It's madness! - Madness? What sort of madness?
*я уж не знаю, можно ли это отнести к пейрингу йоп(т)!билли ))) но родилось оно благодаря именно той самой фотке. хотя вообще я поначалу думала, что получится что-то другое. но... что получилось, то получилось)))*
Название: Сигареты. Осеннее настроение
Автор: SurikateG
Пейринг: основной — Билл/сигареты. Прочие — ёбилли, почти «дженовый» твинцест,Йооп/Билл — тоже безрейтинговый.
Рейтинг: PG 15;
Жанр: биллокопания. с добавлением юмора и, может быть, лирики;
Дисклеймер: свечку не держала, зажигалку — тоже. И вообще я не курю и понятия не имею, что там на самом деле-то))) в общем, все написанное — плод моего воображения.
Ворнинг: Минздрав предупреждает... (и все прочие надписи с сигаретных пачек, к которым я присоединяюсь, хотя против курильщиков никогда ничего не имела)
Саммари: Билл очень много курит и давно...
читать
На столике дымится чашка черного кофе. Рядом на тарелке два круассана. И на маленьком блюдце – пачка «Мальборо». Свои сигареты остались в номере, пришлось заказать в кафе вместе с завтраком. Официант принес и поставил перед Биллом, словно это изысканное блюдо, а не наркотик и отрава.
Наркотик и отрава, вредная привычка, от которой и не хочется избавляться, – думает Билл, подцепляя ногтями пленку и сдирая ее. Комкает, бросает в пустую пепельницу, отвлеченно наблюдая, как она тут же начинает разворачиваться. Почему-то его всегда бесило, что эту пленку нельзя скомкать так, чтобы она не разворачивалась. Как фольгу. Плотный комочек фольги летит следом. И Билл достает сигарету и скашивает глаза в поисках официанта – когда он заметит, что у клиента полная пепельница, и ее надо заменить?
Официант то ли умеет читать мысли, то ли видит недовольный взгляд из-под темных очков, но он тут же подлетает и меняет пепельницу на чистую. Теперь можно закурить. Или выпить кофе. Или съесть круассан. Но Билл просто вертит в пальцах тонкую белую трубочку набитую – якобы – табаком…
Том хитро улыбнулся, демонстрируя ему пару сигарет и зажигалку, стащенные у кого-то из взрослых. Они заперлись в туалете, чтобы взрослые не подсмотрели, чем они собираются заниматься.
– Давай уже! – нетерпеливо сказал Билл, откидывая с глаз длинную челку, забывая, что она намертво залита лаком. К черту лак! Он растрепал ее, чтоб она стала более послушной и наконец-то перестала мешать. Том тоже свернул набок козырек бейсболки. И наконец протянул ему один из трофеев.
Билл взял сигарету в рот и потянулся к зажатой в руке Тома зажигалке, чтобы прикурить. Том великодушно позволил ему сделать это первым. Билл глотнул едкий дым и задохнулся. Закрыл рукой рот, чтобы не закашлять слишком громко и не заметил, как сигарета выскользнула из пальцев. Том, так и не закуривший свою, обеспокоено посмотрел на брата, готовый в любой момент сорваться и позвать на помощь взрослых. Конспирация конспирацией, но главное, чтоб младший брат был здоров. Но Билл откашлялся, сморгнул выступившие на глазах слезы и снова улыбнулся.
– Вторая попытка, – сказал он.
Том скосил глаза на пол, где тлела упавшая сигарета. Билл брезгливо поднял ее и выбросил в унитаз.
– Больше нет, – сказал Том, показывая свою сигарету.
– Не догадался взять про запас? – недовольно спросил Билл.
– У меня руки не дырявые, я думал, что и у моего брата тоже, – ответил Том.
– Проверь сначала свои, – посоветовал Билл.
Том хмыкнул, сжал сигарету губами и щелкнул зажигалкой. Билл напряженно наблюдал за ним. Том осторожно затянулся, неглубоко. Выпустил струйку дыма. Глубоко вздохнул. И затянулся снова. Глаза Билла округлились. От удивления, не от обиды, нет. И слезы – это еще те, оставшиеся от кашля. Или от дыма, который Том выпустил ему в лицо.
– Дай мне, – попросил он. И практически вырвал сигарету из пальцев Тома, снова чуть не уронив. Нет, больше он не сделает такую глупость!
Фильтр смялся от того, с каким усилием он сжал его пальцами. И Билл снова вдохнул дым. На этот раз осторожно. И выдохнул, подавив приступ кашля, на этот раз не сильный.
Том, увидев, что он сидит с задумчивым лицом, осторожно вытащил у него из пальцев сигарету и снова втянул дым.
– Ты уже третий раз! – очнулся Билл и потянулся за сигаретой.
– Ты тоже, – ответил Том, отдавая ему сигарету и смотря, как он затягивается.
– Это не считается, – Билл кивнул на унитаз, не спеша делиться с Томом.
Судя по тому, что брат не стал настаивать, он признал его правоту. И после второй затяжки Билл сам отдал ему сигарету…
Билл смотрит на стол. Блюдце, на котором принесли сигареты, уже не такое красивое и нарядное. На нем кучка рыжеватой трухи и белесых обрывков. Кажется, вместо того, чтобы выкурить сигарету, он ее разорвал. Билл тянется к чашке, отпивает глоток кофе. Эспрессо приятно горчит, жалко, что он поздно о нем вспомнил, кофе успел остыть. «Еще чашку погорячее», – просит он подошедшего официанта. Тот кивает, забирает блюдце с останками сигареты, а Билл достает из пачки новую…
– Почему курить с тобой мне можно, а трахаться нельзя?! – шестнадцатилетний Билл встал на диван, чтобы возвышаться над Йостом.
Дэвид затушил окурок в пепельнице, откинулся на подлокотник и посмотрел на мальчика из-под ладони. Так смотрят на солнце. Билл на секунду даже забыл, зачем встал в такую грозную позу. Приосанился, словно на сцене или на фотосессии, отставил в сторону бедро и задрал подбородок, хотя так стало хуже видно выражение лица Дэвида. Какое-какое оно у него? Должно быть жалобное: Дива сердится. А кажется, что насмешливое.
Билл нахмурился и опустил голову, всматриваясь в его глаза. Так и есть. Он смеется над ним!
– Дэвид! Я задал вопрос! – напомнил он, встряхивая волосами.
– Тебе еще и пить нельзя, – ответил Йост, беря с пола недопитую бутылку пива и делая большой глоток.
– Я хочу тебя не только, когда выпью.
Но сказать об этом Билл может только, когда выпьет, и сесть на бедра к продюсеру – тоже.
Дэвид поставил бутылку на пол и внимательно посмотрел на Билла.
– Я хочу, – прошептал Билл, обвивая тело Дэвида руками и наклоняясь к его губам. В узких джинсах уже стало невыносимо тесно. В шестнадцать лет достаточно одной мысли и глотка пива в качестве катализатора, чтобы гормоны сошли с ума, и разум отключился. И Билл с пеленой в глазах и шумом в ушах шарил влажными ладошками и губами по телу Дэвида, терся своим стояком о его живот, кажется, даже постанывал, и почти не понимал, что Дэвид просто позволяет ему это, но не отвечает. И только когда он раздвинул языком губы Йоста и почувствовал, как бусинка пирсинга стукнулась о его зубы, Дэвид решительно взял его за запястья и отодвинул от себя.
– Не надо, Бебе.
Дэвид встал, все еще держа его руки, и Биллу пришлось встать вместе с ним, хотя ноги были словно из ваты, и он сам — словно кукла, которая упадет, если человек ее отпустит.
– Почему?
– Поймешь... через семнадцать лет.
«Я не проживу столько», – в тот момент ему действительно казалось, что он умрет, как только Дэвид разожмет руки. Но он разжал. И Билл не только не умер, но и не упал.
Йост достал сигарету и, отбросив пачку, закурил. Биллу не предложил. Тянуться за пачкой было далеко, и Билл потянулся к сигарете Дэвида. Но он отвел руку в сторону:
– И курить со мной тебе тоже нельзя. Чтоб не обидно было.
Билл улыбается. Все-таки Йост был неправ, зачем ждать семнадцать лет? Прошло всего пять, но он уже все понимает. И ему смешно от того, каким глупым он был. Так легко сейчас вспоминать это все! Хотя тогда было совсем нелегко…
Ночи казались кошмаром, дни – нет, днем была работа, группа, интервью, репетиции, концерты, переезды. Учеба. Днем рядом были друзья. А ночью – никого. Только Том. Но Том – это часть его самого. Легкомысленная и беззаботная часть. Они спали вместе, свернувшись клубком, как когда-то в утробе матери, или сидели, прижавшись друг к другу на балконе или в ванной на полу и курили тайком, потому что Дэвид действительно запретил детям курить: у Билла и так голос ломается, незачем насиловать связки еще и никотином. Но Тому было плевать на все запреты. Том раскуривал одну сигарету и передавал ее брату, легко рассуждая о том, что он бы на его месте не стал бы слушать Дэвида, а просто бы его трахнул.
– Такой умный – вот и трахни, – вместе с репликой возвращалась и сигарета. В детстве так играли с мячом: перекидывали друг другу со словами. Сейчас просто они немного повзрослели.
– Неее, я не хочу. Я вообще предпочитаю женщин! Чтобы Том Каулитц спал с мужиком?! Никогда! – праведно возмутился Том. Он уже протянул сигарету брату, но тут же забрал ее назад, и глаза загорелись от очередной гениальной идеи. – А хочешь, я отрежу нахрен дреды и накрашусь, как ты? – сигарета наконец перешла к Биллу.
– И что? – короткая затяжка, – тогда ты перестанешь быть Томом?
– Ну да!
– И вместо меня пойдешь к Дэвиду?
– Ну да!
– А я тогда надену твои платья…
– Это футболки!
– Платья! И пойду клеить баб!
– А чо? Бро, это тема!
– Не выйдет.
– Почему?
Билл высунул язык:
– У тебя этого нет. Дэвид тебя сразу раскусит.
Том сигарету не взял, а внимательно посмотрел на него и вдруг спросил:
– Можно? Мне всегда было интересно…
И они целовались, пока дотлевшая сигарета не обожгла пальцы Билла.
А жалко все-таки, что они не воплотили тогда сумасшедший план Тома, думает Билл, раскладывая сигареты на столике перед собой в какие-то одному ему понятные абстрактные картинки. Официант ставит перед ним вторую чашку кофе и интересуется, не нужно ли еще что-то. Нет, не нужно. Билл сгребает сигареты в кучу и снова улыбается. Интересно было бы увидеть лицо Дэвида… Нет, интереснее было бы посмотреть на Тома, соблазняющего его.
У Тома тогда опыта было не больше его, вопреки всем его рассказам. И первый раз бы у него неизвестно когда бы случился, если бы не Билл. Именно Биллу приспичило на очередной вечеринке с обильными – для их тогдашнего возраста – возлияниями, доказать, что братья Каулитцы крутые рокеры. Они на пару сняли двух телочек, от выпивки по единогласному решению семейного совета отказались, чтобы тело не подвело в нужный момент, зато дымили оба как паровозы. Девочки хихикали и ждали решительных действий с их стороны, а они тоже хихикали и кидали друг на друга косые взгляды, мол, кто первый. А потом одна из девочек отобрала у Билла сигарету, затянулась и, прижавшись к нему, выдохнула дым ему в рот.
И тогда он понял, что должен сделать…
Они с Дэвидом опять сидели одни в номере, и Билл старательно выводил его из себя, перечисляя, что ему не нравится в их распорядке, туре и вообще в жизни, и виноват во всем был, разумеется Дэвид. Менеджер он или где? Йост не выдержал, закурил, хотя последнее время старался не делать этого в его присутствии, чтобы не соблазнять. Билл подошел к нему, подождал, пока он сделает пару затяжек.
– А тебе тоже курить вредно, – вдруг заявил он и, воспользовавшись тем, что Дэвид удивленно на него оглянулся и потерял бдительность, отобрал сигарету.
– Билл! – Дэвид опомнился тут же, но Билл уже отскочил от него к окну и зажал сигарету губами.
То, что пару секунд назад ее фильтра касались губы самого лучшего мужчины на свете, делало ее вкус необычным.
– Билл, отдай.
Билл помотал головой:
– Еще разик! Последний!
– Я знаю, что ты и так куришь. От вас с Томом вечно пахнет как от табачной лавки. Хватит придуриваться.
– А ты и Тома нюхал? – Билла почему-то удивил этот казалось бы незначительный факт, и он пропустил, как Дэвид оказался рядом с ним.
– У меня хорошее обоняние. Отдай, – он потянулся за сигаретой, но Билл успел отвести руку.
– Тебе тоже вредно.
– Билл!
– Это называется зависимость! – сообщил Билл.
Дэвид смотрел на него, не решаясь ничего сделать. Но Билл каким-то внутренним чутьем понимал, что если он на что и решится, то только на то, чтобы выгнать его. И потому Билл поднес к его губам зажатую между пальцев сигарету:
– Затягивайся, наркоман! – сказал, пряча за наглостью возбуждение.
Когда губы Дэвида коснулись его пальцев, в глазах снова потемнело, и если бы он задержался так чуть дольше, Билл бы кончил.
– Спасибо, – сказал Дэвид, выпуская струю дыма. Издевается? Нет? – Пепел стряхни.
Билл обратил внимание, что еще чуть-чуть, и столбик пепла действительно упадет на пол. А вроде недавно стряхивал. Протянул руку в приоткрытое окно, щелкнул ногтем по сигарете. Еще немножко, и она дотлеет…
– Так ты будешь курить? Или дашь мне? – мягко поинтересовался Дэвид, и Билл решился.
– И то и другое, – Билл вдохнул дым и выдохнул в рот опешившему Дэвиду.
Незатушенная сигарета улетела в окно.
Как давно это было… Билл опять не замечает, что еще одна сигарета превращается в кучку трухи, а к зажигалке он так и не притрагивается. И кофе снова стынет.
И официант проходит мимо, понимая, что странный клиент сейчас не здесь. Пальцы медленно и методично крошат очередную сигарету, словно он не знает, что эти палочки надо использовать по-другому. Губы тихо шевелятся, не размыкаясь: то появляется намек на улыбку, то на досаду, а то слегка вытягиваются словно для поцелуя. А глаз за темными стеклами очков не видно…
Фраза «давай покурим» стала для них своеобразным паролем. Даже Том не сразу понял, о чем речь. А когда понял, лишь громко вздохнул с облегчением:
– Слава яйцам, мои дреды останутся при мне!
– А если вдруг отвалятся, я так и быть пришью их тебе к кепке, – милостиво пообещал Билл, возвращая ему сигарету. – Или приклею суперклеем.
– Окей, ты к тому времени как раз испытаешь на себе этот клей, приклеивая парик. Потому что от своего скальпа у тебя ничего уже не останется! Натали все выдерет.
– Заметано, бро! – сигарета кончилась, и Билл не стал продолжать спор.
А Дэвиду почему-то не понравилось, когда он увидел, что Билл курит одну сигарету на двоих не только с ним, но и с братом. На Комете он выследил, как они ускользнули ото всех в укромный угол, и с огромным удивлением воззрился, как Том после затяжки передал Биллу сигарету.
– Не знал, что у вас все настолько общее, – сказал он таким тоном, что Билл понял, что надо спасать ситуацию. Он быстро вытащил из пачки вторую сигарету и протянул напряженно замершему Тому, который ничего не понял, но почуял, что что-то не то.
– Я попросил его прикурить, потому что боюсь подпалить волосы, – кокетливо ответил Билл, встряхивая непривычно свободно лежащую шевелюру. – Больше не буду лаком пренебрегать, не думал, что от этого такие сложности. Как только девушки справляются?
Дэвид моментально растаял. Впрочем, в тот вечер можно было и не волноваться вообще: сногсшибательной Диве, фронтмену группы, завоевавшей пять Комет, с рук сошло бы все, что угодно…
Диве всегда все сходило с рук. До сих пор.
Теперь есть одно маленькое «но»: под боком нет Дэвида. Да и Тома тоже. От кого прятаться?
Билл смотрит на стол. Несколько ровных кучек трухи, соединенные целыми сигаретами. Ни одна из которых не была раскурена. Нет на него психологов, которые бы четко все разложили по полочкам. А с другой стороны – зачем психологи, если он и сам все понимает.
Он сметает весь сор к краю стола, пусть официант уберет. Отпивает очередной глоток безнадежно остывшего кофе.
С Дэвидом они давно не курят на двоих. Как-то само прошло. Он даже не заметил, как. И когда Дэвид уехал за океан работать, Билл ощутил лишь легкую грусть. Когда изредка встречаются, страсть вспыхивает, бросает их друг другу в объятья, но Билл понимает в глубине души, что это – не то, хотя оба делают вид, что все по-прежнему. Скоро они снова будут вместе, и скоро все поменяется. Но Билл об этом не думает – пока не думает. Потому что проблемы надо решать по мере их поступления.
А с Томом они курят, но каждый свою сигарету, и – синхронно. Они знают, как окружающих восхищает эта фишка, проявление близнецовости, но они знают и то, что когда-то было иначе. И еще обязательно будет. Просто сейчас им хорошо и так. И они не настаивают. Оба. Они же оба понимают.
Билл понимает…
Он невесело усмехается: вот она взрослая жизнь. Когда-то ему казалось, что она заключается в том, что ты можешь делать все, что угодно: есть, что угодно, пить, что угодно, спать, с кем угодно, курить… И ни перед кем не отчитываться. А на деле оказалось, что ты все это можешь, только отчитываться все равно придется. Перед тем, кому никогда не сможешь соврать.
Что, Билл? Попросишь принести еще одну пачку сигарет? Или оставшихся тебе хватит?
– Убрать со стола? – вежливо спрашивает официант.
– Да.
– Что-нибудь еще нужно?
– Нет.
Все, что осталось: чашка недопитого холодного кофе, подсохшие круассаны, три сигареты. И вчерашний вечер, никак не дающий покоя. Но вместо того, чтобы посмотреть правде в глаза, ты, Билл, предпочитаешь тешить себя старыми воспоминаниями.
Билл снимает очки и аккуратно кладет перед собой. Что ж, можно и новыми.
Про Вольфганга Йоопа он слышал давно, слышал, что тот положительно отзывался об их группе и лично о нем, Билле. И когда ему предложили поучаствовать в его программе и стать гостем его показа в Париже, он даже не усомнился ни на секунду.
– Братишка, я надеюсь, ты будешь вести себя благоразумно, – напутствовал его Том, – потому что, если что, я даже отомстить за тебя не смогу.
– Почему? – без интереса спросил Билл, мучительно решая, какой из пар обуви придется пренебречь, чтобы размер багажа для двухдневной поездки не вызывал оторопь у него самого.
– Драться со стариком — это не по-мужски. Даже ради тебя, – с пафосом ответил Том.
– Может, мне бороду отпустить, чтобы ты поверил наконец, что у тебя нет сестры-близнеца, которую мечтают трахнуть все мужики? – сказал Билл, с сожалением откладывая в сторону сапоги с высокими каблуками. И брюки, которые лучше всего к ним подходят, наверно, тоже не стоит брать.
– Билльхен, был бы ты девочкой, я бы тебя отпустил со спокойной душой. Но он, видишь ли, любит как раз мальчиков! Так что клади обратно сапоги. А еще лучше одолжи юбку у Нат. Хотя нет, она на тебе болтаться будет. Жопа у тебя не девчоночья.
Билл закатил глаза. Почему его брату припирает постебаться в самый неподходящий момент? Он повернулся к Тому и поднял правую руку:
– Торжественно клянусь, что не дам тебе повода поступиться принципами! Ну, а если что… Переоденусь девочкой и сам за себя отомщу. Девочкам ведь со стариками драться можно?
Том довольно заржал, и Билл следом за ним, но в Париже после личного знакомства с Йоопом Билл ощутил легкий приступ стыда за это. Брату-то, конечно, пофиг все дизайнеры и авторитеты, он сам для себя главный авторитет. А Биллу почему-то очень хотелось извиниться перед Вольфгангом за разговор, которого тот не слышал. И не услышит.
Билл попал под его обаяние моментально. И вовсе не потому, что Вольфганг осыпал его комплиментами, ничуть не пошлыми, и даже очень изысканными. Билл таких давно не слышал… Да вообще не слышал от людей, которые были ему дороги (а от остальных комплименты и воспринимаются не так). У них оказалось много общих тем, и общих взглядов, и возраст Йоопа оказался скорее его плюсом: ведь возраст это не только морщины и седые волосы, хоть и умело прокрашенные, но и опыт. Билл ощущал себя рядом с ним как маленький мальчик, которому заново открывают мир. Когда-то в далеком детстве он чувствовал это с Гордоном. Потом – с Йостом. И теперь это чувство опять вернулось. И он с детской непосредственностью, неожиданно вернувшейся к нему, реагировал на слова и шутки Вольфганга, и все больше и больше позволял втягивать себя в общение, не вспоминая уже ни о Томе, ни о Дэвиде. И испытывал удивление, когда сознавал, что они знакомы всего-то несколько часов.
Они вышли из Café de Flore, и Билл остановился, чтобы покурить.
– Не люблю курить на ходу, – объяснил он.
– Почему? – поинтересовался Вольфганг.
– Потому что на ходу не успеваешь ничего прочувствовать.
– Знаешь, я не курю. Никогда не понимал, что хорошего можно почувствовать, вдыхая дым.
Билл пожал плечами, затягиваясь. Он не мог объяснить. В голове мелькнуло, что наверно, когда ему будет столько лет, сколько сейчас Йоопу, он сможет, и даже найдет много красивых слов, чтобы описать, что чувствует курильщик, зажигая очередную сигарету. Пока что это был для него почти бессознательный ритуал. Можно будет на досуге покопаться в себе и осознать. Билл улыбнулся: определенно, общение с Вольфгангом для него полезно.
Йооп улыбнулся тоже.
– Можно? – спросил он, протягивая руку.
Билл удивленно посмотрел на него.
– Твою сигарету, – пояснил Вольфганг, чуть смущенно улыбаясь. – Вдруг у меня получится понять?
И Билл, не задумываясь, вложил сигарету ему в пальцы.
И только когда губы Йоопа коснулись ее, Билла словно дернуло током. Но ничего изменить уже было нельзя. Поэтому Билл лишь улыбнулся еще шире и начал увлеченно вещать о том, что будет чувствовать себя настоящим дьяволом-искусителем, заставившим хорошего человека на склоне лет сбиться с пути истинного…
Йооп вернул ему сигарету, вежливо кашлянув, и сказал, что Биллу волноваться не стоит: в его возрасте уже сложно приобрести такую вредную привычку, как курение, но…
Билл спешно отвел глаза. Вокруг были камеры и микрофоны, Вольфганг не стал говорить вслух, только Билл успел прочитать все по его лицу.
Можно было и не отводить глаз. Можно было вынудить его сказать вслух. Можно было раскрутить его на продолжение после съемок. Билл видел, что он был готов, стоило только Биллу еще раз улыбнуться так, как он умел. И можно было бы отправиться с ним в его номер. Билл бы чувствовал себя не хуже, чем чувствует себя сейчас. В конце концов, что такое переспать? Обычный животный инстинкт, который время от времени требует удовлетворения, чтобы организм нормально функционировал. И Билл периодически его удовлетворял. Как и Том. Как и Дэвид в своем Лос-Анджелесе. И что такое покурить? Получить свою дозу наркотика и отравы?..
– Я тебя потеряла, – Нат, словно материализовавшаяся из воздуха у него за спиной, тут же садится рядом. – Ты на показ собираешься? Скоро выходить, а ты не накрашен, волосы не уложены. Ты хоть знаешь, что ты наденешь?
– Придумаю, – отвечает Билл.
Она, наклонив голову, внимательно смотрит на него, пытаясь понять причины странной меланхолии, так редко находившей на ее «младшего братишку».
– Ты-то уже готова, – говорит он. – Сейчас поднимемся ко мне и быстро покрасим меня в четыре руки: ты один глаз, я второй. А пока я буду бриться, ты мне волосы уложишь.
Нат улыбается: вот теперь это ее Билл.
– Сейчас пойдем, только покурю, – он улыбается в ответ уголком рта с зажатой сигаретой и щелкает зажигалкой.
Нат тянется к открытой пачке, из которой торчит еще две сигареты, но Билл неожиданно накрывает ее руку своей и убирает пачку в карман.
– Извини, это моя сегодняшняя доза, – поясняет он. – Я тут подумал, что надо немного ограничивать себя в курении…
Нат удивленно приподнимает брови и кивает, делая вид, что поверила.
«Надо себя ограничивать в курении, – повторяет про себя Билл, со вкусом затягиваясь. – Одна для Тома. Вторая для Дэвида. А Вольфгангу надо еще заслужить. Посмотрим-посмотрим, что он сегодня скажет!»
– Я решил, что я надену, – говорит он Нат, туша сигарету. – Пойдем, а то мне и правда самому придется в машине докрашиваться.
И уже на ходу бросает официанту:
– Принесите мне в номер еще чашку кофе, пожалуйста!
-----
в качестве иллюстраций:
Название: Сигареты. Осеннее настроение
Автор: SurikateG
Пейринг: основной — Билл/сигареты. Прочие — ёбилли, почти «дженовый» твинцест,Йооп/Билл — тоже безрейтинговый.
Рейтинг: PG 15;
Жанр: биллокопания. с добавлением юмора и, может быть, лирики;
Дисклеймер: свечку не держала, зажигалку — тоже. И вообще я не курю и понятия не имею, что там на самом деле-то))) в общем, все написанное — плод моего воображения.
Ворнинг: Минздрав предупреждает... (и все прочие надписи с сигаретных пачек, к которым я присоединяюсь, хотя против курильщиков никогда ничего не имела)
Саммари: Билл очень много курит и давно...
читать
На столике дымится чашка черного кофе. Рядом на тарелке два круассана. И на маленьком блюдце – пачка «Мальборо». Свои сигареты остались в номере, пришлось заказать в кафе вместе с завтраком. Официант принес и поставил перед Биллом, словно это изысканное блюдо, а не наркотик и отрава.
Наркотик и отрава, вредная привычка, от которой и не хочется избавляться, – думает Билл, подцепляя ногтями пленку и сдирая ее. Комкает, бросает в пустую пепельницу, отвлеченно наблюдая, как она тут же начинает разворачиваться. Почему-то его всегда бесило, что эту пленку нельзя скомкать так, чтобы она не разворачивалась. Как фольгу. Плотный комочек фольги летит следом. И Билл достает сигарету и скашивает глаза в поисках официанта – когда он заметит, что у клиента полная пепельница, и ее надо заменить?
Официант то ли умеет читать мысли, то ли видит недовольный взгляд из-под темных очков, но он тут же подлетает и меняет пепельницу на чистую. Теперь можно закурить. Или выпить кофе. Или съесть круассан. Но Билл просто вертит в пальцах тонкую белую трубочку набитую – якобы – табаком…
Том хитро улыбнулся, демонстрируя ему пару сигарет и зажигалку, стащенные у кого-то из взрослых. Они заперлись в туалете, чтобы взрослые не подсмотрели, чем они собираются заниматься.
– Давай уже! – нетерпеливо сказал Билл, откидывая с глаз длинную челку, забывая, что она намертво залита лаком. К черту лак! Он растрепал ее, чтоб она стала более послушной и наконец-то перестала мешать. Том тоже свернул набок козырек бейсболки. И наконец протянул ему один из трофеев.
Билл взял сигарету в рот и потянулся к зажатой в руке Тома зажигалке, чтобы прикурить. Том великодушно позволил ему сделать это первым. Билл глотнул едкий дым и задохнулся. Закрыл рукой рот, чтобы не закашлять слишком громко и не заметил, как сигарета выскользнула из пальцев. Том, так и не закуривший свою, обеспокоено посмотрел на брата, готовый в любой момент сорваться и позвать на помощь взрослых. Конспирация конспирацией, но главное, чтоб младший брат был здоров. Но Билл откашлялся, сморгнул выступившие на глазах слезы и снова улыбнулся.
– Вторая попытка, – сказал он.
Том скосил глаза на пол, где тлела упавшая сигарета. Билл брезгливо поднял ее и выбросил в унитаз.
– Больше нет, – сказал Том, показывая свою сигарету.
– Не догадался взять про запас? – недовольно спросил Билл.
– У меня руки не дырявые, я думал, что и у моего брата тоже, – ответил Том.
– Проверь сначала свои, – посоветовал Билл.
Том хмыкнул, сжал сигарету губами и щелкнул зажигалкой. Билл напряженно наблюдал за ним. Том осторожно затянулся, неглубоко. Выпустил струйку дыма. Глубоко вздохнул. И затянулся снова. Глаза Билла округлились. От удивления, не от обиды, нет. И слезы – это еще те, оставшиеся от кашля. Или от дыма, который Том выпустил ему в лицо.
– Дай мне, – попросил он. И практически вырвал сигарету из пальцев Тома, снова чуть не уронив. Нет, больше он не сделает такую глупость!
Фильтр смялся от того, с каким усилием он сжал его пальцами. И Билл снова вдохнул дым. На этот раз осторожно. И выдохнул, подавив приступ кашля, на этот раз не сильный.
Том, увидев, что он сидит с задумчивым лицом, осторожно вытащил у него из пальцев сигарету и снова втянул дым.
– Ты уже третий раз! – очнулся Билл и потянулся за сигаретой.
– Ты тоже, – ответил Том, отдавая ему сигарету и смотря, как он затягивается.
– Это не считается, – Билл кивнул на унитаз, не спеша делиться с Томом.
Судя по тому, что брат не стал настаивать, он признал его правоту. И после второй затяжки Билл сам отдал ему сигарету…
Билл смотрит на стол. Блюдце, на котором принесли сигареты, уже не такое красивое и нарядное. На нем кучка рыжеватой трухи и белесых обрывков. Кажется, вместо того, чтобы выкурить сигарету, он ее разорвал. Билл тянется к чашке, отпивает глоток кофе. Эспрессо приятно горчит, жалко, что он поздно о нем вспомнил, кофе успел остыть. «Еще чашку погорячее», – просит он подошедшего официанта. Тот кивает, забирает блюдце с останками сигареты, а Билл достает из пачки новую…
– Почему курить с тобой мне можно, а трахаться нельзя?! – шестнадцатилетний Билл встал на диван, чтобы возвышаться над Йостом.
Дэвид затушил окурок в пепельнице, откинулся на подлокотник и посмотрел на мальчика из-под ладони. Так смотрят на солнце. Билл на секунду даже забыл, зачем встал в такую грозную позу. Приосанился, словно на сцене или на фотосессии, отставил в сторону бедро и задрал подбородок, хотя так стало хуже видно выражение лица Дэвида. Какое-какое оно у него? Должно быть жалобное: Дива сердится. А кажется, что насмешливое.
Билл нахмурился и опустил голову, всматриваясь в его глаза. Так и есть. Он смеется над ним!
– Дэвид! Я задал вопрос! – напомнил он, встряхивая волосами.
– Тебе еще и пить нельзя, – ответил Йост, беря с пола недопитую бутылку пива и делая большой глоток.
– Я хочу тебя не только, когда выпью.
Но сказать об этом Билл может только, когда выпьет, и сесть на бедра к продюсеру – тоже.
Дэвид поставил бутылку на пол и внимательно посмотрел на Билла.
– Я хочу, – прошептал Билл, обвивая тело Дэвида руками и наклоняясь к его губам. В узких джинсах уже стало невыносимо тесно. В шестнадцать лет достаточно одной мысли и глотка пива в качестве катализатора, чтобы гормоны сошли с ума, и разум отключился. И Билл с пеленой в глазах и шумом в ушах шарил влажными ладошками и губами по телу Дэвида, терся своим стояком о его живот, кажется, даже постанывал, и почти не понимал, что Дэвид просто позволяет ему это, но не отвечает. И только когда он раздвинул языком губы Йоста и почувствовал, как бусинка пирсинга стукнулась о его зубы, Дэвид решительно взял его за запястья и отодвинул от себя.
– Не надо, Бебе.
Дэвид встал, все еще держа его руки, и Биллу пришлось встать вместе с ним, хотя ноги были словно из ваты, и он сам — словно кукла, которая упадет, если человек ее отпустит.
– Почему?
– Поймешь... через семнадцать лет.
«Я не проживу столько», – в тот момент ему действительно казалось, что он умрет, как только Дэвид разожмет руки. Но он разжал. И Билл не только не умер, но и не упал.
Йост достал сигарету и, отбросив пачку, закурил. Биллу не предложил. Тянуться за пачкой было далеко, и Билл потянулся к сигарете Дэвида. Но он отвел руку в сторону:
– И курить со мной тебе тоже нельзя. Чтоб не обидно было.
Билл улыбается. Все-таки Йост был неправ, зачем ждать семнадцать лет? Прошло всего пять, но он уже все понимает. И ему смешно от того, каким глупым он был. Так легко сейчас вспоминать это все! Хотя тогда было совсем нелегко…
Ночи казались кошмаром, дни – нет, днем была работа, группа, интервью, репетиции, концерты, переезды. Учеба. Днем рядом были друзья. А ночью – никого. Только Том. Но Том – это часть его самого. Легкомысленная и беззаботная часть. Они спали вместе, свернувшись клубком, как когда-то в утробе матери, или сидели, прижавшись друг к другу на балконе или в ванной на полу и курили тайком, потому что Дэвид действительно запретил детям курить: у Билла и так голос ломается, незачем насиловать связки еще и никотином. Но Тому было плевать на все запреты. Том раскуривал одну сигарету и передавал ее брату, легко рассуждая о том, что он бы на его месте не стал бы слушать Дэвида, а просто бы его трахнул.
– Такой умный – вот и трахни, – вместе с репликой возвращалась и сигарета. В детстве так играли с мячом: перекидывали друг другу со словами. Сейчас просто они немного повзрослели.
– Неее, я не хочу. Я вообще предпочитаю женщин! Чтобы Том Каулитц спал с мужиком?! Никогда! – праведно возмутился Том. Он уже протянул сигарету брату, но тут же забрал ее назад, и глаза загорелись от очередной гениальной идеи. – А хочешь, я отрежу нахрен дреды и накрашусь, как ты? – сигарета наконец перешла к Биллу.
– И что? – короткая затяжка, – тогда ты перестанешь быть Томом?
– Ну да!
– И вместо меня пойдешь к Дэвиду?
– Ну да!
– А я тогда надену твои платья…
– Это футболки!
– Платья! И пойду клеить баб!
– А чо? Бро, это тема!
– Не выйдет.
– Почему?
Билл высунул язык:
– У тебя этого нет. Дэвид тебя сразу раскусит.
Том сигарету не взял, а внимательно посмотрел на него и вдруг спросил:
– Можно? Мне всегда было интересно…
И они целовались, пока дотлевшая сигарета не обожгла пальцы Билла.
А жалко все-таки, что они не воплотили тогда сумасшедший план Тома, думает Билл, раскладывая сигареты на столике перед собой в какие-то одному ему понятные абстрактные картинки. Официант ставит перед ним вторую чашку кофе и интересуется, не нужно ли еще что-то. Нет, не нужно. Билл сгребает сигареты в кучу и снова улыбается. Интересно было бы увидеть лицо Дэвида… Нет, интереснее было бы посмотреть на Тома, соблазняющего его.
У Тома тогда опыта было не больше его, вопреки всем его рассказам. И первый раз бы у него неизвестно когда бы случился, если бы не Билл. Именно Биллу приспичило на очередной вечеринке с обильными – для их тогдашнего возраста – возлияниями, доказать, что братья Каулитцы крутые рокеры. Они на пару сняли двух телочек, от выпивки по единогласному решению семейного совета отказались, чтобы тело не подвело в нужный момент, зато дымили оба как паровозы. Девочки хихикали и ждали решительных действий с их стороны, а они тоже хихикали и кидали друг на друга косые взгляды, мол, кто первый. А потом одна из девочек отобрала у Билла сигарету, затянулась и, прижавшись к нему, выдохнула дым ему в рот.
И тогда он понял, что должен сделать…
Они с Дэвидом опять сидели одни в номере, и Билл старательно выводил его из себя, перечисляя, что ему не нравится в их распорядке, туре и вообще в жизни, и виноват во всем был, разумеется Дэвид. Менеджер он или где? Йост не выдержал, закурил, хотя последнее время старался не делать этого в его присутствии, чтобы не соблазнять. Билл подошел к нему, подождал, пока он сделает пару затяжек.
– А тебе тоже курить вредно, – вдруг заявил он и, воспользовавшись тем, что Дэвид удивленно на него оглянулся и потерял бдительность, отобрал сигарету.
– Билл! – Дэвид опомнился тут же, но Билл уже отскочил от него к окну и зажал сигарету губами.
То, что пару секунд назад ее фильтра касались губы самого лучшего мужчины на свете, делало ее вкус необычным.
– Билл, отдай.
Билл помотал головой:
– Еще разик! Последний!
– Я знаю, что ты и так куришь. От вас с Томом вечно пахнет как от табачной лавки. Хватит придуриваться.
– А ты и Тома нюхал? – Билла почему-то удивил этот казалось бы незначительный факт, и он пропустил, как Дэвид оказался рядом с ним.
– У меня хорошее обоняние. Отдай, – он потянулся за сигаретой, но Билл успел отвести руку.
– Тебе тоже вредно.
– Билл!
– Это называется зависимость! – сообщил Билл.
Дэвид смотрел на него, не решаясь ничего сделать. Но Билл каким-то внутренним чутьем понимал, что если он на что и решится, то только на то, чтобы выгнать его. И потому Билл поднес к его губам зажатую между пальцев сигарету:
– Затягивайся, наркоман! – сказал, пряча за наглостью возбуждение.
Когда губы Дэвида коснулись его пальцев, в глазах снова потемнело, и если бы он задержался так чуть дольше, Билл бы кончил.
– Спасибо, – сказал Дэвид, выпуская струю дыма. Издевается? Нет? – Пепел стряхни.
Билл обратил внимание, что еще чуть-чуть, и столбик пепла действительно упадет на пол. А вроде недавно стряхивал. Протянул руку в приоткрытое окно, щелкнул ногтем по сигарете. Еще немножко, и она дотлеет…
– Так ты будешь курить? Или дашь мне? – мягко поинтересовался Дэвид, и Билл решился.
– И то и другое, – Билл вдохнул дым и выдохнул в рот опешившему Дэвиду.
Незатушенная сигарета улетела в окно.
Как давно это было… Билл опять не замечает, что еще одна сигарета превращается в кучку трухи, а к зажигалке он так и не притрагивается. И кофе снова стынет.
И официант проходит мимо, понимая, что странный клиент сейчас не здесь. Пальцы медленно и методично крошат очередную сигарету, словно он не знает, что эти палочки надо использовать по-другому. Губы тихо шевелятся, не размыкаясь: то появляется намек на улыбку, то на досаду, а то слегка вытягиваются словно для поцелуя. А глаз за темными стеклами очков не видно…
Фраза «давай покурим» стала для них своеобразным паролем. Даже Том не сразу понял, о чем речь. А когда понял, лишь громко вздохнул с облегчением:
– Слава яйцам, мои дреды останутся при мне!
– А если вдруг отвалятся, я так и быть пришью их тебе к кепке, – милостиво пообещал Билл, возвращая ему сигарету. – Или приклею суперклеем.
– Окей, ты к тому времени как раз испытаешь на себе этот клей, приклеивая парик. Потому что от своего скальпа у тебя ничего уже не останется! Натали все выдерет.
– Заметано, бро! – сигарета кончилась, и Билл не стал продолжать спор.
А Дэвиду почему-то не понравилось, когда он увидел, что Билл курит одну сигарету на двоих не только с ним, но и с братом. На Комете он выследил, как они ускользнули ото всех в укромный угол, и с огромным удивлением воззрился, как Том после затяжки передал Биллу сигарету.
– Не знал, что у вас все настолько общее, – сказал он таким тоном, что Билл понял, что надо спасать ситуацию. Он быстро вытащил из пачки вторую сигарету и протянул напряженно замершему Тому, который ничего не понял, но почуял, что что-то не то.
– Я попросил его прикурить, потому что боюсь подпалить волосы, – кокетливо ответил Билл, встряхивая непривычно свободно лежащую шевелюру. – Больше не буду лаком пренебрегать, не думал, что от этого такие сложности. Как только девушки справляются?
Дэвид моментально растаял. Впрочем, в тот вечер можно было и не волноваться вообще: сногсшибательной Диве, фронтмену группы, завоевавшей пять Комет, с рук сошло бы все, что угодно…
Диве всегда все сходило с рук. До сих пор.
Теперь есть одно маленькое «но»: под боком нет Дэвида. Да и Тома тоже. От кого прятаться?
Билл смотрит на стол. Несколько ровных кучек трухи, соединенные целыми сигаретами. Ни одна из которых не была раскурена. Нет на него психологов, которые бы четко все разложили по полочкам. А с другой стороны – зачем психологи, если он и сам все понимает.
Он сметает весь сор к краю стола, пусть официант уберет. Отпивает очередной глоток безнадежно остывшего кофе.
С Дэвидом они давно не курят на двоих. Как-то само прошло. Он даже не заметил, как. И когда Дэвид уехал за океан работать, Билл ощутил лишь легкую грусть. Когда изредка встречаются, страсть вспыхивает, бросает их друг другу в объятья, но Билл понимает в глубине души, что это – не то, хотя оба делают вид, что все по-прежнему. Скоро они снова будут вместе, и скоро все поменяется. Но Билл об этом не думает – пока не думает. Потому что проблемы надо решать по мере их поступления.
А с Томом они курят, но каждый свою сигарету, и – синхронно. Они знают, как окружающих восхищает эта фишка, проявление близнецовости, но они знают и то, что когда-то было иначе. И еще обязательно будет. Просто сейчас им хорошо и так. И они не настаивают. Оба. Они же оба понимают.
Билл понимает…
Он невесело усмехается: вот она взрослая жизнь. Когда-то ему казалось, что она заключается в том, что ты можешь делать все, что угодно: есть, что угодно, пить, что угодно, спать, с кем угодно, курить… И ни перед кем не отчитываться. А на деле оказалось, что ты все это можешь, только отчитываться все равно придется. Перед тем, кому никогда не сможешь соврать.
Что, Билл? Попросишь принести еще одну пачку сигарет? Или оставшихся тебе хватит?
– Убрать со стола? – вежливо спрашивает официант.
– Да.
– Что-нибудь еще нужно?
– Нет.
Все, что осталось: чашка недопитого холодного кофе, подсохшие круассаны, три сигареты. И вчерашний вечер, никак не дающий покоя. Но вместо того, чтобы посмотреть правде в глаза, ты, Билл, предпочитаешь тешить себя старыми воспоминаниями.
Билл снимает очки и аккуратно кладет перед собой. Что ж, можно и новыми.
Про Вольфганга Йоопа он слышал давно, слышал, что тот положительно отзывался об их группе и лично о нем, Билле. И когда ему предложили поучаствовать в его программе и стать гостем его показа в Париже, он даже не усомнился ни на секунду.
– Братишка, я надеюсь, ты будешь вести себя благоразумно, – напутствовал его Том, – потому что, если что, я даже отомстить за тебя не смогу.
– Почему? – без интереса спросил Билл, мучительно решая, какой из пар обуви придется пренебречь, чтобы размер багажа для двухдневной поездки не вызывал оторопь у него самого.
– Драться со стариком — это не по-мужски. Даже ради тебя, – с пафосом ответил Том.
– Может, мне бороду отпустить, чтобы ты поверил наконец, что у тебя нет сестры-близнеца, которую мечтают трахнуть все мужики? – сказал Билл, с сожалением откладывая в сторону сапоги с высокими каблуками. И брюки, которые лучше всего к ним подходят, наверно, тоже не стоит брать.
– Билльхен, был бы ты девочкой, я бы тебя отпустил со спокойной душой. Но он, видишь ли, любит как раз мальчиков! Так что клади обратно сапоги. А еще лучше одолжи юбку у Нат. Хотя нет, она на тебе болтаться будет. Жопа у тебя не девчоночья.
Билл закатил глаза. Почему его брату припирает постебаться в самый неподходящий момент? Он повернулся к Тому и поднял правую руку:
– Торжественно клянусь, что не дам тебе повода поступиться принципами! Ну, а если что… Переоденусь девочкой и сам за себя отомщу. Девочкам ведь со стариками драться можно?
Том довольно заржал, и Билл следом за ним, но в Париже после личного знакомства с Йоопом Билл ощутил легкий приступ стыда за это. Брату-то, конечно, пофиг все дизайнеры и авторитеты, он сам для себя главный авторитет. А Биллу почему-то очень хотелось извиниться перед Вольфгангом за разговор, которого тот не слышал. И не услышит.
Билл попал под его обаяние моментально. И вовсе не потому, что Вольфганг осыпал его комплиментами, ничуть не пошлыми, и даже очень изысканными. Билл таких давно не слышал… Да вообще не слышал от людей, которые были ему дороги (а от остальных комплименты и воспринимаются не так). У них оказалось много общих тем, и общих взглядов, и возраст Йоопа оказался скорее его плюсом: ведь возраст это не только морщины и седые волосы, хоть и умело прокрашенные, но и опыт. Билл ощущал себя рядом с ним как маленький мальчик, которому заново открывают мир. Когда-то в далеком детстве он чувствовал это с Гордоном. Потом – с Йостом. И теперь это чувство опять вернулось. И он с детской непосредственностью, неожиданно вернувшейся к нему, реагировал на слова и шутки Вольфганга, и все больше и больше позволял втягивать себя в общение, не вспоминая уже ни о Томе, ни о Дэвиде. И испытывал удивление, когда сознавал, что они знакомы всего-то несколько часов.
Они вышли из Café de Flore, и Билл остановился, чтобы покурить.
– Не люблю курить на ходу, – объяснил он.
– Почему? – поинтересовался Вольфганг.
– Потому что на ходу не успеваешь ничего прочувствовать.
– Знаешь, я не курю. Никогда не понимал, что хорошего можно почувствовать, вдыхая дым.
Билл пожал плечами, затягиваясь. Он не мог объяснить. В голове мелькнуло, что наверно, когда ему будет столько лет, сколько сейчас Йоопу, он сможет, и даже найдет много красивых слов, чтобы описать, что чувствует курильщик, зажигая очередную сигарету. Пока что это был для него почти бессознательный ритуал. Можно будет на досуге покопаться в себе и осознать. Билл улыбнулся: определенно, общение с Вольфгангом для него полезно.
Йооп улыбнулся тоже.
– Можно? – спросил он, протягивая руку.
Билл удивленно посмотрел на него.
– Твою сигарету, – пояснил Вольфганг, чуть смущенно улыбаясь. – Вдруг у меня получится понять?
И Билл, не задумываясь, вложил сигарету ему в пальцы.
И только когда губы Йоопа коснулись ее, Билла словно дернуло током. Но ничего изменить уже было нельзя. Поэтому Билл лишь улыбнулся еще шире и начал увлеченно вещать о том, что будет чувствовать себя настоящим дьяволом-искусителем, заставившим хорошего человека на склоне лет сбиться с пути истинного…
Йооп вернул ему сигарету, вежливо кашлянув, и сказал, что Биллу волноваться не стоит: в его возрасте уже сложно приобрести такую вредную привычку, как курение, но…
Билл спешно отвел глаза. Вокруг были камеры и микрофоны, Вольфганг не стал говорить вслух, только Билл успел прочитать все по его лицу.
Можно было и не отводить глаз. Можно было вынудить его сказать вслух. Можно было раскрутить его на продолжение после съемок. Билл видел, что он был готов, стоило только Биллу еще раз улыбнуться так, как он умел. И можно было бы отправиться с ним в его номер. Билл бы чувствовал себя не хуже, чем чувствует себя сейчас. В конце концов, что такое переспать? Обычный животный инстинкт, который время от времени требует удовлетворения, чтобы организм нормально функционировал. И Билл периодически его удовлетворял. Как и Том. Как и Дэвид в своем Лос-Анджелесе. И что такое покурить? Получить свою дозу наркотика и отравы?..
– Я тебя потеряла, – Нат, словно материализовавшаяся из воздуха у него за спиной, тут же садится рядом. – Ты на показ собираешься? Скоро выходить, а ты не накрашен, волосы не уложены. Ты хоть знаешь, что ты наденешь?
– Придумаю, – отвечает Билл.
Она, наклонив голову, внимательно смотрит на него, пытаясь понять причины странной меланхолии, так редко находившей на ее «младшего братишку».
– Ты-то уже готова, – говорит он. – Сейчас поднимемся ко мне и быстро покрасим меня в четыре руки: ты один глаз, я второй. А пока я буду бриться, ты мне волосы уложишь.
Нат улыбается: вот теперь это ее Билл.
– Сейчас пойдем, только покурю, – он улыбается в ответ уголком рта с зажатой сигаретой и щелкает зажигалкой.
Нат тянется к открытой пачке, из которой торчит еще две сигареты, но Билл неожиданно накрывает ее руку своей и убирает пачку в карман.
– Извини, это моя сегодняшняя доза, – поясняет он. – Я тут подумал, что надо немного ограничивать себя в курении…
Нат удивленно приподнимает брови и кивает, делая вид, что поверила.
«Надо себя ограничивать в курении, – повторяет про себя Билл, со вкусом затягиваясь. – Одна для Тома. Вторая для Дэвида. А Вольфгангу надо еще заслужить. Посмотрим-посмотрим, что он сегодня скажет!»
– Я решил, что я надену, – говорит он Нат, туша сигарету. – Пойдем, а то мне и правда самому придется в машине докрашиваться.
И уже на ходу бросает официанту:
– Принесите мне в номер еще чашку кофе, пожалуйста!
-----
в качестве иллюстраций:
@темы: мое творчессство, токияатель
-
-
11.10.2010 в 13:59Так как-то цельно получилось) Даже неожиданно, когда речь, считай, почти что про одни сигареты =)
-
-
11.10.2010 в 14:06речь, считай, почти что про одни сигареты
так и было задумано))
-
-
11.10.2010 в 14:46Сури, ты волшебница и
главный враг Минзравапрочие пейринги не менее восхитительны
вот думаю второй день - отдуплиться тоже по Йоопу или как? но боюсь, что без рейтинга не обойдусь...
-
-
11.10.2010 в 19:11давно я мечтала почитать полноценный пейринг Бб/сигареты
как я угадала!!! )))
но боюсь, что без рейтинга не обойдусь...
чего бояться-то?)) пиши! очень хочется твою версию почитать))
-
-
11.10.2010 в 19:31да блюв-пакетов на всех не хватит
-
-
12.10.2010 в 00:41Все-таки очень многослойный фик
-
-
14.11.2010 в 21:16