Omne Animal... Часть 3

[SurikateG]

продолжение истории про Билла, Сережу, Тома и Влада. а еще про Йоста и высокого охранника))
*на сегодня короткое, потому что в следующей главе надо кой-чаво подправить, а у меня голова разболелась... но завтра выложу всё до конца*

Парочка новоиспеченных друзей продолжила разговор в машине, нимало не заботясь ни о замерзающем на улице охраннике (а напомним, месяц март в Москве в этом году выдался холодным), ни о спивающихся в Очень Пафосном Клубе братьях (родных и не очень). Впрочем, спешим уверить тех, кто в отличие от Сережи и Билла о судьбе братьев все же волнуется, они не спились. Они спелись. Под гитару.
Дело было так. Сначала они наперебой обсуждали своих сумасшедших братьев. Но внезапно, когда охранник «дядя Степа», запретил им приносить новую порцию спиртного, и распорядился, чтоб администратор выделил для вип-гостей отдельный кабинет, откуда не будет виден бар, разговор свернул на нелегкую жизнь музыкантов. У которых в жизни и так одни стрессы, а им еще и оторваться по полной не дают.
– Вот он — никто! – говорил Том, указывая на «дядю Степу», с комфортом располагающегося на новом месте: в отдельной комнате потенциальной опасности было меньше, и значит, можно чуть-чуть расслабиться. – А мне указывает, что мне делать! Потому что продюсер велел. У тебя есть продюсер?
Влад поскреб в затылке.
– Ну если считать так, что этот человек может мне запретить пить, когда я хочу, то нет. Я сам себе продюсер.
– Везет. А у меня их... – Том посмотрел на свою растопыренную ладонь, пытаясь пересчитать по пальцам. Сбился, начал заново. Дойдя до среднего пальца остановился. – Вот. Дэвид. Спелся с братом. А имеет всех. Ну... в переносном смысле. Можно подумать, сам святой!
– Не, ну если с братом — это понятно. Родственные связи и все в таком...
– Какие родственные! Билл — мой брат! А у Дэвида с ним совсем не родственные отношения!
– Ааа... – протянул Влад. – Ну, главное, чтоб не ругались! А то у нас в группе у меня с папой были родственные отношения, а с Сережкой неродственные. И папа с Сережкой постоянно ругались. И в результате мне с ним пришлось расстаться.
– С кем? – спросил запутавшийся Том.
– С папой, – пожал плечами Влад.
– То есть... – Том опять прикинул что-то на пальцах и возмутился, – это мне что — с Билли из-за Йоста расстаться придется?! Да я ж ему, козлу старому, все рога!.. пообломаю... – закончил он уже тихо, оглянувшись еще раз на охранника, видимо, испугался что тот передаст все продюсеру.
– А он сильно старый? – сочувствующе спросил Влад.
– Ну... не сильно... – нехотя признал Том. – Мне в детстве казалось, что старый, конечно. Но я тогда мелкий еще был. Я бы нынешний себе тогда тоже старым бы показался. Это сейчас я уже взрослый, и понимаю...
Влад зевнул. Философствовать в таком духе его новый знакомый мог долго. Если его не перебить. И Влад перебил:
– Так может тебе самому его того... у Билла...
– Sorry? – переспросил Том, решив, что неправильно понял.
– Я говорю, может, пусть Билл уйдет. А ты с этим, который не старый...
– А за такое и врезать могу, – проинформировал Том, но двигаться в подтверждение своих слов ему было уже лень. – Я ж мужик! И он вообще-то тоже... Нет, если что — пусть уходит он. А я с Биллом не расстанусь никогда!
– А, так вы с Биллом?.. – многозначительно поднял бровь Влад.
– Мы братья, – как для слабоумного повторил еще раз Том.
– Я помню. Ну это ж ерунда. Мы с Сережкой тоже друг друга братьями называли. И до сих пор иногда...
– Мы близнецы! – простонал Том.
– Да? А это, наверно, прикольно! – Влад одобрительно хлопнул его по плечу, а Том устремил страдальческий взор на охранника:
– Ну хоть полстаканчика еще! Bitte!
– Тебе хватит! – был ответ.
Том зарычал.
– Иногда мне так хочется самому стать чьим-нибудь продюсером! Чтобы тоже запрещать все подряд! А самому наслаждаться жизнью! А еще хочу песню написать про них. И буду петь на концертах. Сам! Билл, небось, не захочет про своего любимого продюсера...
– А ты не поешь обычно? – удивился Влад, по правде говоря, не имевший ни малейшего представления о распределении обязанностей в группе Tokio Hotel.
– Нет, конечно! Это Билл развлекается! А я — Гитарист!
– Круто! – похвалил Влад. – А я тоже пытаюсь научиться на гитаре играть.
– А чего там пытаться? – удивился Том. – Берешь гитару и играешь! – и взял пару аккордов на воображаемой гитаре.
– Это мне тоже раньше казалось, что так просто... – начал жаловаться Влад.
– А мне и сейчас кажется! – перебил его Том, сосредоточенно играя какую-то известную ему мелодию.
– А чем больше учусь, тем больше сложностей, вот смотри... – Влад не дал себя сбить с мысли и подробно и потому очень путано стал рассказывать, в чем у него возникла непонятка.
Том прекратил наконец играть и внимательно выслушал. Но ни фига не понял. После пяти минут бесплодных попыток объясниться на пальцах, он снова окликнул своего охранника:
– Если нам больше виски нельзя, то хоть гитару-то можно принести? В этом клубе же должны быть какие-то музыканты!
«Дядя Степа» пообещал помочь.
А Влад подумал, что никогда не предполагал, что окажется на бесплатном мастер-классе у мировой звезды.

И тем, кто беспокоится о судьбе нарезающего круги охранника, тоже можно не волноваться. Это был мужчина закаленный во всех смыслах, поэтому последствия этой ночи для него вылились всего лишь в легкое неудовольствие от того, что он опять не выспался. Он даже не чихнул ни разу после целой ночи на холоде... и во время нее тоже.
А в машине, за поднятыми тонированными стеклами, было тепло и уютно. Лазарев включил свой еще не изданный альбом в качестве музыкального сопровождения. Билл, послушав одну минуту первую песню, заявил, что ничего так, только он бы «гитарки добавил» для полноты звука. Сережа обиделся и включил радио.
– Да ладно, не обижайся, чего ты! – пихнул локтем Билл сосредоточенно настраивавшего магнитолу Лазарева. – У меня ж брат гитарист! Я с детства привык, что гитара — главный инструмент. А как без гитары?
И Билл пустился в пространные рассуждения о том, какая должна быть настоящая музыка в его представлении.
Постепенно на лице Сергея снова появилась улыбка: Билл говорил такими правильными фразами, несколько непохожими на его обычную речь, и ни разу не запнулся, чтобы подыскать слово на неродном языке, что Лазарев заподозрил, что он просто повторяет заученный по бумажке текст для интервью. А что? Сам через это проходил. И сейчас иногда... Правда, сейчас эти бумажки он пишет себе сам. За что периодически огребает от понимающих людей. Но опыт штука такая, его со временем становится все больше, а промахов все меньше.
– Спасибо за столь интересное и оригинальное интервью! – поблагодарил он Билла, когда тот немного выдохся.
– Пожалуйста! – на автомате ответил Билл и удивленно на него посмотрел: – Какое интервью, ты чего?
– А ты думал, я заготовки для интервью не отличу от нормальной речи? – хитро прищурился Сережа.
– Да ну тебя! – надул губы Билл, откинулся на спинку и скрестил руки на груди. – Я, между прочим, искренне говорил!
– Не сомневаюсь! Публика должна тебе верить, а для этого ты должен сам поверить в то, что ты говоришь, иначе все почувствуют фальшь. А то, что у тебя такая популярность, говорит о том, что в тебе фальши почти нет.
– Правда? – Билл повернулся к нему и заглянул в глаза. Совсем по-детски.
Сергей вообще-то говорил от балды и как-то даже не думал соотносить свои абстрактные слова с конкретным сидящим рядом с ним мальчишкой, но встретившись с ним взглядом, понял, что оказался прав. Эти глаза врать не могли.
– Правда, – кивнул он.
И на губах Билла заиграла довольная улыбка. Он снова откинулся на спинку кресла и стал теребить перчатки.
– Вообще я в этом и не сомневался, – заявил он. – Просто мне давно этого никто не говорил.
– Ну у тебя ж столько фанаток... – протянул Сережа, почувствовавший себя детским психоаналитиком. – Неужели не говорят?
– Фанатки... – вздохнул Билл, которому надоело теребить свои перчатки, и он опять полез в «бардачок». – Как будто ты не знаешь, что это такое! Я для них бог! Они на меня молятся... Нет, я понимаю, почему. Я бы тоже на себя молился на их месте. Но иногда же хочется чего-то такого... простого, человеческого. А не гуманоидного.
– Я вот не гуманоид, а вполне нормальный человек. И мне тоже хочется, – понимающе кивнул Сергей, вынимая руку Билла из «бардачка».
– Подожди! – Билл попытался освободить ладонь, но Сережа опять оказался сильнее. Тогда Билл пошел на хитрость, немного помог себе правой рукой, и в результате у Сергея в кулаке осталась только его левая перчатка. А Билл выгреб из «бардачка» себе на колени кучу дисков, несколько журналов и дорожных атласов.
Сергей закатил глаза и вместо того, чтобы грязно выругаться, швырнул перчатку себе под ноги. О том, что Билл его ругательств бы не понял (и возможно даже нашел бы красивыми) он в этот момент забыл.
Впрочем, Билл довольно быстро убрал журналы назад, убедившись, что там нет порнушки, атласы отправил следом со словами «никогда не понимал карты». А вот диски стал изучать пристально.
– А чего русских нет? – удивленно спросил он наконец, обнаружив, что знает практически все имена, упоминавшиеся на обложках.
– Я ж тебе поставил русский диск, – сказал Сережа. – Тебе не понравилось.
Билл попытался вспомнить, что они слушали русского. Выходило, что кроме радио — ничего.
– А-а-аларм! – пропел Лазарев.
– Но это же по-английски!
– Но когда ты поешь по-английски, ты же не перестаешь быть немцем!
Билл задумался. И Сергей, воспользовавшись этим, сгреб свое имущество у него с колен, запихал в «бардачок» и захлопнул его.
– Я больше люблю петь на немецком, – сообщил наконец Билл. И недовольно поджал губы, обнаружив, что трогать больше нечего.
Он протянул руку к зеркалу, чтобы повернуть к себе, но тут уже Сережа не сдержался, ударил его по пальцам.
– Хватит тут все хватать! Ты не у себя в машине!
– А у меня когда-то была такая же, – зачем-то сообщил Билл, потирая пальцы.
– А куда дел?
– Разбилась она... – грустно поведал Билл, наклонив голову к плечу и рассматривая приборную панель. – А у меня ни царапины...
Сережина злость сразу испарилась. Он на секунду себе представил, что его машина падет смертью храбрых, защитив его... Нет, конечно, когда он выбирал себе внедорожник, не в последнюю очередь он думал о своей безопасности! Но после двух лет совместных езданий по московским улицам и подмосковным дорогам эта машина стала практически частью его самого... Ну, до тех пор пока он не найдет ей замену. И он чувствовал, что случись что, будет оплакивать ее как близкого друга, поэтому он вполне понимал чувства, охватившие его гостя в столь знакомом салоне.
Однако, когда Билл снова протянул руку чтобы что-то еще потрогать, снова перехватил ее.
– Хватит меня хватать! – наконец возмутился Билл.
– А ничего, что ты залез в мою машину без приглашения, все тут без разрешения лапаешь?! А мне так еще и хватать тебя нельзя!
– Подумаешь, машина! – воскликнул Билл. – А я — это я! Машина — она неживая, ей все равно! А я не люблю, когда меня трогают! Да еще и грязными руками!
– Грязными?! – от возмущения у Сережи даже дар речи пропал.
– А что, скажешь, что они у тебя чистые?! – завелся Билл. – Откуда я знаю, где ты сегодня был? И за что ты ими хватался!
– За руль и за телефон, которые никто кроме меня не берет! – показал Сережа.
Билл опять потянулся, чтобы потрогать мобильник, но Сережа бросил его на заднее сиденье и снова перехватил руку Билла.
– У тебя, небось, тоже грязные руки! – заявил он.
– Я, между прочим, в перчатках! – отпарировал Билл. – Почти, – уточнил он, заметив, что перчатка осталась только на правой руке.
– Ой, много они тебя спасают от грязи! – хмыкнул Сережа. – Да и черные ногти тоже хорошо, можно не чистить!
– У меня чистые ногти! – начиная выходить из себя, сказал Билл и сунул Сергею под нос растопыренную ладонь. – И руки тоже чистые! Я их мою постоянно! И не хватаюсь за что попало! Даже за руль! Я даже микрофон держу в перчатках! Не в этих. В закрытых. Совсем закрытых!
– Ну конечно! – протянул Сережа. – И после того, как пожмешь кому-то руку, ты бежишь и моешь ее?
– Да! – заявил Билл, входя в раж. – Нафига мне чужие микробы!
– И прежде чем поцеловаться, ты заставляешь своего бойфренда вымыть рот с мылом? – совсем развеселился Сергей.
– Да! – выкрикнул Билл. И тут же опомнился. – Чего?..
– И как твой бойфренд к этому... Ой... – тут и до Сережи дошло, что именно он сморозил.
Они уставились друг на друга, по очереди открывая рот, но так и не решаясь что-либо сказать. Оба слишком уж хорошо понимали всю щекотливость ситуации, да и не раз испытывали ее на своей шкуре, чтобы понять — одно неверное слово, и ничем хорошим это не кончится. Поэтому они играли в гляделки, пока у Билла не зазвонил телефон.
Он ответил на вызов и начал разговор по-немецки, а Сережа откинулся назад и задумался над тем, что еще немного, и он бы поцеловал этого нахала, а потом бы заявил, мол, извини, рот вымыть не успел. И после этого можно было бы выгонять его из машины, потому что он наверняка закатил бы очередную истерику, а у Сергея и так начинала болеть голова, и вообще уже хотелось домой и спать, а этот засранец никак не желал уходить. И был бы хороший повод избавиться от него, оставив за собой последнее слово... и...
Сергей оборвал ненужную мысль и скосил глаза на Билла. Тот слушал своего собеседника, скривив мордочку и закусив губу.
Заметив на себе взгляд Сергея, тоже стал смотреть на него, все больше кривясь, слово ел лимон, а не разговаривал по телефону с кем-то хорошо знакомым (а кто еще может звонить среди ночи?..)
«Сейчас закончит говорить. Будет опять жаловаться, – с тоской подумал Лазарев. – И я его опять не выгоню. И не...»
И тут Билл сказал в трубку несколько отрывистых слов, потянулся к Сергею и сам поцеловал его. Трубка, зажатая в его руке, оказалась у Сережи над ухом, и он слышал, как на том конце линии кто-то пытался докричаться до Билла, а потом замолк... И в трубке раздались гудки. А Сереже уже не захотелось прерывать поцелуй.

Звонил, разумеется, Йост. Легок на помине. А Билл впервые в жизни задумался, можно ли его называть своим «бойфрендом». Господин продюсер, отец родной, просто свой в доску парень... Дэвид много кем был для него за все годы их знакомства, сотрудничества и вообще отношений, но так, чтобы «бойфренд»... А кто кроме бойфренда может позвонить среди ночи, чтобы спросить «Ты уже спишь, моя принцесса?»
– Нет еще, – буркнул Билл в ответ.
– А почему? – заботливо поинтересовался Дэвид. – Молодому организму нужно как можно больше спать!..
«Нет, не бойфренд все-таки, – подумал Билл, тяжело вздохнув про себя, чтобы Йост не услышал. – Он до сих пор ко мне как к ребенку относится, опекает, переживает. Правильно ему Хоффман сказал, что ему пора уже своих сыновей заводить и воспитывать, а не чужих!»
– Это уже мне, старику, можно спать меньше, – продолжал говорить Дэвид, но как-то уж чересчур заботливо. – Правда, иногда все-таки тоже хочется выспаться.
«Нет, все-таки бойфренд, – снова решил Билл. – Только бойфренд может по десять раз подъебывать за одно и то же!» А Хоффман тогда ведь еще добавил, что с другой стороны, таким как Йост вообще нельзя своих детей заводить, потому что если к его воспитанию добавится еще и его наследственность в виде не самых хороших качеств, то мир точно содрогнется. От ужаса.
– Не хочу спать, – сказал Билл, прерывая его шутливую демагогию, которая начала его раздражать. Что он еще хочет от него? – Ты меня как разбудил, так весь сон пропал. Вот теперь сижу тут...
– Бедняжечка мой, – посочувствовал Дэвид. – Вернемся домой, надо будет тебя доктору показать, может, таблеточки какие-нибудь пропишет тебе, чтоб спалось лучше. А еще лучше на массаж походить... Впрочем, массаж тебе и я могу делать. Тебе же нравилось, как я это делаю?
Билл скривился. Ему нравилось. Но почему-то сейчас не хотелось об этом вспоминать. И вообще не хотелось слышать Дэвида. Наверно, он действительно ему бойфренд. Потому что только бойфренд может вызвать желание сказать «знаешь, мне кажется, нам надо отдохнуть друг от друга». Ни продюсеру, ни папе, ни просто другу такого не скажешь.
– Дорогой, не обижайся, – совсем искренне попросил Дэвид.
– Я не обижаюсь, – соврал Билл и оглянулся на Сергея. Тот смотрел на него с каким-то странным выражением на лице: усталость и еще что-то, чего Билл не мог понять, ему мешал Йост.
– Неправда, я же вижу, как ты надуваешь губы!
– Видишь ты, – буркнул Билл. Видит он. Через телефон, ага. Тут не видишь, что у человека напротив на душе творится, а он из-за океана видит.
– Вижу, – засмеялся Йост, так тепло и по-домашнему, что Билл почувствовал укол совести. – Я же тебя знаю как облупленного! Ты всегда обижаешься на всякую фигню! И делаешь при этом такую смешную мордочку!
Сказано было от души, но зря. Билл снова почувствовал злость. Значит, Дэвид звонит ему из Америки среди ночи, чтобы представить, какую Билл сделает смешную мордочку?!
– Чего ты вообще хотел? – грубо спросил Билл.
– Ммм... – резкая перемена его тона, похоже, пробила брешь в самоуверенности Дэвида, – ну... так... поболтать... у меня время свободное появилось, а ты не спишь как раз...
– Если я не сплю, это не значит, что я тут скучаю и дрочу на телефон в ожидании твоего звонка! – заявил Билл, отмахиваясь от совести, которая упорно пыталась достучаться до него, что он поступает очень глупо.
– Билли! – вот теперь Йост действительно не знал, что сказать. Обычно такие ссоры у них случались «вживую», и тогда он прибегал к невербальным средствам усмирения Билла. А сейчас...
– Извини, я занят! – крикнул Билл и прижался губами к губам офигевшего Сергея. И стал шумно, с причмокиванием целовать, чтобы у Йоста не осталось ни малейших сомнений, чем он тут занят. Пусть там оборется!
Дэвид долго орать не стал. Видимо, быстро понял, что дозваться Билла — бесполезное занятие и трата денег, и отключил телефон. Билл, убедившись, что отомстил как следует, улыбнулся себе и расслабился. А Сергей, словно воспользовавшись этим, приобнял его покрепче и продолжил целовать.
Билл немного удивился, так как на продолжение не рассчитывал, но тут же осознал, что целоваться вот так вот спокойно, без истерики, без желания кому-то что-то доказать, только лишь получая удовольствие, ему нравится. Телефон выскользнул из его ладони, и он запустил пальцы в короткие волосы Сергея.
Сергей целовал его нежно, даже как-то осторожно. Слегка прикусывая губы и потом зализывая. Билла это заводило, он давно такого не испытывал. С тех пор, как он доказал Йосту, что он уже не маленький мальчик и приобрел большой опыт во многих жизненных сферах, они как-то перестали тратить время на нежности. Билл дернулся: нафиг гнать Дэвида из головы! Сейчас не до него! Сергей вопросительно посмотрел на него, но Билл придвинулся ближе, открыл пошире рот и потянул с плеч пальто. Сергей, помогая ему высвободиться из рукавов, снова стал целовать, более уверенно и жадно, а потом его рука проникла под майку Билла и стала пересчитывать позвонки. Билл в ответ только крепче прижался, стал активнее орудовать языком и тихонько поскуливать от удовольствия. Мыслей в голове становилось все меньше, а счастья во всем теле — все больше.
Сергей прервался только два раза — чтобы полностью выключить свет в салоне и опустить и отодвинуть назад сиденья, и для того, чтобы сказать Биллу, что это прикольно, что у него проколот язык.
– Я никогда не целовался с мальчиками с пирсингом в языке... Да и с девочками тоже.
– У меня не только язык проколот, – доверительно сообщил Билл.
– Я вижу, – кивнул Сергей, дотрагиваясь пальцами до его виска.
– Не только это, – захихикал Билл. И снова потянулся к его губам.

окончание