон.
Он ответил на вызов и начал разговор по-немецки, а Сережа откинулся назад и задумался над тем, что еще немного, и он бы поцеловал этого нахала, а потом бы заявил, мол, извини, рот вымыть не успел. И после этого можно было бы выгонять его из машины, потому что он наверняка закатил бы очередную истерику, а у Сергея и так начинала болеть голова, и вообще уже хотелось домой и спать, а этот засранец никак не желал уходить. И был бы хороший повод избавиться от него, оставив за собой последнее слово... и...
Сергей оборвал ненужную мысль и скосил глаза на Билла. Тот слушал своего собеседника, скривив мордочку и закусив губу.
Заметив на себе взгляд Сергея, тоже стал смотреть на него, все больше кривясь, слово ел лимон, а не разговаривал по телефону с кем-то хорошо знакомым (а кто еще может звонить среди ночи?..)
«Сейчас закончит говорить. Будет опять жаловаться, – с тоской подумал Лазарев. – И я его опять не выгоню. И не...»
И тут Билл сказал в трубку несколько отрывистых слов, потянулся к Сергею и сам поцеловал его. Трубка, зажатая в его руке, оказалась у Сережи над ухом, и он слышал, как на том конце линии кто-то пытался докричаться до Билла, а потом замолк... И в трубке раздались гудки. А Сереже уже не захотелось прерывать поцелуй.

Звонил, разумеется, Йост. Легок на помине. А Билл впервые в жизни задумался, можно ли его называть своим «бойфрендом». Господин продюсер, отец родной, просто свой в доску парень... Дэвид много кем был для него за все годы их знакомства, сотрудничества и вообще отношений, но так, чтобы «бойфренд»... А кто кроме бойфренда может позвонить среди ночи, чтобы спросить «Ты уже спишь, моя принцесса?»
– Нет еще, – буркнул Билл в ответ.
– А почему? – заботливо поинтересовался Дэвид. – Молодому организму нужно как можно больше спать!..
«Нет, не бойфренд все-таки, – подумал Билл, тяжело вздохнув про себя, чтобы Йост не услышал. – Он до сих пор ко мне как к ребенку относится, опекает, переживает. Правильно ему Хоффман сказал, что ему пора уже своих сыновей заводить и воспитывать, а не чужих!»
– Это уже мне, старику, можно спать меньше, – продолжал говорить Дэвид, но как-то уж чересчур заботливо. – Правда, иногда все-таки тоже хочется выспаться.
«Нет, все-таки бойфренд, – снова решил Билл. – Только бойфренд может по десять раз подъебывать за одно и то же!» А Хоффман тогда ведь еще добавил, что с другой стороны, таким как Йост вообще нельзя своих детей заводить, потому что если к его воспитанию добавится еще и его наследственность в виде не самых хороших качеств, то мир точно содрогнется. От ужаса.
– Не хочу спать, – сказал Билл, прерывая его шутливую демагогию, которая начала его раздражать. Что он еще хочет от него? – Ты меня как разбудил, так весь сон пропал. Вот теперь сижу тут...
– Бедняжечка мой, – посочувствовал Дэвид. – Вернемся домой, надо будет тебя доктору показать, может, таблеточки какие-нибудь пропишет тебе, чтоб спалось лучше. А еще лучше на массаж походить... Впрочем, массаж тебе и я могу делать. Тебе же нравилось, как я это делаю?
Билл скривился. Ему нравилось. Но почему-то сейчас не хотелось об этом вспоминать. И вообще не хотелось слышать Дэвида. Наверно, он действительно ему бойфренд. Потому что только бойфренд может вызвать желание сказать «знаешь, мне кажется, нам надо отдохнуть друг от друга». Ни продюсеру, ни папе, ни просто другу такого не скажешь.
– Дорогой, не обижайся, – совсем искренне попросил Дэвид.
– Я не обижаюсь, – соврал Билл и оглянулся на Сергея. Тот смотрел на него с каким-то странным выражением на лице: усталость и еще что-то, чего Билл не мог понять, ему мешал Йост.
– Неправда, я же вижу, как ты надуваешь губы!
– Видишь ты, – буркнул Билл. Видит он. Через телефон, ага. Тут не видишь, что у человека напротив на душе творится, а он из-за океана видит.
– Вижу, – засмеялся Йост, так тепло и по-домашнему, что Билл почувствовал укол совести. – Я же тебя знаю как облупленного! Ты всегда обижаешься на всякую фигню! И делаешь при этом такую смешную мордочку!
Сказано было от души, но зря. Билл снова почувствовал злость. Значит, Дэвид звонит ему из Америки среди ночи, чтобы представить, какую Билл сделает смешную мордочку?!
– Чего ты вообще хотел? – грубо спросил Билл.
– Ммм... – резкая перемена его тона, похоже, пробила брешь в самоуверенности Дэвида, – ну... так... поболтать... у меня время свободное появилось, а ты не спишь как раз...
– Если я не сплю, это не значит, что я тут скучаю и дрочу на телефон в ожидании твоего звонка! – заявил Билл, отмахиваясь от совести, которая упорно пыталась достучаться до него, что он поступает очень глупо.
– Билли! – вот теперь Йост действительно не знал, что сказать. Обычно такие ссоры у них случались «вживую», и тогда он прибегал к невербальным средствам усмирения Билла. А сейчас...
– Извини, я занят! – крикнул Билл и прижался губами к губам офигевшего Сергея. И стал шумно, с причмокиванием целовать, чтобы у Йоста не осталось ни малейших сомнений, чем он тут занят. Пусть там оборется!
Дэвид долго орать не стал. Видимо, быстро понял, что дозваться Билла — бесполезное занятие и трата денег, и отключил телефон. Билл, убедившись, что отомстил как следует, улыбнулся себе и расслабился. А Сергей, словно воспользовавшись этим, приобнял его покрепче и продолжил целовать.
Билл немного удивился, так как на продолжение не рассчитывал, но тут же осознал, что целоваться вот так вот спокойно, без истерики, без желания кому-то что-то доказать, только лишь получая удовольствие, ему нравится. Телефон выскользнул из его ладони, и он запустил пальцы в короткие волосы Сергея.
Сергей целовал его нежно, даже как-то осторожно. Слегка прикусывая губы и потом зализывая. Билла это заводило, он давно такого не испытывал. С тех пор, как он доказал Йосту, что он уже не маленький мальчик и приобрел большой опыт во многих жизненных сферах, они как-то перестали тратить время на нежности. Билл дернулся: нафиг гнать Дэвида из головы! Сейчас не до него! Сергей вопросительно посмотрел на него, но Билл придвинулся ближе, открыл пошире рот и потянул с плеч пальто. Сергей, помогая ему высвободиться из рукавов, снова стал целовать, более уверенно и жадно, а потом его рука проникла под майку Билла и стала пересчитывать позвонки. Билл в ответ только крепче прижался, стал активнее орудовать языком и тихонько поскуливать от удовольствия. Мыслей в голове становилось все меньше, а счастья во всем теле — все больше.
Сергей прервался только два раза — чтобы полностью выключить свет в салоне и опустить и отодвинуть назад сиденья, и для того, чтобы сказать Биллу, что это прикольно, что у него проколот язык.
– Я никогда не целовался с мальчиками с пирсингом в языке... Да и с девочками тоже.
– У меня не только язык проколот, – доверительно сообщил Билл.
– Я вижу, – кивнул Сергей, дотрагиваясь пальцами до его виска.
– Не только это, – захихикал Билл. И снова потянулся к его губам.

окончание

@темы: мое творчессство, Мася aka Йожег, токияатель, ОТП

---

Omne Animal... Часть 2 (явление героев)))

продолжаем наш рассказ о событиях 9 марта 2010 года в Москве.
и на сцену наконец-то выходят Сергей Лазарев и Билл Каулитц. встречайте!)))

И пока Влад Топалов и Том Каулитц, по-братски прижавшись друг к другу, жаловались друг другу на своих братьев, родных и не очень, братья времени не теряли...
Сергей Лазарев, простояв минут десять напротив афиши Tokio Hotel на второй полосе почти свободного по ночному времени проспекта Мира, решил все-таки доехать до Очень Пафосного Клуба, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Опыт подсказывал ему, что проспавшись, Владик напрочь забудет об их разговоре и о том, кого видел в клубе, а может, и вообще о том, что был в клубе. А ему, Сереже, до старости мучиться от неизвестности, был он прав или нет. Выматерившись на иномарку, внезапно перестроившуюся на его полосу как раз в тот момент, когда он собрался ехать, он решил, что пожалуй не будет нарушать правила дорожного движения и разворачиваться через двойную сплошную. А то вдруг еще гайцы нагрянут откуда не ждали. Хотя их и не видно на горизонте. Но тогда он точно не узнает ответ на свой вопрос. Поэтому путь до клуба занял чуть больше времени…
А еще и потому, что на одном из перекрестков он не утерпел-таки и снова залез в твиттер, после чего был вынужден заехать в ближайшую кофейню с wi-fi, чтобы в спокойной обстановке объяснить наконец Аникиной, что если «курочку» он ей еще прощает по старой памяти, то других прозвищ подобного рода, высказанных на всеобщее обозрение, терпеть не намерен. А еще надо было прочитать отзывы общественности на новую программу про себя на Муз-тв (мало ли, кого-то забанить надо!), а еще лучше скачать программу и посмотреть самому, но тут его ждал облом, преданные фэны не успели выложить запись в сеть, пообещав сделать это к утру. Тогда недовольный Лазарев полез в почту и, прочитав несколько деловых писем, тут же обрушил град креативных предложений на своего пиарщика, не успевшего отключить аську и уйти спать.
Потом, довольный тем, что все вокруг работают, а не бездельничают, Сережа еще раз проверил ленту твиттера, но там ничего интересного не появилось, и у него мелькнула смутная мысль, что он куда-то еще собирался наведаться… Пробежавшись по всем закладкам «избранного», и даже зайдя в раздел «Общение» на своем форуме, он наткнулся взглядом на слова «Tokio Hotel» в заголовке одной из тем, и наконец вспомнил, что зайти он действительно собирался. Только в реале. В Очень Пафосный Клуб, проведать Владика и его таинственного визави.
Быстро захлопнув крышку ноутбука и бросив на стол тысячерублевую купюру, Сережа помчался к машине, повторяя про себя: «Только б он был еще хоть немножко трезв!!!»

А вот Билл Каулитц как раз время терял. По его мнению, вообще все это путешествие в Россию вкупе с завтрашним концертом, стремительно накрывающимся медным тазом (которого Билл никогда в жизни не видел, но завтра возможно увидит), было самой настоящей потерей времени.
Нет, он любил Россию, так же как и Францию, и Голландию, (чуть меньше, конечно, чем Мальдивы, и чуть больше чем Египет), но почему-то с самого начала идея поездки сюда оставляла у него ощущение чего-то «не того». О чем он пытался весь день рассказать Тому и Йосту. И если Том с ним соглашался, как соглашался всегда, то Йост настойчиво пытался его заткнуть, что Билла очень обижало: от голоса Тома в итоге зависело не так уж много, а Дэвид мог одним жестом изменить всю ситуацию. Поэтому Билл с упорством дозванивался до него, пока Йост не посоветовал ему наконец раздобыть учебник арифметики и вспомнить, чему его учили в первом классе – а именно вычитать из времени, которое показывают его часы, десять, чтобы иметь хоть примерное представление, какое время сейчас на часах у него, Йоста. Билл пообещал сделать все, как было велено, и перезвонить. На что получил ответ, что Дэвид вполне удовлетворится, если услышит его версию при личной встрече, где-то через месяц.
Отложив телефон, Билл подумал, что если Йост дал ему целый месяц, то нечего спешить, а вычесть десять из времени, которое показывают часы, он сможет и перед самой их встречей… Потом глянул на часы и засомневался, из чего надо вычитать – из минут или из часов? А может, из того и другого сразу? Он снова набрал номер Дэвида, но тот даже слова сказать не дал, гаркнул «До встречи, Билл!» и отключил телефон. Похоже, насовсем. По крайней мере, Биллу в этот вечер дозвониться до него больше не удалось. Хотел было Тома напрячь, но Том придумал четыреста восемьдесят три причины, по которым не может этого сделать, а в конце концов вообще свалил, оставив Билла одного в своем номере.
Позвонив братцу и высказав в подробностях все, что думает о нем, расстроенный Билли решил лечь спать. «Хоть одну ночь высплюсь по-человечески», – рассудил он, а то даже макияж не всегда скрывает синяки под глазами. И, как ни странно, довольно быстро он заснул. И даже успел увидеть сон, как он, еще маленький мальчик, старательно накрасившись и сделав прическу как у дикобраза, пришел на концерт Нены. В России. И вдруг узнал, что перед концертом будет еще и разогрев. И будет выступать некая русская группа – два парня. На фига?! – удивился Билл во сне. На фига перед концертом такой красивой стильной девушки выступление двух невнятных пацанов, совершенно не та аудитория! И когда они запели, почему-то на английском, и Билл подумал, чем бы заняться в ожидании концерта, к нему повернулся Том и сказал, что ему пришло смс от Йоста, что концерт отменяется. «Как отменяется!» – возопил Билл и полез в карман за телефоном, чтоб самому позвонить и все узнать, но оказалось, что Йост уже сам набрал его номер, и телефон надрывается, только почему-то не в кармане, а где-то над ухом… Билл поднял глаза и проснулся. Телефон лежал в изголовье кровати и звонил. И это действительно был Йост.
– Что, концерт отменили? – заплетающимся со сна языком спросил Билл.
– Какой концерт?! Как отменили?! А почему я об этом не знаю?!
– Ну как же, – пробормотал Билл, пытаясь собрать обрывки мыслей в кучку, – ты сам сейчас позвонил или написал смс… Что концерта не будет… Хотя разогрев уже выступает… Или нет?... – Билл начал понимать, что говорит какую-то чушь, тряхнул головой и наконец открыл широко глаза. Концертом действительно и не пахло.
– Что ты пил? – строго спросил Дэвид.
– Я не пил, я спал! Я, между прочим, уже сто лет не спал нормально в нормальной кровати!
– Хватит дрыхнуть! – бодро посоветовал продюсер.
– Вообще-то уже ночь, – сообщил Билл, для верности подойдя к окну и выглянув.
– Несколько часов назад, когда ночь была у меня, это тебя не смущало! – не удержался от ехидства Йост.
– А тебя вообще никогда ночь не смущает, а я у тебя учусь! – не спустил Билл, к которому наконец вернулся рассудок и плохое настроение.
– Лучше бы ты в чем-то другом так же хорошо учился, – вздохнул Дэвид.
Билл, как раз закуривавший сигарету, чуть не поперхнулся дымом. Ему казалось, что он и так научился у своего продюсера многому… И не только в профессиональном плане.
Но Дэвид не дал ему сказать ни слова, по всегдашней привычке сразу перейдя к делу.
Некоторое время Билл выслушивал размышления выспавшегося продюсера о сложившийся ситуации с концертами, о тактике и стратегии на завтрашний день, пытался вникнуть в хитросплетения йостовских мыслей и еще понять, зачем он грузит всем этим его, а не их менеджера, которому, собственно, и придется завтра проводить переговоры с русскими. В конце концов Дэвид так и сказал, что его задача завтра – улыбаться и светить мордой. И изредка поддакивать Ебелю. А если что – пусть не стесняются и звонят ему, он специально пожертвует ради этого сном.
– И ради этого ты меня разбудил?
– Что значит, ради этого? – удивился Дэвид таким невинным тоном, что Билл почувствовал подвох. – Я же должен был дать тебе свои наставления, как ответственный за вас перед вашими родителями и всей немецкой нацией…
Биллу показалось, что Йост уже еле сдерживается от смеха.
– Мне уже не пятнадцать лет! – заорал Билл. – И если еще раз разбудишь меня среди ночи, чтобы по телефону оттрахать мне мозги!..
– Извини, дорогой, – деланно-виноватым голосом сказал Дэвид, – но я слишком далеко от тебя, чтобы прийти лично…
– Вот когда придешь лично, тогда и поговорим! – рявкнул Билл и сбросил вызов, чтоб не слышать смеха довольного местью Йоста.

Минут пять Билл сидел на окне, курил и обижался. Речи о том, чтобы снова лечь спать, не могло и быть. Заснешь тут, если в голове вертятся планы, один другого ужаснее, как он будет мстить Йосту, когда они наконец увидятся. А если он сейчас ляжет в кровать, то и планы, скорей всего, перейдут в другую плоскость… Биллу не хотелось себе в этом признаваться, но что поделать!
Билл решил позвонить брату и отвлечься разговором с ним, но тот не брал трубку. И тогда Билл решил, что если до Йоста он добраться действительно не может, то до Тома – вполне. Он быстро оделся, вместо прически – шапка, вместо макияжа – темные очки (и неважно, что мартовской ночью он в этих очках будет только привлекать внимание людей). Выдернул уже заснувшего охранника и попросил отвезти себя к Тому.
– А то ж он сопьется там без меня, – страдальчески поджав губы, пояснил Билл, пока охранник заказывал такси.

По дороге к клубу Билл все-таки задремал, и даже успел увидеть во сне Йоста, искупляющего свою вину. Но насладиться этим не успел. От очередного толчка проснулся.
– Почему мы так ползем? – спросил он у охранника.
– Улица узкая. А какой-то кретин перед нами припарковаться никак не может.
Билл присмотрелся. Перед ними действительно очень медленно ехала машина с какими-то смутно-знакомыми очертаниями. А на обочинах узкой улочки не было ни одного свободного места. Билл вздохнул. Вообще-то он понимал водителя. В Германии проблемы с парковками в центре города – тоже не редкость. Но это ж не повод задерживать его!
Наконец джип впереди совсем остановился.
– Мы почти приехали, – сообщил по-английски таксист. – Вон Очень Пафосный Клуб. Все эти машины оттуда.
– Пошли, – дернул охранника Билл и открыл дверцу.
Пока охранник расплачивался, он дошел до стоящей впереди машины и замер. Она один-в-один походила на его собственный внедорожник, павший в неравной схватке с дорожным ограждением на одной из трасс Германии этой осенью. Только эта ауди была черного цвета. «Словно в трауре», – подумал Билл.

Лазарев нетерпеливо барабанил пальцами по рулю. На узкой улочке в центральном округе столицы, где находился Очень Пафосный Клуб, обе обочины были заняты припаркованными авто, между которыми оставался проезд ровно на одну машину. Он уже успел объехать ближайший квартал в поисках места для парковки, но безрезультатно. Оставлять машину слишком далеко и идти пешком по узким скользким и слякотным тротуарам ему не хотелось. Поэтому он решил, что если сейчас ему не повезет, и около клуба не окажется свободного места, то он уедет. И черт с ней, с загадкой! Чистота собственных кроссовок ему дороже!
Он полз еле-еле, надеясь на чудо, и, когда уже собрался решительно прибавить скорость и уехать домой, чудо свершилось. Из Клуба вышла парочка, села в одну из припаркованных у входа машин, и водитель включил мотор. Лазарев тут же нажал на тормоз и стал ждать, когда они уедут, чтобы поставить джип на их место. В зеркало заднего вида он заметил такси, так же остановившееся. Подумал секунду, не проехать ли до следующего перекрестка, чтобы пропустить. Но вовремя вспомнил поговорку «не делай добра – не получишь зла», в правильности которой не раз убеждался, и остался стоять, решив, что если парочка вздумает заняться сексом в машине с включенным мотором на стоянке у Очень Пафосного Клуба, он им помешает. Так помешает, что у них еще долго не будет желания заниматься сексом. В машине. И друг с другом. И вообще! Ну… если только под его музыку…
Он прокручивал в голове варианты мести, один краше другого, как вдруг между ним и тачкой, стоящей на вожделенном месте, возникла человеческая фигура, внимательно осматривающая его машину. «Все-таки не избежал гайцов!» – подумал Сережа, а рука автоматически потянулась за документами… и тут же вернулась на руль: человек мало походил на гаишника.
Сережа, протянувшись через соседнее сиденье, опустил стекло и окликнул высокого парня в темных очках и шапке:
– Эй! Чё те надо?
Парень, не снимая очков («Что ж он в них видит сейчас, бедняга!» – пожалел его Сережа), наклонил голову и слегка приоткрыл рот, словно не расслышал лазаревского вопроса.
«Больной, что ли?»
– Чего ты пялишься на мою тачку? – громче повторил Сережа. – Отвали! – и махнул рукой, на всякий случай: вдруг он жесты лучше понимает.
– Пошъол на хуй! – ответил «больной», странно и отдельно выговаривая каждое слово. И заулыбался голливудской улыбкой.
Секунду Сережа ловил челюсть, потом, так и не поймав, поднял стекло, и вышел из машины.
– Я не понял, чё за базар? – спросил он у явно довольного собой парня.
– Sorry, I don’t understand, – продолжая улыбаться, ответил парень.
Сережа чуть второй раз не потерял челюсть (но тут быстро поймал – надо ж было догадаться, что соотечественник не может так плохо ругаться), облокотился о машину и сказал:
– Не русский, что ли?
Парень снова вытянул шею вперед и наконец-то снял очки, словно это помогло бы ему понять смысл сказанного.
– Nein… No… Русски н’ет… – сказал он, грассируя, и опять заулыбался.
«Что за дурацкая манера? Все время улыбается, как будто на сцене?! – подумал Сережа, невольно отмечая профессиональную привычку, присущую и ему. – Погоди, Лазарев… На сцене? Найн?.. это же… по-немецки?.. А тот пацан, с которым Влад в клубе столкнулся... Откуда?..»
Сережа, прищурившись, еще раз глянул на парня, по-прежнему открыто улыбавшегося ему, и почесал подбородок. Выкинув из головы совершенно лишнюю мысль о том, что надо уже наконец побриться, указал на парня пальцем и сказал:
– Токио Отель?!

Билл сначала радостно кивнул, и только потом на его лице появилось замешательство, стоило ли признаваться незнакомому человеку на пустой московской улице, что ты звезда мирового масштаба.
На его счастье его охранник, уже некоторое время стоявший рядом и напряженно оценивающий ситуацию, вмиг оказался между ним и русским.
– Hey you! – охранник указал пальцем на Лазарева, спрятав другую руку в карман. – Get out of here!
Сергей офигел. Кто он такой, чтобы указывать ему, Лазареву, куда идти! Он попытался объяснить по-английски, что не хотел ничего плохого, просто уточнил, не является ли сей молодой человек одним из знаменитых на весь мир братьев Каулитцев. Но охранник его не дослушал и повторил свою фразу, которую произносил с ужасным акцентом, только на этот раз добавилась угрожающая интонация. Сереже стало не по себе. Похоже, он все-таки влип. У улыбчивой звезды был суровый телохранитель, не знавший толком языков, кроме родного. Нет, конечно, можно было сесть в машину и поехать домой, ведь он уже увидел то, вернее, того, из-за кого сюда приехал, только в этот момент, Сережа об этом даже не подумал: так был возмущен несправедливостью, что его прогоняет свой же коллега по цеху, приняв за русского бандита (эх, надо было все-таки побриться с утра!).
Лазарев быстро нырнул в машину и вытащил свой диск.
– Excuse me, let me… – начал он, но охранник замахал руками:
– No photo, no autograph! Tomorrow after concert! Now get out!
– But I have no concert tomorrow… – пробормотал обескураженный Сережа.
Лазарев посмотрел на Каулитца, с любопытством переводящего взгляд с охранника на русского, и решился на последнюю попытку.
– Можешь объяснить ему, – сказал он по-английски, – что я не фанат, и мне от вас ничего не надо. Я просто еду в этот клуб, забрать своего… брата. Случайно увидел тебя, узнал. А мы с братом как раз вас сегодня вспоминали! А вообще мы с тобой, можно сказать, коллеги. Я певец. Знаменитый. Но в Германии я не раскручивался, поэтому ты меня наверно не знаешь, но здесь меня хорошо знают. Это мой последний сингл… Держи. Дарю! – протянул парню диск, который тот с любопытством взял и стал рассматривать. – Скажи своему охраннику, чтобы не смотрел на меня так… Сейчас я припаркуюсь и пойду в клуб… Окей?
Каулитц смотрел в обложку и не отвечал.
Сережа совсем затосковал. Столько красноречия, и все в пустую! Может, этот мальчишка тоже по-английски не говорит?..
– Ферштейн? – спросил Сережа, хотя и не был уверен, что точно помнит значение этого слова, но оно точно из немецкого.
– Ich verstehe, – снова улыбнулся Каулитц. И вдруг спросил по-английски: – Ты сказал, что тоже приехал сюда за братом?!
– Да, – кивнул Сережа.
– Он тоже кинул тебя и отправился развлекаться один?
– Да нет, не то, чтобы кинул… – Сергею не хотелось вдаваться в подробности своих отношений с Владом. – Погоди, да ты же сейчас…
Но договорить Сереже не дали. Сзади раздался оглушительный гудок, и, когда все трое – Сережа и оба немца – повернули головы, из машины, пристроившейся в зад лазаревскому джипу вылез уставший мужик и заорал таким матом, что Сережа поблагодарил небеса, что иностранцы ничего не понимают.
– Что он хочет? – от любопытства округлив глаза, спросил Каулитц.
– Проехать, – пожал плечами Лазарев. И только теперь заметил, что вожделенное место на стоянке освободилось. Видимо, парочке стало некомфортно заниматься сексом в присутствии двух звезд и одного сурового охранника, и они свалили. – Сейчас машину поставлю… – Сережа кивком указал на свободное место и сел за руль.

Билл оглянулся на грозного мужика сзади и решил на всякий случай поберечь себя. Быстро открыл переднюю дверцу ауди и опустился рядом с Сергеем.
– У вас красивый язык, – сказал он, разглядывая салон. – Мелодичный. Ахуэли! – нараспев повторил он.
Сережа прыснул и осторожно тронулся с места.
– Только этот человек очень агрессивно говорил. А такие слова петь хорошо, – рассуждал немецкий музыкант, задумчиво делая пассы руками, словно проигрывая что-то в голове.
Лазарев из последних сил довел машину до бордюра, остановился, и только многолетний опыт вождения позволил ему ровно вписаться между мерседесом и ленд крузером, почти не глядя. А потом уронил голову на руль и захрюкал.
– Чего? – обиделся Каулитц.
– Это же ругательства!
– Но красиво же!
– Я уже понял, что ты изучаешь русский-матерный, – успокаиваясь, сказал Лазарев. – Ты только со сцены не скажи это. И брату своему передай.
– Да мой брат молчит на сцене! – отмахнулся Каулитц и открыл «бардачок».
– Как молчит? – удивился Сережа, закрывая «бардачок» и не давая любопытному немцу сунуть туда нос.
– Ну так… – пожал плечами Каулитц, заинтересовавшись магнитолой, и принялся водить ногтем, покрытым черным лаком, по кнопочкам.
Сережа следил за его рукой и не решался ее убрать. Ему казалось невежливым и даже неприличным дотрагиваться до незнакомого человека, хотя то, что кто-то трогает что-то в его машине, коробило его до глубины души.
– Но он же поет? – уточнил Сергей.
– Ммм… Подпевает. Мне. А так больше изображает бурную страсть со своей гитарой, – он изобразил, что играет на гитаре.
Сережа снова посмотрел на его руки с аккуратными черными ногтями, потом на лицо без всяких признаков косметики... но с идеально очерченными бровями. Что-то не сходилось с тем, что он представил себе по рассказу Влада. (И он даже не заметил, что на магнитолу больше никто не покушался).
– Погоди, – сказал он. – Ну-ка сними шапку!

Билл отвечал на вопросы автоматически: как только он сел в машину, его захлестнула ностальгия. Он никогда не думал, что сильно любил свою ауди, он и купил-то ее только для статуса. Потому что рок-звезда мировой величины обязана иметь шикарную тачку, и не только иметь, но и уметь водить самостоятельно. И последнее нужно не только для статуса, но и для клипов. Не использовать же дублеров для такого простого трюка! Но если ткнуть пальчиком в красивую машинку в автосалоне и заплатить за нее сумасшедшую сумму Биллу труда не составило, то научиться с ней управляться оказалось не так-то просто. И Билл, возможно, и забил бы на это дело, если бы Том не подколол после неудачной попытки сдать на права: «Я, конечно, могу накрасить глаза, ногти, нацепить черный парик и проехать перед камерой вместо тебя, а потом это обработают на компьютере, и никто ничего не заметит! Но ты же, Билли, мне до конца жизни будешь должен!» После этого Биллу ничего не оставалось, кроме как научиться водить самому. Быть должным своему брату-близнецу он бы не пожелал никому.
Научиться-то он научился, но понять страсть своего брата к машинам так и не смог. И когда ауди разбилась, он испытал не столько сожаление, сколько облегчение, во-первых, потому что сам не пострадал, а во-вторых, потому что теперь появилась уважительная причина реже садиться на руль — мол, всем же спокойнее будет. И вот, оказавшись в машине точь-в-точь похожей на его собственную, он испытал непонятное щемящее чувство... то ли жалость, то ли грусть. И чуть было не пообещал самому себе по возвращении из тура купить новую машину, и наконец-то научиться нормально водить...
И тут этот русский огорошил его просьбой снять шапку.
Билл удивился и почему-то испугался. И непроизволько натянул шапку обеими руками глубже на уши.
– Чего? – спросил он.
– Сними, – повторил русский. И добавил непонятное выражение на своем языке, недавно казавшемся Биллу таким красивым. – Я хочу понять, это ты или твой брат! – наконец воскликнул он по-английски.
– Чего?! – Билл удивился так, что не заметил, как руки сами стянули шапку с головы.
– Вот блин! – ахнул русский. – Так ты солист! Ну, волосы неуложены, это понятно, ты ж не на сцене! А кого же тогда Влад встретил в клубе? Он говорил у того...
– Что значит «неуложены»?! – завопил возмущенный до глубины души Билл, откидывая упавшую на лоб прядку.

Сергей был сам немного шокирован тем, что принял одного близнеца за другого, и уж никак не ожидал такой бурной реакции от заморского гостя. Ну подумаешь, перепутали. Ну не с кем-то! А с родным братом, близнецом, к тому же! Его самого до сих пор путают с неродным не-братом и официально даже не другом Владом Топаловым. И ничего, он не обижается! Даже находит в себе силы посмеяться над этим. А тут...
– Тихо, тихо, тихо! – попробовал он успокоить вопящего что-то на своем языке Билла. Но тот не успокаивался. Тогда Сереже пришлось все-таки схватить его за руки, чтобы тот в порыве праведного гнева не разрушил чего-нибудь в салоне.
Билл замер, удивленно посмотрел на обхватившие его запястья пальцы, попробовал выдернуться, но не получилось: Лазарев держал крепко.
Сережа тоже с удивлением смотрел на тонкие руки в серых перчатках с обрезанными пальцами. Потом перевел взгляд на их обладателя, и в голове вдруг всплыла фраза Влада о том, что он должен лично убедиться, что Билл не девочка. По рукам этого не скажешь, – подумал Сережа и усмехнулся.
– Э! – окликнул его Билл. – Отпусти меня!
– Орать не будешь больше?
– Это я еще не орал, – скромно заметил Билл. – Сразу видно, ты не был на наших концертах.
– Ну почему же. Вы пару лет назад у нас на Премии Муз-ТВ выступали. Там ты хорошо орал. Под фанеру.
– Чего?! – от возмущения у Билла даже пропал голос. Он снова попытался вырвать руки, но опять тщетно. Сережа был явно сильнее.
– Я там был, – сообщил он. – Ведущим. Поэтому видел и слышал все.
– Ну, была фанера, – нехотя признал Билл. – Я голос берег. Для сольника! А так я вообще могу... – он набрал воздуху, и Сережа, испугавшись, что он действительно сейчас заорет изо всех сил, быстро закрыл его рот ладонью. И скосил глаза на охранника, нарезающего круги вокруг ауди, но тот пока был спокоен. А потом почувствовал, что до его запястья осторожно дотронулись.
Это Билл свободной рукой попытался убрать его ладонь от своего рта. Двумя пальцами. А в глазах было какое-то непонимающее выражение, на испуг, впрочем, не похожее.
– Ты всегда... так? – спросил он.
– Извини, нервы ни к черту, – кладя руки на руль, сказал Сережа.
– У меня тоже, – понимающе кивнул Билл, откидываясь на спинку.
– Я заметил.
– Чего?! – снова вскинулся Билл.
– Я говорю, заметил, что ты неадекватно реагируешь на все. Чего ты начал орать? Ну, подумаешь, принял тебя за твоего брата...
– Что значит, подумаешь? Нас никогда не путали! Мы же с Томом разные совсем, неужели ты не заметил?! На этой... как ее... премии... Фанеру так ты заметил! И запомнил! А на нас самих даже внимания не обратил!
– Тихо, тихо, – поднял ладони Сережа. – Как же не обратил, обратил, конечно! У тебя на голове был такой... – не зная, как сказать по-английски, сказал по-русски: – взрыв на макаронной фабрике.
– Чего? – заинтересованно наклонил голову Билл.
Сережа вместо ответа показал руками.
Билл тоже поднял руки, потрогал беспорядочно висящие прядки...
– Ну да, – признал он. – Я немножко изменил прическу. Но все равно! Мы же не только прической отличаемся! Мы вообще не похожи!
– Извини, я тогда так засмотрелся на этот... – Сережа опять не смог подобрать английского слова, – «птыдыщ», что остального не заметил.
– Как ты сказал? – полюбопытствовал Билл.
Сережа повторил.
– Petit... dich? Это по-французски? – спросил Билл.
– Это по-русски! – улыбнулся Сережа.
– А чего значит?
– Ничего! – Сережа засмеялся.
– Странный у вас язык... – задумчиво сказал Билл. – У нас каждое слово что-нибудь значит...
Он еще какое-то время что-то сосредоточенно обдумывал, шевеля губами, и Лазарев почувствовал себя почти лишним. В своей же собственной машине.
– Послушай, – Сергей тронул Билла за рукав. – Так ты был сейчас в клубе?
– Нет, – Билл тут же переключил внимание на него. – Я туда иду. В смысле, собираюсь. У меня там брат пьет.
– А! Так он все-таки там! – воскликнул Сережа, обрадовавшись, что все-таки верно угадал с самого начала, кого из братьев встретил Влад.
– Чего? – не понял Билл.
– В смысле, я из-за него сюда приехал.
– Из-за него? – в голосе Билла послышалось разочарование.
– Ну да, мне было интересно понять, с кем встретился там мой брат. Он никак понять не мог...
– И он тоже?! – ахнул Билл. – Да вы что, слепые тут все, что ли?!
– Да нет, – поспешил успокоить его Сережа. – Он вас не перепутал. Он вас вообще не знает...
Билл вытаращился на него, открыв рот, и Сережа отвернулся, чтобы избежать искушения хлопнуть его по подбородку и не показывать, что еле сдерживается от смеха.
– К-к-как не знает? – наконец выдавил Билл.
– Видишь ли, – принялся выгораживать Влада Сергей. – Он не интересуется прогрессивными новинками мировой музыкальной индустрии. Он предпочитает классику рока — Led Zeppelin, Deep Purple... Когда вы войдете в историю мировой музыки, тогда он и на вас, наверно, обратит внимание.
– А я думал, что мы уже там... – сказал Билл, поджав губы.
Сережа так не думал, но решил не расстраивать немецкую звезду. Поэтому сказал:
– Может быть, твой брат моего уже просветил. Зря, что ли, они в этом клубе так долго тусуются?
Билл недоверчиво махнул рукой:
– Да Том, наверно, спился уже...
– Да и Влад, наверно, тоже. Уже, – вздохнул Сережа, прикинув сколько времени прошло с их последнего разговора.
– А твой брат не близнец? – в Билле снова проснулось любопытство.
– Избави бог! Он мне даже не родной.
– Двоюродный?
– Да нет! Мы вообще не родственники!
– А как же?..
– Ну, мы пели когда-то вместе в одной группе, понимаешь?
Билл приподнял проколотую бровь, секунду подумал и решительно мотнул головой:
– Нет.
– Ну и не важно. Ты просто не русский, поэтому не знаешь, а если бы ты жил здесь, наверно был бы нашим фанатом в свое время, ходил бы на концерты...
– Боюсь, в то время у меня уже свои фанаты были, – хитро ухмыльнулся Билл.
Сережа оценивающе оглядел его.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать.
– Не было. Наша группа в 2002 году появилась.
– А наша в 2001! – и Билл показал ему язык.
– А выступаю я с двенадцати лет. И у меня уже тогда были поклонники!
– А у меня зато они есть по всему миру!
– А... – Сергей задумался, что бы ответить на это. Не позволять же сопляку оставлять последнее слово за собой! – А вот когда до моих лет доживешь, посмотрим, сколько их у тебя останется!
Билл задумался. Крыть, пожалуй, было нечем, но он на всякий случай уточнил:
– А тебе сколько?
– Двадцать семь! – ответил Сережа, опуская тот факт, что до озвученной цифры ему еще почти месяц жить. И вообще он впервые ощутил гордость за свой возраст: вполне себе зрелый мужчина, опытный и в самом расцвете сил, не какой-то там сопляк!.. Однако Билл считал иначе.
– О, да ты старый! Тебе уже в продюсеры можно идти! Смотри, – Билл хлопнул офигевшего Сергея по плечу. – Найдешь пару талантливых ребят, раскрутишь их. Ты же уже знаешь все о шоубизнесе! Сможешь их многому научить! И у тебя... то есть у вас... еще больше поклонников будет! Наш продюсер говорит, что наши с Томом фанаты для него дороже, чем его собственные... которые... у него были... – последнюю фразу Билл договорил уже неуверенно и совсем тихо под пристальным тяжелым взглядом Лазарева. – Окей, я шучу, шучу... Больше не буду, честно... Ты и сам очень даже ничего еще. Правда! – заискивающе добавил он.
Лазарев продолжал смотреть на него, размышляя, выкинуть ли мальчишку из машины здесь, или довезти до ближайшего перекрестка и выпихнуть там, только уже ногой под зад, и сразу смотаться, чтобы его Цербер не успел опомниться.
– Я обещаю, я послушаю твой диск, и у тебя появится новый поклонник в Германии, – примирительно сказал Билл, беря в руки подаренную пластинку. Ему вовсе не хотелось ссориться с этим суровым парнем, в котором он почему-то почувствовал родственную душу. Он был совершенно не против еще поболтать с ним. Это уж точно будет приятнее компании пьяного брата, или возвращения в отель наедине с грустными мыслями об идиотских гастролях в России и о вероломном продюсере (зачем только вспомнил о нем!).
– Это твое имя так пишется по-русски? – спросил он, водя ногтем по незнакомым буквам.
– Угу, – кивнул Сережа, решив погодить пока выкидывать его.
– А как читается?
– Сергей Лазарев, – четко произнес Сережа.
– Сер... как?
– Сергей, – повторил он, нарочито смягчив второй слог, чтоб как можно меньше было похоже на английское слово.
Как ни странно, Билл повторил его довольно точно и сказал:
– А меня зовут Билл.
– Я так и думал, – кивнул Сережа и улыбнулся в ответ.

tbc...

3 часть

@темы: мое творчессство, Мася aka Йожег, токияатель, ОТП

---

немного красоты...

---

вчера увидела перед сном и первая мысль: они с Масей стоят друг друга. оба умудрились, сменив *немного* имидж, постареть лет на 5... (правда, в Масином случае все 10 были...)
*правда, Мася щас помолодел)))))*

вывод - ОТП форева!

@темы: токияатель

---

Cup of tea

*по заявке 3.29. "Том/Билл, АУ. Том и Билл любовники, но на первый взгляд связывает их только секс - у них свободные отношения. Всё держится на Билле, который Тома любит и этого не скрывает, страдает, терпит и т.д. Том отрицает любовь как чувство в принципе, к Биллу - в особенности, по причине личного загона/еще какой напасти/причина автора. И тут происходит СОБЫТИЕ (автор даёт волю фантазии), которое расставляет всё по местам. ХЭ."

Cup of tea

Пейринг — Том/Билл.
Жанр — Аngst; Hurt/comfort.
Рейтинг — R.
Ворнинг — AU.
автор заранее просит прощения за несколько жестокую завязку... и просит не закидывать его тяжелыми предметами сразу при прочтении первой части, а дочитать хотя бы до третьей))


Cup of tea

– Я люблю тебя, – повторил Билл в который раз уже за вечер, да и за все время, что они вместе.
Том покачал головой — тоже в который раз.
– Спорим? – сказал он. – Я докажу тебе, что никакой любви нет.
– Я не хочу с тобой спорить, – возразил Билл, отводя взгляд.
Том шумно вздохнул, помолчал.
– Чаю хочешь? – наконец поинтересовался он, недовольный тем, что спора не вышло.
– Давай, – равнодушно кивнул Билл.
Почему бы не выпить чаю? Разговор не клеится. Ничего не клеится. Том приходит к нему домой, как к себе, распоряжается тут... Вон, как по-хозяйски переливает воду, включает чайник, достает чашки и варенье... А через час так же по-хозяйски потащит его в кровать, а может, и не потащит, оттрахает прямо на этом столе, или на полу. Сколько он выпил? Две бутылки пива? Три? Если три, то точно до спальни не дойдет. И больше одного раза не сможет. Весь пыл растратит на то, чтобы как-нибудь помудренее скрутить Билла. Он думает, что унижает этим Билла. Ему интересно, когда Биллу надоест терпеть. Но он не понимает ничего. Он не верит, что Билл его любит. А Билл верит, что Том когда-нибудь поймет. И поэтому будет терпеть все. Ради крохотных моментов, таких, как сейчас, когда Том ставит перед ним его любимую чашку, наливает в нее заварки — ровно столько, сколько нужно, кладет ложку сахара и две ложки смородинового варенья.
Билл улыбнулся: даже мама не сможет сделать для него чай так, как он любит. А Том может.
«Ну, что ты мне докажешь? – думал Билл, глядя на хмурого Тома, барабанящего пальцами по ручке чайника в ожидании, пока тот вскипит. – Припрешься в следующий раз еще более пьяным? Или укуренным? Или начнешь меня пристегивать наручниками к батарее во время секса? Черт, а я совсем не против таких игр! Нет, Том, это я докажу...»
Щелкнула кнопка чайника, Том снял его с подставки и подошел к столу, за которым сидел Билл.
Билл поднял на него глаза и успел удивиться странному выражению на лице своего любовника. А потом Том быстро отвел взгляд и выплеснул кипяток на него.
Билл закричал, отпрянул и свалился на пол, поджимая под себя обваренную руку и бедро.
Том отшвырнул пустой чайник, брезгливо переступил через лужу на полу и вышел в прихожую.
– То-о-ом!!! – заорал Билл, поднимая голову, но ничего не видя от боли. Надо встать и сунуть руку под холодную воду, – пульсировало в голове, но заставить себя распрямиться не получалось. – Том!!! Помо...
Хлопнула входная дверь.
Билл первые десять секунд не верил своим ушам, а потом взвыл, как умирающее животное, катаясь по полу и не обращая внимания, что причиняет себе этим еще большую боль.
Когда он добрался до телефона, чтобы позвонить в скорую, вместо правой руки он ощущал лишь огромный сгусток боли, а голос стал совсем осипшим, и дежурной пришлось несколько раз его переспрашивать, чтобы понять, что случилось, и куда нужно ехать.
Ночь Билл провел в больнице, перевязанный и обколотый лекарствами, от которых отпустила и физическая боль и душевная.
Утром врач осмотрел его, выписал мази и витамины и утешил, что при правильном лечении на Билле скоро и следа не останется от ожогов. Почти. Билл посмотрел на правую руку — она по-прежнему пульсировала тупой болью, изредка взрываясь острой, от которой опять хотелось выть.
– Если б не твои кольца и браслеты, все было бы не так печально, – сочувствующе вздохнул врач. – Будешь ходить ко мне на перевязки, попробуем спасти руку, главное, чтобы воспаление далеко не зашло.
Билл кивнул. Что еще ему оставалось?
– И все-таки как можно опрокинуть целый чайник себе на правую руку? Ты левша?
– Нет. Поэтому и... не удержал...
Врач покачал головой. Не верит. Но Биллу было все равно, имя Тома он не произнесет ни при каких обстоятельствах.
Он еле добрался до своей съемной квартиры, поддерживаемый двумя мыслями: что дома можно будет наесться анальгина и уснуть, и что, наверняка, его там ждет проспавшийся и напуганный Том.
Но Тома не было. Лужа на полу кухни уже высохла, и заварка с вареньем в любимой чашке на треть испарилась. Билл, хоть и сильно морщась, все же нашел в себе силы вскипятить воды и выпить этот чай. А потом наглотался обезболивающего и упал на кровать в спальне.
Из болезненной полудремы его вырвал звонок.
Билл машинально потянулся за мобильником правой рукой, но тут же зашипел от боли и полностью проснулся. «Пусть это будет Том!» – успел он подумать, прежде чем ответил на вызов. Но это оказалась его заказчица. Она напомнила, что он сам просил перезвонить на этой неделе, чтобы уточнить срок сдачи работы.
– Вам придется искать другого художника, фрау Майер, – сказал Билл не своим голосом: горло почему-то сжало и не отпускало, так, что и дышать-то было тяжело, не то, что говорить.
– Что-то случилось? – взволнованно спросила она.
– Я повредил руку. Очень серьезно. И надолго. Не знаю, смогу ли я вообще рисовать...
– Жалость-то какая! – запричитала заказчица. Вполне искренне, только Биллу на это было плевать.
– Я верну вам предоплату, – сказал он. – Я свяжусь с вами через пару дней. Извините, я сейчас правда плохо себя чувствую. До свидания.
И не слушая ее, отключил трубку, лег на спину и закрыл глаза левой рукой. Только не плачь, только не плачь, – уговаривал он себя. Ты большой мальчик, ты пережил вчера эту боль, ты пережил уход Тома, ты переживешь...
Он приподнял руку, и взгляд зацепился за завиток вытатуированного слова «свобода»...
Слезы текли уже безостановочно, и рыдания несколько раз прорвались из груди. Но легче не становилось.
Всё зря. Всё было зря. Все бессонные ночи, потраченные на учебу, все силы и нервы, отданные работе в разных забегаловках и на заправках, чтобы иметь возможность жить и учиться в Гамбурге, все усилия обзавестись нужными знакомыми и постоянными заказчиками. Всё.
Когда-нибудь правая рука перестанет болеть, обрастет новой кожей, к пальцам вернется чувствительность и подвижность, и мелкая моторика со временем восстановится. Вот только к тому времени ему придется заново учиться рисовать. А пока... Пока надо хотя бы научиться не плакать. Мама не должна видеть его плачущим. Он же сильный. Всегда был. И будет.

Тому было не по себе. Прошел уже почти месяц с того вечера, когда он выплеснул кипяток на Билла, чтобы доказать ему, что есть вещи, которые его любовь не сможет пережить. Затея была глупая, можно сказать, олигофреническая. Том сам это понимал, еще до того, как сделал. Но он решил, что докажет, и своих решений не менял. Да и вообще он смалодушничал. Хотел сначала плеснуть кипятком Биллу в лицо, но испугался и недостаточно высоко поднял руку. И все равно до утра у него в ушах стоял дикий вопль, а перед глазами — красивое искаженное лицо и пытающаяся заслониться рука с кольцами и черным маникюром...
Том так и не знал, куда попал кипяток, и что стало с Биллом. Ему было страшно даже близко подойти к его дому. Он бы сам никогда не простил такой подлянки, и не удивился бы, если б узнал, что Билл хочет его убить.
Поначалу он себе говорил: «Что и требовалось доказать, Билли, ты мне больше не звонишь, значит, не простил!» А потом бравада уступила место сомнениям и в конце концов — беспокойству. А вдруг с Биллом не все в порядке? Он успокаивал себя, что ничего страшного вообще-то не должно быть. Он помнил, как его двоюродный брат в детстве опрокинул на себя кипящую кастрюлю, взрослые переполошились, отвезли его в больницу, но его там даже не оставили. А вскоре никто уже и не вспоминал об этом. А Билл же сам взрослый. Ну, помучается какое-то время, сводя волдыри со своего красивого тела. Подумаешь! Все равно красивым останется. Но когда несколько дней подряд он никак не мог избавиться от видения билловых широко распахнутых глаз, которым черная подводка придавала еще больше трагичности, Том отправился к нему домой. Звонить не решился, интуитивно понимая, что телефон ему не помощник. Они должны увидеть друг друга.
Том открыл дверь своим ключом и тут же понял, что что-то не так. В квартире пахло не Биллом.
Он позвал его, не входя внутрь. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, в квартире поселился кто-то еще. И судя по всему, женского пола. Том почувствовал болезненный укол в сердце, но на анализ своих чувств у него не осталось времени. Из спальни выглянула девушка и завизжала.
– Кто ты такой?! Как ты?.. Я сейчас полицию вызову!
– Тихо, тихо! – Том поднял руки и сделал шаг назад, на лестничную клетку. – Мне нужен Билл.
– Здесь нет никакого Билла! И никогда не было! – снова заорала девица. – А ну стой! Я звоню в полицию!..
– Как нет Билла?! – удивился Том, делая еще шаг назад. – Он живет здесь уже два года! А ты откуда взялась?
Девица, сообразив, что на ее жилище не покушаются, немного успокоилась и внимательно посмотрела на Тома.
– Я сняла эту квартиру две недели назад. А до этого здесь вроде бы жил какой-то художник. Но я его не видела даже, и понятия не имею, как его зовут!
– Да, Билл художник, – кивнул Том, обрадовавшись, что они с девушкой наконец поняли друг друга... и тут же ошарашено переспросил: – Погоди, ты хочешь сказать, что он отсюда съехал? Вы не вместе живете?
– Нет! – резко ответила девица, раздраженная непонятливостью гостя. – Слава богу, у меня хватает ума не жить со всякими там художниками! Еще есть вопросы?
– А... ты не знаешь... – Том никак не мог сформулировать, что хотел спросить, но девица его поняла.
– Я ничего о нем не знаю, – отрезала она. – И не хочу знать. У меня своих проблем хватает. Но если хочешь, я дам тебе телефон хозяйки квартиры, может, он ей сказал, куда переехал, – добавила она сжалившись: очень уж несчастное лицо было у Тома.
– Спасибо, – сказал он, пряча записку в карман. А потом отсоединил от связки ключ и протянул ей. – Мне, видимо, он больше не понадобится.
– Удачи, – кивнула девица и сочувствующе улыбнулась.
Разговор с хозяйкой огорошил Тома еще больше. Она с трудом припомнила, что Билл, забирая залог и деньги, уплаченные им вперед, но не прожитые в квартире, обмолвился, что хочет вернуться к матери.
Зачем ему возвращаться в эту деревню? – удивлялся Том на следующий день по дороге в Лойче. Он помнил — на удивление хорошо — рассказы Билла о том, как он мечтал поскорее уехать оттуда, и как осуществлял свою мечту. Том и тогда искренне восхищался его упорством и трудоспособностью, а сейчас чувствовал даже гордость. Так гордятся за очень близких родственников, младших братьев, например. Только он ведь ему не брат. Он вообще-то ему никто...
Не думать об этом! – решительно приказал Том себе. Сначала надо увидеться с ним. А потом они уже решат, кто они друг другу. Вместе.
Только не факт, что он застанет Билла там. Может, Билл заехал к матери на недельку перед тем, как... покинуть Германию?
И об этом тоже не думать! – снова приказал себе Том и включил громче радио.
Приехав в деревню, Том остановился за три перекрестка от дома Билла. Он был здесь с ним прошлым летом. Он вспомнил эту улицу, и его дом. И его мать. И ее стряпню, безумно вкусную, и свою глупую шутку: «Я понял, Билл сбежал из дома, чтобы похудеть!» И то, как Билл оставшиеся два дня обижался на него за это: мать сделала вывод, что должна откормить своего тощего сына хоть немножко.
Стерев с лица ненужную улыбку, Том выглянул из машины. Рядом уже стояла стайка мальчишек, восхищенно разглядывавших красивую дорогую тачку.
– Эй, – окликнул он их. – Вы Каулитцев знаете?
– Да, – тут же отозвался один из них.
– Скажи-ка, сын Симоны... Билл... он приезжал сюда недавно?
– Да как приехал, так и живет, – пожал плечами мальчишка. – Недели две наверно.
– А я вас помню! – вдруг заявил второй мальчишка. – Вы прошлым летом с ним вместе приезжали! На этой же тачке! А он тогда еще длинные волосы носил! А вы мне сказали, что догоните и всыпите, если я еще раз крикну «тили-тили-тесто!»
– А что... у него сейчас не длинные волосы? – удивился Том.
– Не! – хором ответили ребята. – Он сейчас нормальным стал! – добавил первый мальчишка. – Мой папа говорит, что на человека наконец-то стал похож. Хотя... тогда он конечно круто выглядел. Ну, вы тоже круто выглядите, – заискивающе добавил он.
– Можешь его позвать сюда? – спросил Том.
Парнишка нерешительно переминался с ноги на ногу.
– А я тебя потом покатаю на своем кадиллаке.
По тому, как просияла мордашка мальчика, Том понял, что не ошибся. Да ошибиться было бы сложно — сам таким был в десять лет.
Ребята убежали, а Том остался сидеть в машине и приводить в порядок пульс и мысли. Билл живет в деревне. Билл остриг волосы. Билл стал «нормальным». Господи, что ж с ним случилось-то?!
Билл пришел быстро. Том увидел его через лобовое стекло. На первый взгляд все то же: высокая стройная фигура, узкие джинсы, клетчатая рубашка, кожаная куртка, темные очки. Он так и по Гамбургу ходил. Только вместо копны черно-белых волос что-то подозрительно напоминающее классическую стрижку. И никаких побрякушек на шее и на руках. И на лице нет косметики. Это Том заметил уже, когда вышел из машины, встал рядом с ним, и Билл снял очки.
– Что ты хотел? – вместо приветствия спросил Билл.
Том опустил глаза.
– Узнать, как ты, – сказал он почему-то безразличным тоном.
– Нормально, – ответил Билл.
– Я рад, – сказал Том, чувствуя, что нифига он не рад тому, что происходит.
– Если тебя это интересует, ты выиграл спор, – сказал Билл. – Поздравляю.
– Прости меня, пожалуйста! – вдруг выпалил Том, как-то даже слишком горячо. И посмотрел ему в глаза.
Билл секунд пять выдерживал его взгляд равнодушно и холодно, потом опустил ресницы и чуть улыбнулся.
– Я не обижаюсь. Я никогда не обижался на тебя. И за это тоже.
– Погоди, но мы же спорили...
– Мы спорили, что я не смогу разлюбить тебя. Вот... Я был неправ. Я смог.
– Нет, нет, погоди, – Том поднял руки перед собой, пытаясь понять. – Ты просто обиделся на меня за... за этот идиотский поступок. Билл, я...
– Не надо, Том, – отмахнулся Билл. – Все прошло. Ты можешь жить дальше спокойно. Как ты хочешь. И не думать, что я тебя прокляну или еще что-то. Нет. Все нормально.
– Нормально? Ты живешь в этой дыре — это нормально?! – взвился Том, сам не понимая, на кого он злится.
– По крайней мере, здесь мне не надо платить за жилье лишних денег, – пожал плечами Билл.
– Платить? – удивился Том. – Погоди, так у тебя какие-то финансовые проблемы? Ты из-за этого уехал?..
– Я не могу работать, Том, – горько усмехнулся Билл, вынимая из кармана перебинтованную правую руку. – Мне пришлось вернуть все предоплаты за заказы, которые я получил. А еще пришлось платить за лечение... Поэтому буду пока жить здесь.
– Черт... – пробормотал Том. – Прости меня, я не думал...
– Я же сказал, я не обижаюсь.
– Но получается, ты из-за меня здесь... И на себя стал не похож... Из-за этого? Зачем ты состриг волосы?
– Мешали.
– И больше не красишь глаза...
– Я теперь ничего больше красить не буду, – Билл посмотрел на свою руку. – И себя тоже.
– Все так плохо? – замирая, спросил Том.
– Нормально, – снова ответил Билл. – Просто ожог был слишком сильный, ткани плохо восстанавливаются. Нужно дорогое лечение... А я сам заработать привычным способом сейчас не могу. Поэтому... Начну все сначала. Когда смогу прожить день без обезболивающего, пойду работать на заправку. Буду копить на второе образование. Выучусь... не знаю... на историка. Или лингвиста. Устроюсь как-нибудь. В конце концов, мне всего двадцать два. Люди, бывает, и после тридцати жизнь с нуля начинают…
– Как же ты меня, наверно, ненавидишь... – прошептал Том, завороженно глядя на забинтованную кисть.
– Я тебя не ненавижу. Ты искал способ убить мою любовь. Ты нашел. Я не люблю тебя. Ты мне просто безразличен теперь. И как я понимаю, у нас наконец-то взаимные отношения. А переживать за меня не надо. Я справлюсь.
Том молчал, словно раздавленный. Размеренный тон Билла, его спокойные руки, отсутствие лишней мимики на лице — все говорило о том, что он не врет. Он действительно ничего не чувствует. Ни ненависти. Ни любви. «Что я с тобой сделал?!» – подумал Том, едва сдержавшись, чтобы не броситься к нему и не начать целовать, чтобы под этой спокойной маской снова появился Билл, которого он знал, живой, эмоциональный... Его Билл.
– Рад был тебя повидать, – сказал Билл. – Извини, мне надо идти... Удачи.
Он поднял ладонь в знак прощания и развернулся.
Том так и не сказал ни слова, глядя в его медленно удаляющуюся спину. Распрямленную как всегда. Хотелось броситься за ним, прижать к себе, просить прощения... Но Том понимал, что это бесполезно. Так же как раньше Билл упрямо повторял «Я тебя люблю», теперь он будет повторять «Я не обижаюсь». И Том только сейчас понял, что Билл ему никогда не врал. Он всегда был искренним. И тогда, и сейчас. Но если тогда это Тома злило и заставляло искать способы доказать Биллу его неправоту, то сейчас оставило опустошенным и потерянным.
– Ты обещал покатать! – раздался рядом звонкий голос. Давешние пацанята, увидев, что он снова стоит один, подошли за обещанной платой.
Том открыл заднюю дверцу:
– Садитесь.

Всю ночь Том метался по кровати, то проваливаясь к зыбкую полудрему, то снова просыпаясь. Он снова видел спокойное лицо Билла, слышал его безэмоциональный голос. Это было хуже любой пытки. Едва на востоке посерело небо, Том вышел на балкон и, куря сигарету за сигаретой, думал, что делать дальше. Больше всего хотелось вернуться обратно в Лойче, найти Билла, растрясти его. Пусть бы он наорал на него, обматерил с ног до головы, избил, Тому стало бы легче. Но Том понимал, что Билл этого не сделает.
Потом Том решил, что надо принять все, как есть, и тоже выкинуть Билла из головы. Раз уж нельзя повернуть время вспять и остановить свою руку, занесенную над ним... В таких случаях нужно первым делом избавиться от всех вещей, напоминающих о том, кого надо забыть. И тут Том с ужасом понял, что таких вещей у него и нет. Они с Биллом никогда не дарили друг другу подарки. Том сам заявил в начале их знакомства, что презирает этот дурацкий обычай. Билл тогда кивнул: «Как хочешь». И на все праздники дарил ему только один подарок — себя. Том вспомнил Билла, перемазанного шоколадным кремом, голого, с бантом на шее, лежащего у него на столе с надписью поперек живота «С днем рождения, Том!» Вспомнил, как слизывал с него этот крем и смывал остатки шампанским, а Билл повизгивал от щекотки и счастливо смеялся... Внутри все сжалось в тугой узел, Том зарычал и ударил кулаком в стену, несколько раз, пока костяшки пальцев не заболели.
У него не осталось даже ни одной совместной фотографии, где бы они были как пара. Том вообще фотографироваться не любил. И те немногие фотки, сделанные в больших компаниях, которые пересылали ему друзья, не распечатывал, хранил в компьютере. И даже фоток одного Билла у него почти не было. Зачем, если он мог в любой момент, когда захотел, приехать к нему и увидеть его живьем. И не только увидеть...
В порыве злости Том удалил всю двухгигабайтную коллекцию порно-фоток, которую с любовью собирал несколько лет по всему интернету. И в непривычно пустой папке осталось всего две, сделанные лично им прошлым летом, на рассвете, когда Билл крепко спал после жаркой ночи, бесстыдно раскинувшись поверх одеяла, а первые лучи солнца робко касались его кожи. «Хорошая композиция, у тебя есть талант!» – похвалил его потом Билл, случайно увидевший фотографии, но Том отмахнулся и закопал их подальше в папку с порнухой.
Нашел он и совместное фото, сделанное на каком-то пикнике. Билл со счастливой улыбкой сидел за его спиной, положив руки на плечи и скрестив тонкие кисти у него перед грудью. Том нажал на увеличение, чтобы рассмотреть его длинные пальцы с аккуратным маникюром, унизанные массивными перстнями.
А потом вспомнил белую повязку...
И понял, что должен сделать.

Ему потребовалось несколько дней, чтобы найти всех врачей, которые лечили Билла, и собрать всю нужную информацию. Необходимая для операции сумма, которую ему озвучили, его впечатлила, но он только стиснул зубы и нашел себе еще две подработки, тяжелые и пыльные, но зато там обещали много денег... Правда, через месяц пришло понимание, что даже таким образом он копить будет долго, и в конце концов лечение потребуется и ему, потому что он, как выяснилось, тоже не железный. И тогда он продал свой кадиллак, за который только недавно закончил выплачивать кредит. Намного дешевле, чем купил, но зато нужная сумма теперь у него была.
И он снова поехал в Лойче.
Билл уже работал на заправке, как и обещал. Вместо белой повязки на руке была черная плотная перчатка, а в остальном был такой же, как и в прошлый раз. Только волосы чуть отрасли.
– Я думал, ты на машине сюда приедешь, покрасоваться! – засмеялся Билл. – Ты в прошлый раз такой фурор произвел среди местной шпаны, что они только о твоей тачке и говорили. А ты их решил обломать?
Тома неприятно задел его тон. Неужели в нем не осталось ни следа былых чувств? Как они могли вот так исчезнуть в никуда?
– Я привез тебе кое-что, – сказал он. – Пообещай, что не откажешься от моего подарка.
– О-о! – протянул Билл. – Нам давно стоило расстаться, чтобы ты мне начал что-то дарить! Ну давай, показывай. Я подарки люблю, в отличие от некоторых.
Тома снова передернуло, но он решил довести начатое до конца. Он заслужил эту пытку. И он протянул Биллу конверт с деньгами.
Билл неловко взял конверт правой рукой, сунул в него нос. И тут же изменился в лице:
– Нет, такие подарки я принимать не буду.
– Я не возьму обратно, – сказал Том. – Если тебе не нужно, можешь выбросить. Но... я хотел бы, чтобы ты потратил их на операцию. Здесь как раз нужная сумма.
– Том, я... оценил. Но я справлюсь сам. Спасибо, – Билл закрыл конверт и решительно протянул его Тому.
Том опустился на колени. Он не рисовался. У него просто подогнулись ноги, или земля куда-то поплыла...
– Пожалуйста, – попросил он. – Возьми. Тебе же они нужны. Я обещаю, я больше не появлюсь в твоей жизни. Но это... Я должен. Понимаешь?
– Встань, не порть окончательно мне репутацию здесь, – сказал Билл, пряча конверт в карман. – Спасибо.
И ушел на свое рабочее место.
А Том с тяжелым сердцем побрел на вокзал.

Он сдержал свое слово. И ни разу за полгода не приехал в Лойче, не позвонил в больницу, чтобы узнать, приехал ли Билл Каулитц лечиться или нет. Он старался вообще о нем не думать и жить обычной жизнью, и постепенно у него это стало получаться. И даже собрал новую порно-коллекцию в своем компьютере. Только те две фотки так и не удалил, хотя больше и не заглядывал в них.
А через полгода его позвали на день рождения к Натали. Вообще-то Натали была подругой Билла, они оба были людьми искусства, но и с Томом в свое время легко нашла общий язык, и у них появилось много общих знакомых, один из которых и зазвал его на эту вечеринку, а Том решил, что отказываться не стоит.
И первое, что увидел припозднившийся Том, войдя в квартиру, был Билл. Том остолбенел в дверях, забыв раздеться, забыв, что у него в руках подарок для именинницы, забыв вообще, куда и зачем он пришел.
Билл, высокий и красивый, с тщательно сделанным макияжем и изящным ирокезом из сильно отросших волос, в какой-то почти женской майке, с кучей побрякушек на шее, стоял посреди комнаты и что-то громко кому-то рассказывал, периодически срываясь на задорный смех.
Сначала Тому захотелось броситься к нему, потом выбежать на улицу, но в результате он так и остался стоять, приклеившись к полу, пока к нему не подошла сама Натали, поцеловала в щеку и поблагодарила за подарок. Том спохватился, сбивчиво проговорил заготовленные слова поздравления. И опять замер. Голос Билла больше не звучал. Его обладатель смотрел на него с удивлением и... еще чем-то. Сердце Тома екнуло — это не было равнодушием!
– Смотри, кого я вытащила снова в свет! – щебетала Натали, подводя покорного Тома за руку к Биллу. – Я из него теперь модель делаю! Правда, красивый? Я сама придумала этот мейкап и прическу.
Том смотрел вниз, на опущенные руки Билла. На левой — привычный черный маникюр, браслеты, кожаная митенка. На правой закрытая перчатка до локтя. Тонкая, подчеркивающая изящество его кисти и запястья.
Том поднял глаза, посмотрел в идеально нарисованное лицо. Ему показалось, или Билл действительно стал выше ростом? Он снова взглянул вниз и обнаружил, что на Билле ботинки с каблуком. Зачем? При его-то росте? – удивился Том про себя.
– Привет! – Билл протянул ему руку. Правую.
Том осторожно пожал:
– Привет.
– Можно сильнее, не бойся, – широко улыбнулся Билл.
Том тоже улыбнулся в ответ.
– Как дела? – спросил Билл.
– Дела идут, – кивнул Том. У него тоже были вопросы. Много вопросов. Но решится ли он их задать? Да и надо ли их задавать? А если и надо, то не здесь. А может, как раз и лучше здесь. В толпе. Потому что наедине он вряд ли сможет... Он вряд ли захочет услышать то, что Билл сможет ему сказать.
Они разошлись по разным углам и до конца вечеринки так и не перебросились ни словом. Даже взглядами не встретились.
– Что-то я перебрал... – пробормотал Том, подходя к вешалке и пытаясь найти свою куртку.
– Такси вызвать? – спросила Натали, висевшая на довольном Билле. Том зацепился взглядом за ее руку, нежно поглаживающую биллов живот.
– Хочешь, я подвезу? – предложил Билл. – Я не пил сегодня.
– А правда! – радостно подхватила Натали. – Нам сегодня столько такси заказывать, облегчи им работу!
Билл накинул пальто и замотал шею шарфом.
– Пошли, – толкнул кулаком офигевшего Тома. И Том покорно поплелся за ним.
Насвистывая какую-то популярную мелодию, Билл спустился во двор, открыл дверцу блестящей белой Ауди А6. Сам Том пока ездил на потасканном фольксвагене, копил деньги на новый джип.
– Вообще хотел купить внедорожник, – сообщил Билл, включая зажигание. – Но не хочу в кредит надолго влезать. Вот буду стабильно зарабатывать, тогда куплю Q7. А может, к тому времени что-то более интересное появится.
– В модельном бизнесе хорошо платят? – спросил Том.
– Неплохо. Но я не хочу оставаться моделью. Я познакомился с одним фотографом, буду у него уроки брать. Карандаш подолгу держать в руках я все еще не могу, но на кнопку нажимать — вполне!
– Я не сомневался, что ты найдешь себе лучшее применение, чем... лингвистика, – сказал Том.
Билл рассмеялся.

Билл остановил машину у его дома, но Том не спешил выходить.
– Что-то хочешь сказать? – поинтересовался Билл, приподнимая бровь.
– Может, зайдешь? – бухнул Том, решив, что ничего не потеряет, если предложит.
Билл поджал губы:
– Зачем?
– Ну там... выпить... за встречу, за твое выздоровление, а то мы так и не выпили у Натали... – бросился Том в омут.
– Мне нельзя спиртного. Я заканчиваю курс лечения, – с сожалением сказал Билл. – Иначе бы я не подвозил тебя сейчас.
– Тогда, может, чашку... кофе? – Том чуть не сказал «чая», но во время исправился. Однако Билл все равно передернулся.
– Я не пью на ночь кофе, – ответил он, без труда возвращая безмятежность в свой голос. – Но если у тебя найдется стакан сока, я не откажусь. После этих лекарств хочется много пить.
Поникший было Том просиял и вылез из машины.
Билл вошел в квартиру Тома, как к себе домой, быстро окинул взглядом, словно проверяя, что тут изменилось за время его отсутствия, чему-то улыбнулся и, стащив пальто и ботинки, с наслаждением растянулся на кровати.
– Ноги от каблуков болят? – поинтересовался Том, исподтишка поглядывая, как Билл крутит ступнями.
– Ноги от любой обуви устают к концу дня, – сказал Билл, и Том понял, что все-таки из-за каблуков. Почему-то это маленькое наблюдение привело его в хорошее расположение духа. Он налил грейпфрутовый сок в высокий стакан и принес Биллу.
– Спасибо! – Билл приподнялся на одном локте, взял стакан и тут же выпил половину.
– Не будешь возражать, если я выпью чего покрепче? – спросил Том, отводя глаза, чтобы не видеть, как он облизывает губы.
Билл ответил не сразу. И Тому пришлось все-таки на него посмотреть. Глаза Билла были как-то слишком серьезны для такого несерьезного вопроса.
– Зачем? – наконец сказал Билл. – Ты мало выпил у Натали?
– Да нет... То есть да... То есть... Почему я не могу выпить в собственном доме?! – наконец возмутился Том, но с места не двинулся.
– И поэтому ты спрашиваешь у своего гостя, можно ли тебе выпить в собственном доме? – Билл приподнял бровь и усмехнулся, переворачиваясь на живот.
Том нервно сглотнул. Какого черта он вообще позвал его сюда?! Соскучился по пыткам? Или как последний кретин надеялся, что Билл захочет с ним переспать?
– В общем... пойду налью себе... – пробормотал он, разворачиваясь к бару.
– Ты думаешь, после этого тебе будет проще развести меня на секс? – приглушенным голосом спросил Билл.
Том обернулся. Билл уже допил сок, поставил стакан на пол и лежал на боку в типичной позе соблазнительницы. Тому безумно захотелось в один прыжок броситься на него, вжать в кровать, поцеловать в губы. Но он боялся, что если Билл в последний момент скажет, что не хочет его, он не сможет совладать с собой. И тогда Биллу придется действительно плохо. И ему самому тоже.
– Ну? – спросил Билл. – Вы так и будете стоять, как два идиота? У меня вообще-то тоже стоит. Третьим будет. Я один, как самый умный, лежу. Или зря? Ты действительно пригласил меня только для того, чтобы не дать мне умереть от жажды?
Том, как зачарованный, подошел к кровати. Билл смотрел на него, гипнотизируя. Том встал на четвереньки над Биллом, на лице которого появилась довольная улыбка.
«К черту все!» – решил Том и упал на него, впиваясь поцелуем в длинную шею и стискивая руками ребра. Билл довольно застонал и обхватил его в ответ руками и ногами.

Много позже Том лежал, уткнувшись носом ему за ухо, вдыхая его запах и, словно опытный дегустатор духов, разбирая его на составные части: лак для волос, туалетная вода, какой-то крем или пудра, сигареты, которые курил сам Билл, сигареты Натали или кого-то из ее гостей, что-то фруктовое, непонятно, откуда взявшееся, что-то спиртное… про этот запах как раз понятно – от Тома приклеился, и сильный мускусный запах тоже от него, а еще запах обработанной кожи и металла – Билл почему-то напрочь отказался снимать с рук перчатки и украшения. И через все это пробивался самый будоражащий запах – самого Билла. Том никогда раньше не думал, что знает, как он пахнет, но теперь, только втянув носом весь этот букет, безошибочно определил его. Значит, знал, всегда знал. И теперь уже не забудет.
Билл не шевелился, он устал так, что даже не дошел до душа, чтобы смыть с себя все лишнее, и грязь и запахи, так и лежал, с истерзанным ирокезом, размазанной по щекам черной подводкой и следами спермы на животе. Том его понимал, он сам думал, что вырубится мгновенно, потому что сил после трех раундов секса с акробатическими этюдами (как когда-то назвал Билл то, чем они занимались) у него не осталось совсем. Но когда дыхание выровнялось, сон почему-то прошел, и он просто лежал рядом с любимым человеком и дышал им.
И улыбался, вспоминая, как Билл изгибался под ним, закидывая голову и постанывая. И как не дал сорвать с себя чертову уйму цепочек, которая мешала Тому зацеловывать его длинную шею, и сам аккуратно расстегнул все замочки. И как сам перевернулся на живот, подставляя ему свой зад, за пару секунд до того, как Том собрался ему сказать, что хочет в него. И как все время предугадывал его желания. И как исполнял… Только одно не исполнил. Тому хотелось целовать его, долго, нежно, глубоко. Том всегда обожал с ним целоваться, хотя никогда в этом и не признавался. И дело было даже не в пирсинге в языке у Билла, а в чем – Том не знал. Но стоило ему обвести языком его широко раскрытые губы и почувствовать легкий вкус грейпфрута, как Билл дернул головой, а в следующий момент так потерся о его пах, что желания Тома сразу изменили направление. А сейчас он пожалел об этом.
Том погладил Билла по бедру, чувствуя, что в паху опять потянуло. Нет, хватит на эту ночь, решил он. Они оба слишком устали, и полноценного четвертого раунда у них не выйдет. Хотя… Снова услышать сладкие стоны Билла, его мольбы и крики, от которых наступало полное затмение сознания, снова ощутить себя в этом теле, словно раствориться в нем, стать частью его… Если это не высшее счастье, то что же?
– Билл, я люблю тебя, – прошептал он.
Но Билл даже не шевельнулся в ответ. Он крепко спал.
А потом заснул и Том. А когда проснулся, обнаружил, что он лежит один. И от Билла остался только легкий запах на соседней подушке. И записка «Мне было жалко тебя будить. Спасибо за секс » на кухонном столе рядом с недопитой чашкой чая.

А через год Том пришел к нему на первую выставку. Билл, безумно счастливый и невероятно красивый, был в центре внимания публики и журналистов, его друзья, старые и новые, радовались вместе с ним. И только Том чувствовал себя чужим. Если бы Билл не пригласил его лично, он бы не пришел, но нарушить данное слово он не мог. Хотя так и не понял, зачем Билл это сделал.
Он вообще перестал понимать Билла. С той самой ночи после дня рождения Натали.
Тогда ему показалось, что все вернулось на круги своя, что раз Билл не оттолкнул его, раз они снова переспали, то они с Биллом теперь будут вместе, но Билл пропал. Не приходил, не звонил, а Том обнаружил, что не знает его новых контактов. Через неделю, не вытерпел, попросил у Натали его номер. И Билл удивленно пригласил его к себе в студию.
– А чего ты волновался? – спросил Билл, сосредоточенно вырисовывая стрелку на левом веке.
– Мы вроде не чужие друг другу… – напряженно ответил Том, глядя на его отражение в зеркале.
– Мы с мамой тоже не чужие, но общаемся не каждую неделю, – пожал плечами Билл. – И ничего.
– Раньше тебе хотелось разговаривать со мной чаще, – напомнил Том.
– Раньше я тебя любил.
– А сейчас, значит, не любишь?
– Нет.
Том вырвал у него из рук кисточку и развернул лицом к себе.
– Во время секса я чувствовал другое, – тихо сказал он.
– Что? – поинтересовался Билл.
– Ты хотел меня. Не закатывай глаза! Я помню, как ты ласкал меня и как кричал от удовольствия, и как умолял меня повторить еще.
– Томми, это физиология, – со вздохом объяснил Билл. – У меня не было секса полгода… Больше даже. С тех пор как… Как мы расстались. Мне так хотелось трахаться, что я был готов почти что с кем угодно… Но тут увидел тебя, вспомнил, какой у тебя классный член, и… Извини, но у меня не получилось совладать с инстинктами.
Том замахнулся, чтобы влепить ему пощечину, но Билл успел перехватить его руку.
– Не надо, – серьезным голосом сказал он, глядя ему в глаза. – Я ведь могу дать сдачи.
– Сука, – плюнул Том. – Какая же ты стал сука!
– Я всегда был таким. Просто раньше я по-другому к тебе относился.
Том развернулся и пошел к выходу.
– Том!
Он остановился, и сердце на секунду сжалось. Сейчас он скажет, что это все неправда, как нарисованная холодная красота его лица. Но Билл сказал другое.
– Хочешь, будем трахаться раз в неделю или две? Мне нужен секс, но у меня совершенно нет желания и времени влезать ради этого в новые отношения.
– Да пошел ты! – злобно ответил Том и ушел.

– Это такая изощренная месть! – спустя пару недель жаловался Том своему другу. Они допивали уже третью кружку пива, и его пробрало. Ему нужно было выговориться: он не выдержал и снова переспал с Биллом, а Билл наутро лишь вежливо поблагодарил его за доставленное удовольствие. – Он меня так ненавидит?
– Вряд ли, – флегматично ответил Георг. – Если б ненавидел, то не спал бы с тобой. Если б я лег в постель с человеком, которого ненавижу, я бы его задушил. А он к тебе хорошо относится.
– Ага, он сам мне об этом говорил! – нервно воскликнул Том.
– О чем?
– Что относится ко мне «хорошо». Что я хороший парень, и со мной «прикольно».
– Видишь, не все потеряно, – Георг отсалютовал ему кружкой.
– Знаешь, тебя он тоже считает «хорошим» и «прикольным» парнем! – заявил Том, и Георг поперхнулся пивом. – Просто твой член его не заводит так, как мой. Но это, наверно, потому, что он его еще не видел.
– И не хочу, чтобы видел, – поспешил откреститься Георг.
– Я не понимаю, что он от меня хочет, – продолжал Том, не слушая его. – Я прошу у него прощения, он говорит, что простил. Я ухожу из его жизни, он просит остаться. Я говорю, что люблю его больше жизни, он отвечает, что его интересует только секс.
– Ты думаешь, он врет?
– Нет, он никогда не врет. Но если бы он врал, я бы понимал его лучше.
– Так чего непонятного? – удивился Георг. – Ему действительно нужен только секс. А любовь прошла. Бывает такое. Главное, что он не держит на тебя зла. Честно сказать, я бы так не смог. Я бы наверно мучился, страдал всю жизнь, может, даже продолжая любить. Но вот так вот взять и простить такое... Нет, никогда бы не смог.
– Лучше бы он тоже не смог, – мрачно сказал Том. – Я бы вымолил у него прощение, пусть под конец жизни, но вымолил бы. А что делать сейчас, я просто не знаю.
– Добиваться заново его любви, – пожал плечами Георг. – А что? – добавил он, напоровшись на недоверчивый взгляд Тома. – У тебя вся жизнь впереди.
– Умеешь ты утешить, – проворчал Том.

И Том добивался целый год. Но Билл неуловимо ускользал от него. С каждым днем все больше. Том пробовал и быть с ним рядом всегда, когда он захочет, и наоборот отдаляться, появляясь лишь в особых случаях, то заваливал подарками, то игнорировал. Он стал интересоваться фотографией и следить за модными показами, чтобы было, что обсуждать, но говорить, как правило, Билл хотел лишь о сексе, а лучше заниматься им. И как выяснилось, не только с ним.
Однажды Том почуял в знакомом запахе новую составляющую, и Билл честно признался, что Том у него уже не единственный. «Это просто физиология, – говорил он, разлегшись в томовой постели. – Ну, что я тебе объясняю! Ты же сам мне все это рассказывал пару лет назад!»
Рассказывал. Потому что хотел как-то объяснить, почему изменял, и почему боялся признаться себе, что любит. А ведь он любил. С самой первой встречи. Просто это было настолько нереально, что он не мог в это поверить. И не верил. Пока все не испортил. Навсегда.

Том не знал, зачем принял приглашение. Они толком не общались почти месяц. И он уже не хотел видеть Билла, он не хотел видеть его работы, он не хотел видеть его новых друзей и любовников. «Я постоянно что-то делаю, и не знаю, зачем, – думал он, глядя на довольного Билла, окруженного восхищенной толпой. – А он всегда все знает, и потому всего добивается». Надо найти в себе силы и уехать. Из Гамбурга. Из Германии вообще. К примеру, в Штаты. Язык он знает отлично, работу найдет без проблем, а Билл будет упиваться возрастающей известностью на родине, а если все удачно сложится, то и в Европе, но за океан вряд ли быстро доберется. И Том сможет наконец его забыть.
Том оставил недопитый бокал — пить сегодня совершенно не хотелось, надо было держать себя в руках, и стал пробираться к выходу. И почему-то оглянувшись, поймал взгляд Билла. Усталый и... теплый. Необычный на этом глянцевом лице. Билл направился к нему.
– Уже уходишь? – спросил Билл.
– Да, спасибо за приглашение, все очень круто. Поздравляю тебя еще раз! – ответил Том, постаравшись радостно улыбнуться.
– Может, задержишься еще на полчаса, потом подкинешь меня до дому? – спросил Билл, прищурившись. Но не хитро, а словно глаза разболелись от яркого света ламп.
Том не ответил сразу. Первая мысль была «конечно, да!», вторая «а на фига мне все это снова?», третья «а может, в последний раз...»
Они заговорили хором:
– Ну ладно, – сказал Билл.
– Окей, – сказал Том.
И взглянули друг другу в глаза.
– Я подожду, – кивнул Том.
– Я только попрощаюсь со всеми, – улыбнулся Билл.
Ждать Тому пришлось, конечно, не полчаса, а полтора. Но он уже перестал париться, положился на волю судьбы. Что будет, то будет. А если что, Америка его встретит хоть завтра.

– Я неделю почти не спал, – пожаловался Билл, падая на пассажирское сиденье в машине Тома.
– Поспи, – предложил Том. – Я помню дорогу.
Билл закрыл глаза и как будто действительно задремал. А когда Том остановился около его дома, спросил:
– Поднимешься ко мне? Ну там... выпить чего-нибудь?
Том удивленно посмотрел на него: Билл обычно называл вещи своими именами.
– Секс не предлагаю, – Билл словно прочитал его мысли. – Я сегодня не в состоянии вообще. Но угостить чем-нибудь могу.
И Том зачем-то согласился.

Он заваривал чай и прислушивался к плеску воды в ванной: Билл с порога заявил, что если не вымоется, то умрет. И думал, что никогда не сможет полностью забыть его. И ему всегда будет его не хватать. Особенно такого, какой он вышел сейчас из душа — в банном халате с чисто вымытым лицом и мокрыми волосами, хмурый, но незаметно улыбающийся чему-то сокровенному, с сигаретой в правой руке, зажатой между длинных пальцев, изящных и холеных, не сохранивших ни следа того, что случилось с ними почти два года назад...
– Нальешь мне чаю? – попросил Билл, прикуривая.
Том вздрогнул. Они очень редко вместе пили чай с тех пор. И Билл ни разу не просил его приготовить ему этот напиток.
– Конечно, – ответил Том, открывая буфет.
Заварка, сахар, варенье. Кипяток.
Он осторожно поставил перед Биллом полную чашку, не пролив ни капли.
– Спасибо, – кивнул Билл, продолжая курить.
Том тоже закурил, подойдя к окну и глядя на огни ночного города. В голове беспорядочно вертелись то воспоминания, то мысли о планируемом будущем... Когда он подошел к столу, чтобы загасить окурок в пепельнице, то обнаружил, что Билл так и просидел, задумавшись, и не отпил ни глотка.
Билл проследил его взгляд, усмехнулся, отхлебнул чай. Усмехнулся еще раз.
– Варенья мало! – заявил он. Том удивился, вроде он положил, как обычно, две ложки.
Билл добавил еще две, размешал, попробовал, причмокнул губами.
– Хочешь чаю? – спросил он, подходя к Тому и подавая кружку.
Том не хотел, но отказываться не хотел тоже. Поэтому протянул руку.
А Билл, не сдержав озорной улыбки, вылил чай ему на голову.
Том зажмурился, чувствуя, как теплая ароматная жидкость течет по лицу, по волосам, стекает под одежду...
– Как же я люблю чай с вареньем, – прошептал Билл и стал облизывать томовы щеки, нос, губы...
– Билл... – выдохнул Том, разлепляя веки и всматриваясь в его лицо, пытаясь понять, кажется ему это или...
– Люблю! – повторил Билл и сам поцеловал Тома в губы.

@темы: мое творчессство, токияатель

---

Несложная задачка

притащу-ка сюда свое с феста

*писалось для кинк-феста по заявке:
3.8. Йост/Билл. Билл хочет поговорить на тему сексуальной ориентации со своим наставником, другом и продюсером. Дэвид очень старается не навязывать своих убеждений и не показывать личной заинтересованности. Но удается ему это хреново.*

Несложная задачка

Пейринг — ёбилли с упоминанием твинцеста.
Жанр — юмор с примесью romance.
Рейтинг — практически детский.

Билл собирался с мыслями целую неделю, и Дэвиду было забавно за этим наблюдать. Конечно, он не подавал и виду, что знает, что самый младший член группы хочет поговорить с ним о чем-то серьезном, но не догадаться было бы сложно.
Первый день Билл сосредоточенно хмурился, пытался остаться с ним наедине и, когда это случалось, открывал рот, набирал воздуху и... говорил какую-нибудь банальщину, вроде «что-то сегодня душновато, да?» Дэвид с ним соглашался и с любопытством ждал продолжения, не ломая голову над тем, что же хотел сказать Билл. Он тогда решил, что это из-за ссоры с Томом: близнецы что-то не поделили между собой и временно не разговаривали.
На следующий день близнецы помирились, как и следовало ожидать, но Билл остался каким-то озабоченным. Когда он считал, что его никто не видит, сосредоточенно о чем-то думал, шевеля губами, и нет-нет, да стрелял глазами в сторону Йоста.
Дэвиду стало любопытно. И на третий день он хотел сам вызвать Билла на разговор, но тот почему-то избегал оставаться с ним наедине, и все разговоры начинал сам — громко и абсолютно несерьезно, а потом опять погружался в себя и шевелил губами.
Вечером этого дня Дэвид поймал себя на мысли, что его опять тянет к Биллу. Тяга эта прорывалась у него периодически хотя бы пару раз в год за все время их знакомства, и приходилось принимать жестокие меры, чтобы избавляться от нее. Отношения продюсера и звезды могли быть какими угодно, хоть как у старшего и младшего братьев, хоть как у патриция и раба (вот только бы выяснить, кто чей раб!), но только ни в коем случае не как у двух любовников. Поэтому Йост искал себе партнеров на стороне, а в последнее время не только партнеров, но и партнерш. Смешно сказать, после знакомства с Биллом Каулитцем его, считавшего себя стопроцентным геем, потянуло на женщин! Причем тянуло, естественно, к черненьким худышкам с нулевым размером груди, но чтобы доказать всем, и в первую очередь себе, что у него нет никакой обсессии, он выбирал себе девушек прямо противоположных. На какое-то время это помогало, а потом Билл что-то вытворял... и приходилось по новой выдворять его из своих мозгов.
Весь следующий день Дэвид мучился от того, что ему хотелось неотступно следовать за Биллом, смотреть на него, слушать его, дотрагиваться до него, вдыхать запах его волос и кожи... Но он постоянно себя одергивал, что надо держать себя в руках, и даже как-то не замечал, что Билл уже перестал хохотать без причины по каждому поводу и снова стал задумчивым. Вечером, не выдержав, нашел себе девочку по вызову, худенькую и черноволосую, и отымел ее так, как мечтал сделать это с Биллом (Кажется, его хватило все-таки на то, чтобы не произнести ни разу его имя вслух.) Девочка осталась довольна (еще бы, он даже в мыслях не мог причинить Биллу вреда, а уж тем более на деле) и оставила свой номер, но Дэвид сжег бумажку с криво нацарапанными цифрами сразу же после ее ухода, и долго нежился в ванне, улыбаясь своим мыслям. О чем мог хотеть поговорить семнадцатилетний подросток, лишенный нормального общения с противоположным полом? О чем вообще чаще всего думают парни не только в семнадцать, но и в тридцать четыре? Дэвид усмехнулся. Надо будет завтра с ним поговорить. После такого хорошего секса, как сегодня, это должно быть несложно.
Только Билл больше не захотел разговаривать. Он вдруг снова стал прежним, беззаботным и легкомысленным. Дэвид даже почувствовал укол ревности: неужели он поговорил с кем-то другим, выбрал в поверенные своих тайн кого-то кроме него? Но прагматичный мозг тут же подсказал, что чем меньше он, Йост, будет знать интимных тайн Билла, тем спокойней ему будет жить. И он смирился с этим. Жизнь продюсера Tokio Hotel и так слишком нервная, и Билл обязательно еще найдет способ, чем его удивить...
И Билл нашел. На другой день, когда Дэвид уже почти расслабился и вспоминал о прошедшей неделе с ироничной улыбкой, вошел к нему и, привалившись к двери спиной, спросил:
– Дэвид, у тебя найдется минутка?
– Конечно, – не отрываясь от лэптопа, кивнул Дэвид. – Что ты хочешь?
– Расскажи, как ты понял, что ты гей?
Дэвид еле успел подхватить лэптоп у самого пола и подумал, что все-таки опасно держать его на одной коленке. А когда поднял глаза, то обнаружил, что Билл уже сидит на корточках перед ним и преданно смотрит на него.
– Расскажешь?
– Ты думаешь, это разговор на минутку? – только и смог сказать Дэвид, пытаясь сообразить, как побыстрее закрыть программу, сохранив всю сделанную работу.
– Я могу прийти попозже, – Билл расстроенно поджал губы.
– Почему ты вообще решил, что я гей? – спросил Дэвид, собираясь с мыслями и откладывая лэптоп.
– А что, Патрик мне соврал? – удивился Билл.
Дэвид закатил глаза. Вот о ком он давно не вспоминал, хотя надо было бы. И когда он только успел пробраться к Биллу и посекретничать с ним!
– Меньше слушай, что говорят всякие патрики, – менторским тоном сказал Дэвид. – А то в следующий раз про тебя кто-нибудь тоже скажет, что ты гей. И что ты на это будешь отвечать?
Билл замер озадаченно, как первоклассник, которого попросили извлечь квадратный корень из четырех.
– «Нет, я не гей»? – полувопросительно произнес он.
– Умница, – похвалил Дэвид и погладил по голове. – А почему так неуверенно?
– А потому что я об этом и хотел поговорить с тобой, – совсем тихо сказал Билл. – Я не уверен... что я... нормальный. И если ты... тоже... то...
Дэвида бросило в жар. Он почувствовал, что все многолетние старания не видеть в Билле объект сексуальных желаний рассыпаются прахом. Он даже не сразу сообразил, что так и не убрал руку с головы мальчишки и накручивает на палец прядку у него за ухом. Но как только понял и сцепил руки на груди, Билл тут же поднялся с пола и сел рядом, привалившись к его плечу.
– Расскажи мне, – попросил он шепотом, обдавая горячим дыханием его шею, – расскажи, как ты понял? Что ты чувствовал тогда?
Что чувствовал тогда? Ну и вопросики у вас, герр Каулитц-младший!
– Да... знаешь... Как-то само пришло... – промямлил Дэвид.
«Может, тебе рассказать, что я сейчас чувствую? Или ты сам поймешь, если передвинешь руку немного вниз?»
– С чего это тебя такие вопросы стали волновать? Дожил до семнадцати лет... и решил расстаться с невинностью? Но не знаешь, кого выбрать? – Дэвид попытался свести все к шутке.
– Да нет, мы уже год назад с Томом... – Билл отстранился, сел ровно и принялся вычищать из-под ногтей несуществующую грязь.
– Что? – шутить уже расхотелось. Совсем.
– Ну это... – Билл развел руками. – Потеряли невинность.
– Друг с другом, что ли? – Дэвид почувствовал, что уже устал удивляться.
– Ну да, – Билл наоборот удивился, как будто иначе и быть не могло. – Нам было интересно, как это. Понимаешь? Вы нас окружили такой охраной, что нам деваться некуда! Нам даже выпить спокойно нельзя без чьих-нибудь взглядов! А чтоб перепихнуться... Ну и мы это... решили... Он у себя в душе дрочит, я — у себя, так почему бы нам не объединиться? Веселее же будет, да?
Дэвид оперся локтями о колени и сильно сжал виски. Да уж. Куда веселее. Чего еще он не знает о своих подопечных?
– И после целого года ты еще не можешь определиться, гей ты или нет? – уточнил он.
Билл кивнул.
– Но Том ведь не девочка! – сообщил Дэвид.
– Том — мой брат! – как идиоту объяснил Билл. И, не найдя понимания в глазах продюсера, добавил. – Заниматься с ним сексом — все равно, что с собой. Ты же, когда дрочишь, тоже практически занимаешься сексом с мужчиной. Потому что ты мужчина. Так?
– Ну... – фыркнул Дэвид, не сразу находя, что сказать. – Тогда по твоей логике, все мужчины — геи. Потому что дрочат все. И тогда твоя проблема перестает быть проблемой.
Билл запустил пятерню в волосы и нахмурился. Логика не была его сильным местом. И ему потребовалось некоторое время, чтобы распутать назад цепочку, которую сам же и построил. Дэвид за это время успел выдохнуть, привести в порядок мысли и частично чувства. И заодно решил, что надо заканчивать сейчас этот разговор, отправлять мальчишку к его близнецу, пусть лижутся друг с другом, трахаются, что хотят делают — это будет действительно самый лучший для всех вариант. Как ни крути, но пацанам в их возрасте нужен секс, чтоб они не превращались в бомбу замедленного действия.
– Нет, – наконец возразил Билл. – Это не то. Я не хочу Тома так, как... как надо. Я же не могу хотеть себя. Правильно? Ты же, когда дрочишь, хочешь не себя?
Что ты там, Йост, говорил про бомбу?
– А кого ты хочешь? – осторожно поинтересовался Дэвид уже готовый сам вскочить и выйти из комнаты.
Билл молчал. Он снова занялся своими ногтями.
– Точно не женщину, – наконец сказал он себе под нос.
– Может, все-таки Тома? – Дэвид попытался заглянуть ему в глаза, но Билл опустил ресницы, и помотал головой. – Послушай, у тебя просто действительно очень ограниченный круг знакомых, и среди них нет той, которая бы тебя заинтересовала. Поэтому ты и не можешь себе представить...
– Не надо мне пересказывать то, что я говорю на интервью, – хитро стрельнул глазами Билл. – Я вообще-то спрашивал про твой опыт.
– Что — мой опыт! – вздохнул Дэвид, вставая и принимаясь расхаживать по комнате. – Если б я мог выбирать, я бы не стал геем. Это единственное, что я могу тебе сказать. Если ты можешь выбирать... В этом нет абсолютно ничего хорошего, одни проблемы. И я как твой... старший товарищ и... опекун, конечно, не хотел бы для тебя... такой участи.
Билл с интересом следил за ним глазами, прикусив губу. И на лице его читалось даже какое-то подобие понимания и сочувствия. И Дэвид уже совсем было собрался сказать ему, что теперь разговор закончен, и надо расходиться по домам (а там он попытается снова найти давешнюю девочку, чтобы завтра быть в состоянии адекватно работать с Биллом)...
– Ты любишь кого-то, кто тебе не дает? – с искренним сочувствием спросил Билл.
И Йост сорвался.
– Ты хотел поговорить о себе, так и говори о себе! – выкрикнул он, наклоняясь к Биллу и встряхивая его за плечи. – А мою личную жизнь оставь в покое! Я тебе ничем помочь не могу!
Он отпустил мальчишку, сжавшегося в комочек на диване, и отвернулся, вытирая испарину со лба. Немедленно домой и в душ. Хотя бы так... да.
– Может, я тебе смогу помочь? – робко поинтересовался Билл, вставая и кладя подбородок ему на плечо.
«Господи, – взмолился Дэвид, – дай мне сил его не...» Что «не» он так и не определился, Билл обхватил его руками и плотнее прижался к его спине.
– Дэйв, – дыхнул ему в ухо, – мне правда нужна твоя помощь. Мне правда хочется попробовать по-настоящему. А не так как с Томом... Только ты Тому этого не говори, пусть он считает себя крутым и дальше! – сменив тон, быстро вставил Билл, и снова зашептал: – А у тебя же сейчас нет никого, я знаю...
– Откуда? – перебил его Дэвид, сдерживаясь из последних сил.
– Я вижу, – хитро улыбнулся Билл.
– И что еще ты видишь?
– Что я тебе нравлюсь, – совсем уже нагло ответил Билл и быстро скользнул ладонью ему в район паха. – Ты же не будешь отрицать?
Отрицать было, во-первых, глупо, а во-вторых, у Дэвида уже не осталось на это сил. Он молча и осторожно выбрался из цепких объятий мальчишки, стараясь не касаться его бедер. У него тоже был стояк, но это было неудивительно.
– Послушай... – начал он, разворачиваясь к Биллу лицом, но Билл слушать не захотел. Он решительно шагнул к своему продюсеру и опекуну и поцеловал его.
Дэвид от неожиданности чуть не потерял равновесие, и ему пришлось ухватиться за Билла. А тот, видимо, решил, что целоваться стоя — это как-то старомодно, и завалился на диван, утягивая Дэвида за собой. Дэвид только и успел вытащить из-под его костлявой спины свой лэптоп.
Он оторвался ото рта Билла только, когда почувствовал, что его джинсы уже расстегнуты, сам он лежит на спине, а Билл сидит на нем верхом. Близнецы явно не зря проводили столько времени вместе. И зачем Биллу понадобился дополнительный опыт? Впрочем, опыт никогда лишним не бывает! – мысленно махнул рукой Дэвид. Потом... Завтра он как-нибудь решит эту проблему. Подумаешь! И посложнее задачки решать приходилось! А сейчас... Он скользнул пальцами Биллу в трусы. Билл мурлыкнул и инстинктивно изогнулся.
– Ты мне что-то сказать хотел? – вспомнил он, наклоняясь к продюсеру и щекоча его лицо вкусно пахнущими волосами.
Все, что хотел сказать — уже неважно, подумал Дэвид, машинально оглядев комнату.
– Ты дверь-то хоть запер? – спросил он.
– А надо? – Билл отстранился и смущенно прикусил палец.
– Если ты не хочешь, чтоб здесь внезапно появился твой брат, то надо.
Билл приподнялся еще немного, словно не решаясь совсем оторваться от Дэвида.
– Бегом, принцесса! – улыбнулся Дэвид, стягивая футболку и шлепая ею Билла по заднице.
Билл хихикнул, в два прыжка долетел до двери и щелкнул замком.

@темы: мое творчессство, токияатель

---

пара слов о себе

вообще заводить этот дневник я не собиралась...
*но я вообще много чего не собиралась, в том числе и участвовать в кинк-фесте по ТХ, которые вообще-то ни разу не мой фандом))* но раз уж поучаствовала, собрала энное количество положительных отзывов на оба рассказа, и предложения открыться, то надо быть последовательной и действительно открываться. тем более, что у меня есть, что еще выложить, связанное с этим фандомом...

родным и единственным фандомом для меня всегда был smlash. кто интересовался им когда-то, наверняка меня знает... под другим ником, правда)))
но смлэш я не писала уже давно. наверно, потому, что кроме Сережи Лазарева в этом фандоме меня никто не привлекает. а что это за слэш с одним главным героем??? *не, Мася, конечно, себя любит... но не настолько же!*
и так бы он и ходил одинокий и несчастный, если бы... не отмененные концерты Токио Отеля в России мы с Озмой на пару дюже переживали из-за такого облома. и пытались найти хоть какие-то положительные стороны - и они нашлись! пока Отель гостил в Москве, у русского и немецкого котегов была возможность пересечься! что еще нужно слэшеру для Щастья? так что март месяц сего года можно официально считать датой рождения нашего ОТП (то бишь Мася+Билльчонак). хотя зрел он давно... с прошлой осени, когда я первый раз предложила написать про них фик для нее. но так и не написала. ну, ничо, зато щас написала. и попутно еще парочку непосредственно про Отель. чтоб не пропадать материалу))) понравилось мне про них писать))) но обещать продолжать в том же духе - не буду. время покажет, куда это все выведет.
обещаю пока что только фик по ОТП. тем более что он *почти* готов)))
вот.
в общем, кого заинтересовало - willkommen, как гриццо)))