It's madness! - Madness? What sort of madness?
Моя фичуня с фикатона
Автор: SurikateG;
Название: Из-за него;
Размер: mini;
Жанр: AU, romance;
Рейтинг: R;
Пейринг, персонажи: Том/ОЖП и незримо присутствующий Билл (куда же без него);
Писалось для фикатона "с фобиями" (и мне досталась гарпаксофобия (клептофобия, сцелерофобия) — боязнь воров, грабителей, краж)
* * *
Мое знакомство с Томом началось, как самый обычный курортный роман. Обменялись улыбками, сидя за соседними столиками в кафе, через минуту он пересел ко мне, через пять — мы перешли на «ты», через полчаса — отправились гулять по набережной, и я опиралась на его руку, через три часа — мы любовались на закат, и его рука уверенно лежала на моей талии. После чего мы поехали ко мне и всю ночь занимались любовью. Том оказался удивительным любовником: одновременно сильным и нежным, властным и чутким, мое тело пело под его пальцами и губами, и я старалась платить ему тем же. Судя по его блаженной улыбке, мне это удалось.
Весь следующий день мы провели вместе, гуляли по городу, валялись на пляже, купались, не выпуская друг друга из рук. До конца отпуска оставалась неделя, так много времени. И нас совершенно не заботило то, что будет потом. Я целовала его обветренные соленым морским воздухом губы, прикусывая колечко, гладила заплетенные в тугие косички волосы и млела от того, как он обнимал меня и шептал всякие глупости обволакивающим, чуть хрипловатым голосом. «Завидуйте мне! Завидуйте все!» – хотелось закричать на весь город. Пусть на неделю, но самый лучший парень на свете — только мой!
«Может, меня обманули в турагентстве? – думала я на следующий день, прижимаясь к его плечу, пока легкий катер уносил нас на морскую прогулку. – Девушка-оператор чего-то напутала и вместо билета в Малагу продала мне билет в рай, и меня встретил ангел?»
На грешную землю меня вернула моя матушка, которая ближе к вечеру мне позвонила и возмутилась, что я совсем пропала, хотя обещала каждый вечер слать ей смс-ки, что у меня все хорошо.
– Да, мамы они такие! – засмеялся Том, когда я, закончив говорить, убрала телефон в сумку.
– Твоя тебя тоже достает? – спросила я, поймав себя на мысли, что будь у меня такой замечательный сын, я бы сильно переживала за него.
– Мне еще хуже, – вздохнул он. – У меня брат-близнец. Если на мать еще можно надавить, типа я уже взрослый, и хватит меня контролировать, то от него хрен отвяжешься! Впрочем... – тут же добавил он, словно смутившись, – я тоже неуютно себя чувствую, если слишком надолго теряю его из виду.
– А где он сейчас? – поинтересовалась я. Смешно, но за три дня мы первый раз заговорили о наших семьях. Я, выросшая единственным ребенком в семье, и представить не могла, каково это — иметь брата, а уж тем более близнеца. И, ухватившись за киношные и литературные штампы, тут же представила себе ситуацию, что завтра я вдруг встречусь с Томом, а окажется, что это вовсе и не Том! А может, я с ним вчера уже встречалась! Мне стало весело от этой мысли: такого приключения у меня еще не было, но Том тут же разрушил мои мечты.
– Он живет в Штатах, – объяснил он. – Уже около года. Мы с ним, в основном, по Скайпу общаемся.
– Не тяжело так жить? Я слышала, что у близнецов очень сильная привязанность друг к другу, – пояснила я в ответ на его вопросительный взгляд.
– Ну… Мы ж не дети уже, – он пожал плечами. – В детстве мы не могли представить, как сможем хотя бы день прожить друг без друга. А сейчас… Мы все-таки самостоятельные личности. И мне главное знать, что он жив, здоров и счастлив. А где и как – уже не столь важно. Он в отношении меня чувствует то же. В общем, нас все устраивает, – неожиданно резко закончил он, и я как-то интуитивно поняла, что эту тему не стоит больше обсуждать. И тут же принялась строить планы на дальнейший вечер.
Мы завалились в какой-то веселый и шумный бар, однако через пару часов опять поняли, что мы просто теряем время. Нам не нужны все эти люди и громкая музыка.
– Пойдем ко мне? – шепнул он, гладя меня под майкой. И я согласно кивнула. Мне хотелось ощущать его всего целиком. И мне совсем не хотелось, чтобы на это глазела пьяная толпа.
Мы шли, крепко обнявшись, по теплой ночной Малаге и целовались. А мой рациональный мозг, упорно не желавший выключать счетчик, прикидывал, что мне будет стоит переехать из Мюнхена, где я жила, в Гамбург, где жил Том. Или попытаться как-то его переманить к себе? Черт, ну до чего ж обидно будет потерять такого парня, раз уж мы живем в одной стране, хоть и на разных ее концах!
По дороге мы завернули в круглосуточный магазин, купить вина и свежих фруктов. По случаю позднего времени работала одна касса, и нам по закону подлости не повезло. Именно перед нами успели проскочить еще двое человек, причем один с такой основательно набитой корзинкой, что казалось, он закупается на случай ядерной войны. Но мы не спешили: у нас впереди была целая ночь.
– Вот что еще надо купить! – воскликнула я, увидев у кассы стойку с презервативами. – Ты какие предпочитаешь? – я взяла две упаковки и стала изучать надписи. – Если я что-то понимаю по-испански, они с разными вкусами!
– Для вкуса у нас вот, что есть, – Том показал на корзинку. – А ты лучше найди такие, чтоб не порвались.
– Ультра-стронг! – я повертела в руках одну из упаковок. – Подойдет?
– Мы с братом в детстве развлекались, – смеясь сказал Том, – проверяли их на прочность, наливая водой и кидая с крыши. Так весело было, пока нас соседка не замела!
– Кажется, этим все мальчишки занимаются в детстве, пока не могут найти правильного применения, – хихикнула я. И щелкнула пальцами. – Вода! Я ж забыла воду купить!
Я бросилась к полкам с водой, чтобы выбрать что-то приличное по составу и негазированное. А когда подбежала к кассе, Том уже готовился расплатиться.
Мы пришли к нему в номер, поставили пакет с покупками на пол у двери, и Том тут же толкнул меня на кровать. Я увлекла его за собой, и мы начали целоваться. Медленно и с чувством, уже без той дикой страсти, которая срывала нам крышу в первую ночь, но желая насладиться каждой секундой и каждым миллиметром тел друг друга.
Он задрал мою майку и поглаживал грудь, то легонько касаясь пальцами, то жестко сжимая соски. Мне были приятны прикосновения его сильных рук с грубоватой кожей на кончиках пальцев, характерной для гитариста, и я благодарно постанывала ему в рот, сжимая ногами бедра и чувствуя, как у него в штанах наливается кровью член.
– Я хочу тебя, – рвано выдохнул он и приподнялся, чтобы расстегнуть брюки.
Я, воспользовавшись моментом, избавилась от смятой майки и юбки и вопросительно посмотрела на него: какую позу он предложит?
– Черт! – вдруг воскликнул он, замерев со спущенными до колен штанами. – А резинки-то мы так и не купили! Ты их только повертела в руках. А на кассе нам их не пробивали!
Он засмеялся.
А я, задохнувшись от внезапного озарения, дотянулась до своей сумки и извлекла из нее коробочку. Ту самую.
– Ультра-стронг! – хитро прищурившись, показала я ее Тому. И вытащив серебристый квадратик, хотела было разорвать. Но удивилась странно застывшему выражению на лице Тома.
– Откуда?.. – как-то сдавленно спросил он.
Я легкомысленно пожала плечами.
– Случайно в сумочку завалилось! Иди сюда, сейчас опробуем!
Но он неожиданно резко и от того очень больно схватил меня за руку.
– Ты их украла?!
– Том! – я попыталась вывернуться, но это оказалось не так-то просто. – Это всего-навсего упаковка презервативов!
– Ты воровка?!
– Том, пусти меня, мне больно!
– Ты – воровка! – он прижал меня к кровати, заведя мои руки за голову и нависнув надо мной. Еще пару минут назад эта поза настроила бы меня на еще более игривый лад, и я продолжила бы изображать «плохую девочку». Только сейчас, глядя в потемневшие вовсе не от желания глаза Тома, я по-настоящему испугалась.
– Том, послушай, – я постаралась говорить как можно спокойнее. – Я не воровка. Я действительно случайно прихватила эту упаковку в магазине. Я держала ее и, когда пошла выбирать воду, машинально сунула в сумку, потому что мне нужны были обе свободные руки, чтобы достать бутылку с верхней полки. А потом забыла! Понимаешь? Ну с кем не бывает!
Я смотрела на него и ждала, что он сейчас улыбнется, извинится, или хитро воскликнет: «Классно я тебя напугал?» Но он не делал ничего. И не отпускал меня.
– Том! Ну если ты такой принципиальный, давай я сейчас схожу в магазин и заплачу за нее! – воскликнула я как можно жалобнее. И посмотрела на него с тревогой и нарастающим раздражением.
– Как хочешь… – он наконец-то отпустил меня и сел рядом на кровати.
Я поднялась. Потерла запястья, все еще горевшие от его железных пальцев. И стала собираться. Не знаю, как у него, а у меня все желание испарилось. И все очарование, вся сказка – все ушло. Стало почему-то до слез обидно. И я, не дожидаясь, пока он что-то мне захочет сказать, подхватила сумку, кинула в нее так и не разорванную упаковку и вышла за дверь, даже не попрощавшись. Том, насколько я успела заметить, не сделал ни одного жеста, чтобы меня остановить.
По пути к себе я завернула в тот магазин, где мы закупались, и протянула продавщице упаковку.
– Она не начатая. Я случайно прихватила с собой, дома только обнаружила, что не заплатила. Если скажете, могу заплатить, но вообще она мне не нужна.
Девушка проверила целостность упаковки и, многозначительно посмотрев на меня, бросила ее за кассу.
Я вышла, стараясь не думать, как она будет завтра обсуждать со своими подружками туристку, укравшую резинки, чтобы потрахаться с молодым красавчиком, и брошенную этим самым красавчиком ни с чем. Мне и кроме этого есть, о чем подумать…
Когда я пришла к себе, то очень пожалела о двух вещах: что не купила по пути вино, и что матушка мне уже сегодня звонила, и если я сейчас отправлю ей смс-ку «У меня все хорошо», она поймет ее с точностью до наоборот. И будет, конечно, права. Но мне очень хотелось кому-нибудь это написать. Чтобы самой поверить.
Сказок все-таки не бывает. И ангелов на земле не встретишь. Хотя, возможно, мне и правда попался ангел. Самый настоящий святой ангел, с крылышками за спиной и нимбом над заплетенными в косички волосами. Просто я, ослепленная здешним солнцем, их не разглядела. Да и он не понял сразу, что имеет дело с обычной женщиной, и как только я совершила первый проступок, сразу от меня отвернулся.
Как глупо! Из всех моих грехов мстить за тот, который ко мне и не относится-то! Я действительно не хотела красть эту несчастную упаковку, просто голова от близости Тома ничего не соображала… Пусть бы он наказал меня за вранье. А мне иногда случается врать, особенно по мелочам, чтобы облегчить себе жизнь. Или за зависть. Да! Если пересчитать всех, кому я завидовала, начиная с детских лет, получится знатный список. Хотя я никого так и не убила из зависти… Но на пару гадких девчонок в универе ябедничала, чтоб жизнь медом не казалась! Или – за прелюбодеяние… В Библии говорится «не возжелай жены ближнего своего», но Библия писалась для мужчин, а я, женщина, возжелала мужа. Правда, не ближней, я его жену вообще не знала. Но готова была все отдать, лишь бы он бросил ее и ушел ко мне. Он не ушел. Только это было давно и неправда, и я уже почти забыла…
Закусив кулак, чтобы не зарыдать, я сидела в темной комнате и вспоминала все-все свои грехи. А потом заснула.
Утром я встала уже успокоившаяся и даже злая на себя, что позволила себе впасть в такую истерику. Было бы из-за чего. Просто красивый мальчишка, оказавшийся чересчур щепетильным. Да, он веселый, сложен как бог и хорошо трахается, но это не повод лить о нем слезы. От отпуска осталось еще несколько дней, и я вполне могу найти себе местную конфету, которая развлечет меня не хуже моего принципиального соотечественника. К тому же у меня больше нет проблемы, как мне быть по возвращении. Лучше уж в первые дни узнать, что человек тебе не подходит, чем, привязавшись накрепко, отдирать от сердца. А Том мне не подходит. Я предпочитаю людей, которые случайно утащенную упаковку презервативов сочтут веселым приключением, а не поводом ставить клеймо на вроде как понравившемся человеке.
Полдня я провела на пляже и в разных кафе, наслаждаясь безмятежностью, рассеянной в теплом воздухе, и присматриваясь к местным парням. А ведь когда ехала сюда, клялась себе, что никаких романов, что только отдых для души и тела… Но раз уж в один роман вляпалась, да еще так неудачно, надо завести еще один, чтобы завершить отпуск на приятной ноте.
И под вечер я действительно познакомилась с милым местным мальчиком по имени Эдуардо, который с трудом говорил по-английски, но очень заразительно смеялся. Едва ли ему было двадцать лет, но меня это не волновало: чем моложе мальчик, тем меньше от него проблем. Я позвала его к себе, и он с радостью согласился.
Когда мы вышли из такси у дверей моей гостиницы, я увидела сидящего на бордюре Тома. Он поднялся мне навстречу и открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент Эдуардо поравнялся со мной и по-хозяйски положил руку мне на бедро.
– Пойдем? – сказал он, коснувшись носом моей щеки.
– Эльза… – окликнул Том.
Юный испанец кинул на него взгляд, и я почувствовала, как напряглось его тело.
– Кто это? – спросил он, указывая глазами на Тома.
Я настороженно следила за ним. Судя по всему, увидев меня в объятьях другого мужчины, «правильный» Том должен развернуться и уйти, окончательно разочаровавшись в такой грешнице, как я. Однако он подошел и спокойным голосом сказал по-английски, обращаясь к испанцу:
– Это моя женщина. Спасибо, что проводил. Эльза, пойдем, – протянул он руку мне.
Я застыла. Что-то не вязалось в моей голове. Он хочет, чтобы я пошла с ним? После вчерашнего? После того, что он увидел сейчас? Для чего?!
Эдуардо, увидев, что я никак не реагирую на слова своего предполагаемого мужчины, тут же выступил вперед.
– Она не хочет идти с тобой, – заявил он. – Дай нам пройти.
– Твоего мнения я не спрашивал, – ответил ему Том, глядя на меня. – Эльза?
– Она не хочет идти с тобой! – громче и раздельно повторил испанец и добавил какую-то фразу на своем языке, которого ни я, ни Том толком не знали.
Я все еще стояла в раздумьях, остаться ли с Томом, пойти ли с Эдуардо… Во втором случае я гарантированно получила бы ночь страстной любви, о которой будет приятно вспоминать и рассказывать подружкам по секрету. В первом… Я не знала, что получу и получу ли вообще, но была вынуждена признать, что как мужчина Том привлекал куда больше испанца, и его руки, уже такие знакомые, я бы ощутила на своей коже с куда большим удовольствием. Только для секса ли он меня зовет?..
Не дождавшись от меня каких-то действий и приняв это за нежелание тут оставаться, Эдуардо притянул меня к себе и решил пройти в гостиницу в обход Тома. Но тот неожиданно заступил нам путь и толкнул юношу в плечо:
– Отпусти ее!
– Э! Чего ты делаешь?! – возмутился Эдуардо, мгновенно выпуская меня и становясь в стойку.
Том тут же напрягся, сжимая кулаки, а я увидела краем глаза, как дежуривший в дверях швейцар двинулся к нам, чтобы предотвратить драку.
– Стойте! – я успела вклиниться между парнями. – С ума сошли?! Эдуардо, извини. Он действительно мой друг. Мы поссорились вчера и…
– Понятно, – сказал он, выпрямляясь. И развернувшись, чтобы уйти, бросил еще какое-то слово на испанском, очевидно, обидное, потому что Том все же рванулся за ним с намерением ударить, но я перехватила его за руку.
– Ты не хочешь рассказать мне, что это было? – поинтересовалась я.
– Я жду тебя уже три часа, – ответил он. – Пока ты развлекалась с этим смазливым мальчишкой…
– Если ты пришел, чтобы читать мне нравоучения, зря тратил время, – жестко оборвала его я.
– Извини, – тут же сказал он, и голос его прозвучал действительно раскаянно. – Поедем ко мне. Я правда хочу извиниться перед тобой за все.
Я внимательно смотрела на него и ждала, что он еще скажет в свое оправдание.
– Понимаешь… я… – он с трудом подбирал слова, поминутно облизывая губы, – у меня в жизни уже был такой случай… Когда человек, которому я доверял, оказался вором… Я испугался, что это опять повторится. Но… Я все обдумал. И я понял, что ты не такая. Ты… ты не врала мне вчера. А я тебя обидел… Мне так было хорошо с тобой, и я не хочу терять тебя из-за такой ерунды. Прости меня, пожалуйста!
– Ты мог бы мне вчера все сказать, – ответила я. – Я бы поняла.
– А сейчас уже поздно? – он посмотрел на меня с плохо скрываемой досадой и разочарованием. – Ладно. Я сейчас догоню этого парня, обрадую…
– Стой, – я взяла его за руку. – Не догоняй. Я, пожалуй, дам тебе еще один шанс.
– Правда?! – воскликнул он. И, глядя, как на его физиономии расцветает радостная улыбка, я не смогла не рассмеяться.
– Правда.
Утром я проснулась первой. Все тело ныло после прошедшей ночи, Том превзошел самого себя, видимо, подстегиваемый чувством вины и ревностью. Он старался не только доставить мне удовольствие, но и показать всему миру, кому я принадлежу. Когда я осмотрела себя в зеркале в ванной, то еле сдержала стон: на бедрах и руках остались синяки от его пальцев, а на груди темнела парочка засосов. Вот засранец! – думала я с улыбкой, насухо вытираясь и вспоминая особо жаркие моменты прошедшей ночи. Что ж мне так голову-то снесло от него? Давно со мной такого не случалось!
Я вышла в комнату, Том еще сладко спал, свесив руку на пол. Я поцеловала его в плечо и поправила простыню, которой он был укрыт. Потянулась за своей одеждой. Но надевать пропахшие потом и сигаретным дымом вещи не хотелось. А голой выходить на балкон было неприлично. И я раскрыла шкаф, решив позаимствовать что-нибудь у Тома.
Мужские рубашки – вообще мой фетиш. У всех своих мужчин я обязательно заимствовала рубашку, чтобы расхаживать в ней по дому вместо халата. И даже прикупила парочку лично для себя, просто носить, если подходящего мужчины нет. А что? Удобно и функционально. Сейчас посмотрим, чем можно поживиться у Тома…
По всей видимости, Том, как и многие мужчины, был лентяем и не придавал значения таким условностям, как развешивание вещей по вешалкам. Что-то достал и раскидал по полочкам, что-то так и осталось лежать в большой спортивной сумке, с которой он и приехал. И правильно, такому красавцу как он можно не заморачиваться на подобные мелочи. Расстегнув сумку, я обнаружила-таки в ней искомое: рубашку с коротким рукавом в рыжую клетку, несколько мятую, и, накинув ее на себя, стала перебирать остальные вещи. Наверно, кое-что не помешало бы вытащить и повесить, если не погладить… Ох, за этими мужчинами только глаз да глаз нужен!
– Что ты делаешь? – голос Тома раздался за моей спиной так неожиданно и громко, что я вздрогнула.
– Ничего, – я обернулась, широко улыбаясь. – Искала у тебя, что можно надеть. Знаешь, так неприятно после душа надевать вчерашние потные вещи!
Он внимательно изучал меня.
– Ты ж уже оделась, – заметил он. – А что еще искала?
Я встала и приблизилась к кровати.
– Ничего. Просто у тебя такой беспорядок… – я села, перекидывая ногу через него, и почувствовала, как его утренняя эрекция уперлась мне в низ живота. – И я подумала, может, тебе помочь…
Я провела руками по его груди и плечам, он судорожно вздохнул и обхватил меня за бедра.
– Да, от кое-какой помощи я бы не отказался, – шепнул он, заваливая меня рядом с собой.
И все же огромным усилием воли мы решили не оставаться на весь день в постели и выбраться наконец посмотреть город. Пока я в холле рассматривала взятый на стойке путеводитель, Том сообразил, что забыл взять бейсболку, и побежал наверх. Он пропадал довольно долго: я успела изучить брошюрку и составить примерный маршрут на сегодня. Том, впрочем, им ни капли не заинтересовался, сказав, что пойдет за мной хоть на край света, только бы не терять меня из виду. И мы отправились изучать местные достопримечательности.
– Для галочки, – сказала я, становясь на фоне старинного собора, чтобы Том меня сфотографировал.
– А мне и галочки не надо, – ответил он. – Если я выложу в фейсбуке такую фотку, Билл будет стебаться надо мной целый месяц!
– Билл – это?.. – уточнила я, услышав незнакомое имя.
– Мой брат. Мы с ним никогда не понимали всю эту хренотень, типа, древностей, которыми обязательно надо восхищаться! Обязательно надо смотреть! Не знаю, если я иду по городу, и что-то мне нравится, я останавливаюсь и смотрю, и мне плевать, историческое оно или просто так!
– А мне интересно посмотреть, как люди раньше жили, – пожала я плечами. – Я не схожу с ума и не поклоняюсь каждой старинной фигне, но просто… Это все такое… другое.
– Да, – согласился Том, прижимая меня к себе, – но я, наверно, такой человек, для меня важно только то, что есть сейчас. И есть у меня.
– Я полностью одобряю такую философию! – согласилась я. – Хотя… Иногда стоит посмотреть на других. Вдруг обнаружишь, что у тебя чего-то не хватает? И решишь, что надо это достать?
– Достать? – как-то странно нахмурившись, переспросил Том.
– Ну да, – продолжила я легкомысленно щебетать, – людям свойственно желать то, чего у них нет. Ты не согласен?
Том, все еще хмурясь, мотнул головой. Потом еще раз – уже решительно. И прижал меня к себе.
– Мне всего хватает, – заявил он. – Особенно сейчас.
– Мне, честно говоря, тоже! – призналась я.
В музей мы с ним все-таки забрели, правда не исторический, а посвященный морским обитателям, и даже прослушали экскурсию, но поскольку Том ни на секунду не выпускал меня из рук и постоянно щекотал мне ухо губами, а то и языком, я ничегошеньки не запомнила, кроме того, что там было очень красиво.
– А вот на бой быков я бы сходил посмотреть… – вполголоса заметил Том, увидев на улице рекламный плакат, предлагающий поездку на экскурсию в городок Ронду, родину современной корриды, с посещением оного мероприятия.
– И тебе не жалко несчастных животных? – поинтересовалась я.
– Ну… – Том задумался в поисках аргументов, оправдывающих его естественное для мужчины любопытство.
– Давай съездим, – я пихнула его в бок. – В конце концов, если мне станет страшно, я попрошу тебя закрыть мне глаза, и я ничего не увижу.
– Всегда подозревал, что женщины куда более кровожадны, чем кажутся на первый взгляд, – широко ухмыльнулся Том. – Мой брат бы мне уже мозг вынул за такие слова!
– Он противник насилия?
– Он вегетарианец, – мне показалось, что в его голосе прозвучала нотка снисходительности. – Нет, я животных тоже люблю, – поспешил добавить Том. – Но…
– Но лучше в готовом виде.
– Да… То есть нет! Ну в смысле – все должно быть в меру! В конце концов, это же традиция… И вообще – побывать в Испании и не увидеть корриды…
– Ладно, ладно! – я засмеялась. – Я не буду выкладывать в фейсбук фотки тебя на корриде! А если твой брат все-таки случайно узнает, можешь сказать, что это я тебя туда затащила!
Вместо ответа Том тоже засмеялся и крепко меня поцеловал.
Так ранним утром следующего дня мы оказались в автобусе, везущем группу туристов из Малаги в Ронду. Ночью, как обычно, выспаться нам не удалось, поэтому Том досыпал в автобусном кресле, привалившись к моему плечу. А я, хоть и зевала, но никак не могла оторвать глаз от невероятно красивых пейзажей, проносившихся за окном. И жалела, что отпуск кончается, а я почти ничего и не посмотрела, кроме пляжей и кафе, хотя и собиралась. Но с другой стороны я нашла Тома, а это одно стоило очень многого.
Нам досталась очень милая и бойкая девушка-экскурсовод, так зажигательно, с испанской страстью рассказывавшая обо всем, что попадалось нам по пути, что даже скептически настроенный Том проникся и слушал с искренним любопытством. И даже попросил сфоткать его над пропастью на фоне Нового моста. Я быстро нажала на кнопку фотоаппарата и подозвала его к себе. Я вообще боюсь высоты, и видеть, как другие спокойно стоят над бездной – для меня тоже невыносимо. И я успокоилась только когда вцепилась в руку Тома, а он еще полчаса покатывался со смеху над моим страхом.
Потом мы ходили по разным сувенирным лавкам, и Том, хотя и возмущался, что это все фигня и трата времени и денег, не отходил от меня ни на шаг. Так, что я даже пошутила, что я уже не ребенок и вовсе не нуждаюсь в том, чтобы каждый мой шаг контролировали. Том смутился и стал сбивчиво объяснять, что они с братом с детства привыкли все делать напополам, и он вообще привык опекать младшего брата, и что сейчас, когда его нет рядом, он переносит эту привычку на других людей.
– Младшего? – удивилась я. – Ты же говорил, что вы близнецы? Или у тебя есть еще один брат?
– Нет, мне и Билла достаточно! – воскликнул он с притворным ужасом и объяснил. – Мы близнецы, но поскольку я родился первым, то я и считаюсь старшим. Ну и вообще у меня характер более спокойный, чем у него, и я всегда о нем заботился, как о младшем.
Я умилилась и купила красивую расписную тарелку с быком, пасущимся на поле, для Билла, хотя Том и начал убеждать меня, что его брат этого не стоит.
Своим родственникам и друзьям я накупила каких-то дурацких сувениров, решив, что раз за неделю в Малаге я так и не собралась этого сделать, не факт, что сделаю за оставшиеся пару дней, а тут такой случай представился. К тому же таскать все это барахло с собой было не обязательно, нам разрешили оставить веши в экскурсионном автобусе, что я и сделала перед тем, как пойти на корриду. Правда, чуть не оставила там и бутылку с водой, поэтому пришлось возвращаться и догонять группу уже у входа в Пласа дель Торос.
Коррида оставила у меня странное впечатление. Невероятно красивое зрелище, если отвлечься от того, что все участники – живые существа, и кровь, которая льется на песок – самая настоящая. Только мозг все равно отказывался воспринимать все всерьез: мы сидели довольно далеко, и мелких подробностей было не видно, а потому мне все больше казалось, что это просто красивая картинка, как в кино. И я вместе со всеми аплодировала, ахала и громко радовалась, когда тореро одерживал победу над свирепым противником. А вот Том, вопреки моим ожиданиям, был какой-то притихший. Он обнимал меня, гладил мои пальцы, целовал мои волосы и как-то очень рассеянно следил за тем, что происходило на арене. И когда мы вышли из Пласа дель Торос, единственной его репликой на мой вопрос, понравилось ли ему, было «Здорово».
Автобус уже ждал, чтобы отвезти нас обратно в Малагу, и Том поинтересовался, не собираюсь ли я посетить дамскую комнату перед столь дальней дорогой. Я выпила столько воды во время корриды, и он волнуется, что я не доеду. Я ответила, что это хорошая идея, и отправилась искать названное заведение, оставив Тома ждать меня и держать мою сумку. А вернувшись, обнаружила, что он пытается застегнуть на ней молнию. Я усмехнулась: сумка была не новая, и молния периодически заедала, и если не знать маленького секрета, как ее застегивать, черта-с-два это получится. У меня-то проблем с этим не было, поэтому руки никак не доходили до того, чтобы отдать в мастерскую, а другие в мою сумку не лазили… До сих пор.
– Что ты там искал? – поинтересовалась я, отбирая у удивленного и разом покрасневшего Тома сумку и легко закрывая ее.
– Салфетки, – быстро выпалил он.
– Обычные? Влажные? – я снова открыла сумку и пошла к автобусу, не глядя шаря в ней рукой.
– Ммм… обычные, – как-то неуверенно ответил Том, шагавший у меня за спиной.
– Они же сверху лежат! – я протянула ему упаковку и сунула нос в сумку. Действительно же, сверху… Чего он так все перерыл?..
Обратно ехали так же молча. Том хоть и не спал, но был погружен в какую-то молчаливую задумчивость, но я списала это все на сильное впечатление от корриды. Все-таки если один близнец такой противник насилия, что стал убежденным вегетарианцем, то и у второго в глубине души должны быть такие же убеждения… Кто ж их там поймет, этих близнецов!.. И я не стала мешать его размышлениям.
Вернувшись в Малагу, мы отправились ко мне. Хотелось освежиться после целого дня на солнцепеке, и я предложила пойти в душ вместе, но Том заявил, что в этом случае мы никуда уже больше сегодня не выйдем, а он хотел бы сходить куда-нибудь поужинать, поэтому он просто подождет меня в комнате. Я пообещала, что не буду задерживаться, и действительно ополоснулась довольно быстро, не став мочить волосы, чтобы не заниматься слишком долго их укладкой. А когда вышла, то неожиданно оказалась в объятьях Тома, который, покружив меня по комнате, положил на кровать и стал целовать и приговаривать, как он счастлив, что встретил меня, как он не хотел бы со мной расставаться, и вообще, кажется, он меня любит.
Мне было невероятно приятно это слышать, тем более, что эти слова были созвучны тому, что я сама ощущала. Хотя они и прозвучали несколько неожиданно.
– Ты решил никуда не ходить? – уточнила я.
– Нет. Пойдем, – тут же ответил Том, поднимаясь. – Пока ты будешь собираться, я успею принять душ.
– Надо было нам съехаться, – сказала я. – К тебе или ко мне. А то неудобно через полгорода тащиться, чтобы сменить рубашку.
– Фигня какая! – легкомысленно отмахнулся Том и скрылся в душе.
«Фигня не фигня, – подумала я, раскрывая косметичку, – а через два дня у меня самолет в Мюнхен, а еще через день – у него в Гамбург. И тогда нам все-таки придется решить этот вопрос…»
Для разнообразия мы выбрали ресторан попафоснее, хотя уже давно сошлись на том, что оба предпочитаем более простые места.
– У Билла страсть ко всему такому гламурному, – поделился Том, рассматривая салфетку с эмблемой ресторана. – Я с ним много потаскался по разным местам. Даже научился разбираться… Хотя мне лично пофиг, главное, чтобы кормили вкусно.
– А Билл не собирает что-нибудь на память об этих местах? – поинтересовалась я.
– В смысле? – с запинкой переспросил Том.
– К примеру, у меня есть знакомая, которая собирает пакетики с сахаром из разных кафе. У нее уже целая коробка! И все ей привозят этот сахар из поездок. Если будем заказывать здесь чай, и нам дадут сахар в пакетиках, надо будет прихватить для нее.
Том хмыкнул, видимо, не понимая такой придури.
– Или вот еще один знакомый в интернете, – продолжила я, вертя в руках ложку, тоже помеченную эмблемой ресторана, – правда, не очень близкий знакомый, он коллекционирует чашки… Или пепельницы? – задумалась я, усомнившись, – нет, все-таки чашки с логотипами тех заведений, где он был.
– Они же не во всех заведениях продаются, – заметил Том, неотрывно следя за моими руками.
– Ну, знаешь, он не очень щепетильный человек, – хихикнула я. – Для него собственная коллекция дороже. Но лично я считаю, что сахар собирать прикольнее. Тем более, он все равно заложен в стоимость чая. И дома меньше места занимает. А чашки лично мне ставить было бы негде.
– Ложку положи, – сказал Том. И голос его прозвучал как-то хмуро и неприятно.
– Что? – переспросила я.
– Ложку положи, – повторил он. Так уставшие родители обычно делают непослушным детям последнее замечание.
– Ты думаешь, что я хочу взять эту ложку на память? – догадалась я.
Том тут же опустил глаза.
– Прости, – произнес он, но настоящего извинения в его тоне я не услышала. – Мне просто не хотелось бы, чтобы в твою сумочку еще раз что-то случайно завалилось…
– Том, ты… – начала я и замерла, не договорив.
В голове словно что-то щелкнуло, и кусочки мозаики стали на место. Он следил, как я перебираю его вещи, и после этого долго пропадал в номере один. В толпе на экскурсии он держал меня перед собой и не выпускал мои руки из своих. Он копался в моей сумке после того, как я одна побывала в автобусе с оставленными туристами вещами. И похоже, что он копался в моих вещах в моем номере, пока я принимала душ. И вот сейчас…
– Том, ты считаешь меня воровкой?! – севшим голосом воскликнула я.
– Эльза… – он вздохнул, но по его лицу я ясно поняла, что была права.
– Ты считаешь, что если я один раз по случайности прихватила в магазине какую-то хрень, то я теперь буду таскать всё у всех подряд?! И ты следишь за мной, чтобы я ничего не утащила?!
– Эльза, послушай…
– Хорошо же ты ко мне относишься! – у меня наконец прорезался голос, и меня прорвало. Хотелось только надеяться, что в этом ресторане было немного людей, понимающих немецкую речь. Впрочем, в тот момент мне было все равно. – Ты не доверяешь мне! Ты следишь за мной! Ты проверяешь, все ли я оставила там, где взяла, и за все ли расплатилась! И у тебя после этого еще хватает наглости признаваться мне в любви?! Как можно говорить о любви и подозревать, что я собираюсь красть ресторанные ложки?! – я с силой швырнула ложку на пол. Том закрыл лицо руками. – Знаешь, мне разные мужики встречались. И полные сволочи в том числе. Но ТАК меня не оскорблял еще никто. Поздравляю. Ты первый. Можешь гордиться. Для вас, мужчин, насколько я знаю, очень почетно быть в чем-то первым!
Я схватила со стула свою сумку и, секунду подумав, стеклянную пепельницу со стола и от души грохнула ее об пол. После чего вышла из ресторана и пошла куда глаза глядят, обхватив себя за локти словно от холода. Хотя южная ночь была очень теплой.
Тарелку с быком, купленную для Билла, я подарила своей подруге, заодно рассказав – ей единственной – без утайки всю историю с Томом.
– Да уж, никогда не узнаешь заранее, какие у человека тараканы окажутся, – резюмировала она. – А как же хочется, чтобы к хорошему члену тараканы не прилагались.
– Это нужно, чтобы член без мозга был, – невесело усмехнулась я. – А это называется вибратор…
Мы посмеялись еще немного на эту тему, допили бутылку сухого розового, и я отправилась домой.
Каково же было мое изумление, когда, подойдя к дому, я обнаружила сидящего на ступеньках Тома. Я на мгновение остановилась, прикидывая, не слишком ли много я выпила, раз мне такое мерещится. Но была вынуждена признать: пьяной я не была. Да и Том, если бы он мне приглючился, вряд ли был бы одет по-осеннему.
– Привет, – сказал он, поднимаясь мне навстречу.
– У меня дежавю, – сказала я. – Ты сейчас мне будешь рассказывать об очередной своей бывшей пассии, которая крала у тебя ложки? Только вот подраться сейчас не с кем, чтобы продемонстрировать мне, какой ты крутой самец!
– Да уж, я смотрю, в Мюнхене сложнее найти себе смазливого красавчика на ночь, – он не остался в долгу.
– Да найти-то не проблема, – заверила я его. – Вот сейчас один передо мной стоит. Но вопрос в том, нужна ли мне эта ночь, если после нее меня будут обыскивать, как на таможне. Даже если я буду в моей собственной квартире!
Том вздохнул и закусил губу.
– Эльза, – ровным голосом сказал он. – Позволь мне объяснить тебе все? Обещаю, на этот раз скажу всю правду.
– А! То есть тогда ты мне соврал?!
– Я не врал. Я… я просто сказал слишком мало, и ты не так поняла. Это я виноват, надо было нормально сразу объяснить, но это слишком больная тема для меня, и…
– Том! – позвала я. – Тебе это надо? Бередить душу себе, бередить душу мне? Прошло почти две недели, я уже почти забыла…
– Я не забыл. Эльза, прошу, выслушай меня, мне очень неприятно от мысли, что ты на меня обижаешься.
– Пошли, – я махнула рукой, понимая, что он не отвяжется. Да и я на самом деле была не против дать ему шанс реабилитироваться. Хотя я и не представляла, что он должен сказать, чтобы я простила его.
Пока я ставила чайник и выставляла на стол нехитрые бутерброды и печенье, он молча следил за мной и, видимо, собирался с мыслями. И, как только я села перед ним, подперев кулаком щеку, и показала, что внимательно его слушаю, сказал:
– Это все из-за моего брата. Он клептоман.
И я удивилась.
Действительно, такое простое объяснение. И, должно быть, очень болезненное для Тома. И совершенно не приходившее мне в голову.
– Понимаешь? – произнес он. – Хотя, наверно, нет, это сложно понять… А я не знаю, как объяснить…
– Попробуй, – ответила я, чувствуя, что вся злость уже куда-то испарилась.
– В общем, мы с Биллом с детства действительно были как один человек, только разделенный надвое, – заговорил Том. – Лет до семи у нас вообще не было ничего личного. Все общее: игрушки, увлечения, мысли… Когда мы пошли заниматься музыкой и рисованием, мы были уверены, что это наши общие желания. Но уже где-то через год стало понятно, что рисование – это не мое, а у Билла нет способностей к музыке. И если я с радостью отдал свои краски и карандаши в безраздельное пользование брата, то Билл долго плакал, когда наш учитель сказал, что ему нет смысла тратить свое и чужое время на бесполезных уроках. Потом как-то привыкли, и все снова стало нормально. Потом, когда нам было лет одиннадцать, мне пришло в голову, что надо научиться драться. Мы с Биллом были такими мелкими и тощими, что нас никто всерьез не воспринимал, а Билл еще любил нарядиться как-нибудь вычурно, и его периодически задирали старшие ребята. В общем, идея записаться на кун-фу пришла в голову мне, а Билл ее тут же поддержал, и родители нас с радостью туда отдали. Отец вообще сказал, что давно пора было, а то до этого у нас была идея заняться чем-то вроде актерского мастерства. Это была идея Билла, но отец заявил, что нечего забивать голову дурью. Поэтому Биллу пришлось довольствоваться ролями в школьных рождественских постановках, а меня это скоро вообще перестало привлекать. Кун-фу мне нравилось больше. Билл говорил, что ему тоже нравится. Через год-полтора стало понятно, что у меня и тут способностей больше, чем у него, но Билл упорно не прекращал занятия. Я видел, что энтузиазма у него немного, что он продолжает, просто чтобы быть не хуже меня. Вот…
Том тяжело вздохнул и пожевал губами, прежде чем перейти к главному:
– И тогда же стало известно, что кто-то чистит карманы в раздевалках. И в школе, и в секции, где мы занимались. Причем по мелочи: железные деньги, конфеты, брелки… Всякая такая ерунда, которая валяется в карманах курток обычно. Крупная сумма пропала один раз: парнишка по глупости оставил деньги в рюкзаке и не убрал его в шкафчик. После этого поговаривали о том, чтобы повесить камеры в раздевалке, но кражи на время прекратились, и все как-то сошло на нет. Никто не знал, кто это делает. У меня пару раз тоже какая-то мелочь из карманов пропадала. Билл говорил, что и у него тоже, и вообще он очень громко возмущался наглостью вора, который смеет у своих же друзей шарить по карманам. Такие обличительные тирады толкал! Мы тогда еще говорили, что после его слов вор должен пойти и утопиться от стыда в унитазе… – Том невесело хмыкнул. – Попался он по глупости. И хорошо, что со мной наедине. Мы втроем шли на тренировку: он, я и Гус. И Гус нас решил угостить жвачкой. Упаковка была не начатая, а у него руки были заняты, и он попросил меня открыть. Я открыл и немножко порвал ее, а Билл еще засмеялся, мол, у меня руки из задницы, раз я такую простую вещь нормально сделать не могу. После тренировки Гус полез в карман и жвачки там не обнаружил, но он посетовал на то, что наверно выронил где-то по рассеянности, хотя мы все трое помнили, как он убирал ее в карман. А вечером я пришел к Биллу, увидел, что он что-то жует, попросил поделиться, и он кинул в меня эту самую упаковку. Она была очень характерно разорвана… Мы с ним слишком хорошо друг друга знали, он понял, что я все понял, и что отпираться бессмысленно. Он долго плакал, каялся, клялся, что больше никогда-никогда этого делать не будет, и умолял никому не рассказывать. Я, естественно, ему поверил. И он действительно прекратил воровать. Года на полтора. А потом мы с классом ездили на автобусную экскурсию по разным городам, на остановках из автобуса стали пропадать какие-то мелочи. Я Билла сразу тогда прижал, но он так честно уверял меня, что не при чем, что я поверил. Только после третьей или четвертой кражи я обнаружил у него в кармане украденный брелок. И незаметно подбросил на пол под кресла… И после этого я стал следить за ним. А он, поняв это, стал меня провоцировать. Для него было совершенно нормально прихватить в магазине на кассе шоколадку или жвачку и забыть заплатить. А нередко еще он подбрасывал это мне в карманы. Когда я в первый раз обнаружил у себя такой «подарочек», я впервые в жизни серьезно избил его. Билл бы, конечно, не побежал жаловаться родителям, но мы устроили такой шум, что они пришли сами и, увидев младшенького с расквашенным носом и в слезах, спросили, в чем дело. А я не смог им сказать правду. И меня наказали. Лишили карманных денег, запретили заниматься кун-фу… Билл, правда, в ту же ночь приперся мириться, и я его простил. Но…
Том снова вздохнул. Я понимала, как тяжело ему должно быть все это говорить, и не перебивала. Ждала продолжения.
– Он всерьез попался, когда нам было семнадцать. Причем сразу по-крупному. Хотел спереть в магазине бутылку дорогого бухла, а она запищала на выходе. А я с друзьями ждал его на улице тогда… А потом – полиция, родители, учителя, психологи… Много разговоров, душеспасительных бесед, всего такого… Я тогда всем сказал, что это была моя идея. Что я спровоцировал его на спор, сможет ли он спереть эту бутылку. Типа, если не сможет, то как полный лох должен будет на следующий день прийти в школу в женских шмотках… Мы с ним часто прикалывались друг над другом, и порой довольно жестоко. И никто не усомнился в моих словах. Я только помню его благодарные глаза. И свое желание покончить с собой. Мне реально хотелось тогда наглотаться каких-нибудь таблеток, или с крыши спрыгнуть. Его-то убить я не мог. И заложить не мог. Ничего сделать не мог. И никто не мог понять, как мне было хреново. Кроме него. А он, как ни странно, понимал. И поддерживал меня. Так вот мы с ним и жили…
Он замолчал, закрыв руками лицо. Хотелось обнять его и пожалеть, как ребенка, но я осталась сидеть на месте.
– А как Билл сейчас? – спросила я. – Он не в тюрьме?
– Нет, что ты! – воскликнул Том так, будто я сказала совсем большую глупость. – Нет. У него хватило ума больше не попадаться. Хотя я, конечно, контролировал его жестко. Когда нам исполнилось восемнадцать, и стало понятно, что если он попадется еще раз, то скорей всего, сядет в тюрьму, я решил, что я возьму на себя его вину, если окажусь рядом. Скажу, что это я украл и просто подбросил ему в карманы или еще куда… Я ему об этом не говорил, но мне кажется, он как-то это понял. И контролировал себя. Ради меня. Я ходил к психологу, разговаривал… И он мне объяснил, что клептомания Билла – это скорее психическое расстройство. Ему очень не хватает внимания, не столько от близких, сколько от остальных людей, ему не давали самовыражаться, и он таким образом компенсирует это. Мстит обществу и получает нехилую порцию адреналина. Это для него как наркотик: сложно отказаться, тем более, что он не попадается, да и я его покрываю, и тем самым как бы поощряю. А не покрывать я не мог. В общем, как-то так жили… Я Биллу мозги полоскал, таскал на лечебные сеансы… Он вроде и понимал, что лечится надо, но все равно ничего с собой не мог поделать. А года полтора назад пришел и сказал, что решил уехать за океан. Начать там новую жизнь, так, как он хочет, не оглядываясь ни на кого. Искать гармонии с собой. Тогда, возможно, у него пропадет потребность воровать. Я согласился, что это хорошая идея. И сказал, что готов поехать с ним, хотя я на тот момент уже нашел хорошую работу в Гамбурге, но ради него я готов был бросить все. Но он ответил, что поедет один. Что он должен научиться жить без меня, быть не моей взбалмошной и непутевой половиной, а просто самим собой. Я мог только признать, что он прав. Если я поеду с ним, он так и не научится контролировать сам себя. Да и мне не интересно то, что ему интересно. Он там влился в мир моды, всякий дизайн, фэшн-индустрия… Я никогда в этом не разбирался. А здесь он не мог этим заниматься, отец не поощрял, считая это все женским делом, а мать ему не перечила, хотя у Билла интерес к моде от нее. В общем, он счастлив там. И клянется, что за весь год не стащил даже жвачки из супермаркета. Мне кажется, что он не врет.
– Надеюсь, что так, – сказала я.
– В общем, такая история, – подытожил Том. – Почти счастливая. Особенно для Билла. Хотя я тоже за этот год успокоился, перестал дергаться… А то мне временами казалось, что это я больной псих, и мне уже нужно лечение!
Я встала и, обойдя его сзади, обняла за плечи и прижалась щекой к виску.
– Бедный… Я бы точно рехнулась от такого…
– Понимаешь, – сказал он, накрывая мою руку своей, – когда ты достала тогда эту упаковку из сумки, у меня в голове как будто что-то переключилось, и…
– Понимаю, – кивнула я. – И даже удивляюсь, как ты не убил меня тогда!
– Ну, я не настолько псих, – усмехнулся он. – Спасибо, что выслушала и не прогнала. Я, наверно, должен был тебе это все еще тогда рассказать… Но…
– Не должен, – возразила я. – Мы были знакомы всего пару дней. А такие вещи и близким-то людям не сразу расскажешь.
– Все равно извини еще раз. Мне, наверно, как и Биллу, придется учиться жить одному, контролировать себя, чтоб не донимать всех подряд дурацкими подозрениями…
– Ты справишься, – убежденно сказала я. – Билл справился, и ты сможешь. А я буду тебе об этом напоминать. И постараюсь больше не провоцировать.
Том задумался, видимо, соображая, как правильно истолковать мои слова.
– А ты… – неуверенно начал он, – ты хочешь остаться со мной?
Я кивнула.
– Эльза… – он повернулся и посмотрел на меня.
– Только не благодари, – сказала я.
– Не буду, – ответил он и поцеловал мою руку.
зы: и опрос общественного мнения (хочется послушать дайри-пользователей, которые всегда отличались от чорного) по поводу фобии.
*но хочу предупредить, я и не ставила себе целью показать фобию в критическом состоянии, т.е. когда надо срочно-срочно бежать к психиатру, как сделали, наверно, треть авторов этого фикатона))) мне это было не интересно.*
ззы: ну и вообще любой конструктивной критике я буду рада. =)
Автор: SurikateG;
Название: Из-за него;
Размер: mini;
Жанр: AU, romance;
Рейтинг: R;
Пейринг, персонажи: Том/ОЖП и незримо присутствующий Билл (куда же без него);
Писалось для фикатона "с фобиями" (и мне досталась гарпаксофобия (клептофобия, сцелерофобия) — боязнь воров, грабителей, краж)
* * *
Мое знакомство с Томом началось, как самый обычный курортный роман. Обменялись улыбками, сидя за соседними столиками в кафе, через минуту он пересел ко мне, через пять — мы перешли на «ты», через полчаса — отправились гулять по набережной, и я опиралась на его руку, через три часа — мы любовались на закат, и его рука уверенно лежала на моей талии. После чего мы поехали ко мне и всю ночь занимались любовью. Том оказался удивительным любовником: одновременно сильным и нежным, властным и чутким, мое тело пело под его пальцами и губами, и я старалась платить ему тем же. Судя по его блаженной улыбке, мне это удалось.
Весь следующий день мы провели вместе, гуляли по городу, валялись на пляже, купались, не выпуская друг друга из рук. До конца отпуска оставалась неделя, так много времени. И нас совершенно не заботило то, что будет потом. Я целовала его обветренные соленым морским воздухом губы, прикусывая колечко, гладила заплетенные в тугие косички волосы и млела от того, как он обнимал меня и шептал всякие глупости обволакивающим, чуть хрипловатым голосом. «Завидуйте мне! Завидуйте все!» – хотелось закричать на весь город. Пусть на неделю, но самый лучший парень на свете — только мой!
«Может, меня обманули в турагентстве? – думала я на следующий день, прижимаясь к его плечу, пока легкий катер уносил нас на морскую прогулку. – Девушка-оператор чего-то напутала и вместо билета в Малагу продала мне билет в рай, и меня встретил ангел?»
На грешную землю меня вернула моя матушка, которая ближе к вечеру мне позвонила и возмутилась, что я совсем пропала, хотя обещала каждый вечер слать ей смс-ки, что у меня все хорошо.
– Да, мамы они такие! – засмеялся Том, когда я, закончив говорить, убрала телефон в сумку.
– Твоя тебя тоже достает? – спросила я, поймав себя на мысли, что будь у меня такой замечательный сын, я бы сильно переживала за него.
– Мне еще хуже, – вздохнул он. – У меня брат-близнец. Если на мать еще можно надавить, типа я уже взрослый, и хватит меня контролировать, то от него хрен отвяжешься! Впрочем... – тут же добавил он, словно смутившись, – я тоже неуютно себя чувствую, если слишком надолго теряю его из виду.
– А где он сейчас? – поинтересовалась я. Смешно, но за три дня мы первый раз заговорили о наших семьях. Я, выросшая единственным ребенком в семье, и представить не могла, каково это — иметь брата, а уж тем более близнеца. И, ухватившись за киношные и литературные штампы, тут же представила себе ситуацию, что завтра я вдруг встречусь с Томом, а окажется, что это вовсе и не Том! А может, я с ним вчера уже встречалась! Мне стало весело от этой мысли: такого приключения у меня еще не было, но Том тут же разрушил мои мечты.
– Он живет в Штатах, – объяснил он. – Уже около года. Мы с ним, в основном, по Скайпу общаемся.
– Не тяжело так жить? Я слышала, что у близнецов очень сильная привязанность друг к другу, – пояснила я в ответ на его вопросительный взгляд.
– Ну… Мы ж не дети уже, – он пожал плечами. – В детстве мы не могли представить, как сможем хотя бы день прожить друг без друга. А сейчас… Мы все-таки самостоятельные личности. И мне главное знать, что он жив, здоров и счастлив. А где и как – уже не столь важно. Он в отношении меня чувствует то же. В общем, нас все устраивает, – неожиданно резко закончил он, и я как-то интуитивно поняла, что эту тему не стоит больше обсуждать. И тут же принялась строить планы на дальнейший вечер.
Мы завалились в какой-то веселый и шумный бар, однако через пару часов опять поняли, что мы просто теряем время. Нам не нужны все эти люди и громкая музыка.
– Пойдем ко мне? – шепнул он, гладя меня под майкой. И я согласно кивнула. Мне хотелось ощущать его всего целиком. И мне совсем не хотелось, чтобы на это глазела пьяная толпа.
Мы шли, крепко обнявшись, по теплой ночной Малаге и целовались. А мой рациональный мозг, упорно не желавший выключать счетчик, прикидывал, что мне будет стоит переехать из Мюнхена, где я жила, в Гамбург, где жил Том. Или попытаться как-то его переманить к себе? Черт, ну до чего ж обидно будет потерять такого парня, раз уж мы живем в одной стране, хоть и на разных ее концах!
По дороге мы завернули в круглосуточный магазин, купить вина и свежих фруктов. По случаю позднего времени работала одна касса, и нам по закону подлости не повезло. Именно перед нами успели проскочить еще двое человек, причем один с такой основательно набитой корзинкой, что казалось, он закупается на случай ядерной войны. Но мы не спешили: у нас впереди была целая ночь.
– Вот что еще надо купить! – воскликнула я, увидев у кассы стойку с презервативами. – Ты какие предпочитаешь? – я взяла две упаковки и стала изучать надписи. – Если я что-то понимаю по-испански, они с разными вкусами!
– Для вкуса у нас вот, что есть, – Том показал на корзинку. – А ты лучше найди такие, чтоб не порвались.
– Ультра-стронг! – я повертела в руках одну из упаковок. – Подойдет?
– Мы с братом в детстве развлекались, – смеясь сказал Том, – проверяли их на прочность, наливая водой и кидая с крыши. Так весело было, пока нас соседка не замела!
– Кажется, этим все мальчишки занимаются в детстве, пока не могут найти правильного применения, – хихикнула я. И щелкнула пальцами. – Вода! Я ж забыла воду купить!
Я бросилась к полкам с водой, чтобы выбрать что-то приличное по составу и негазированное. А когда подбежала к кассе, Том уже готовился расплатиться.
Мы пришли к нему в номер, поставили пакет с покупками на пол у двери, и Том тут же толкнул меня на кровать. Я увлекла его за собой, и мы начали целоваться. Медленно и с чувством, уже без той дикой страсти, которая срывала нам крышу в первую ночь, но желая насладиться каждой секундой и каждым миллиметром тел друг друга.
Он задрал мою майку и поглаживал грудь, то легонько касаясь пальцами, то жестко сжимая соски. Мне были приятны прикосновения его сильных рук с грубоватой кожей на кончиках пальцев, характерной для гитариста, и я благодарно постанывала ему в рот, сжимая ногами бедра и чувствуя, как у него в штанах наливается кровью член.
– Я хочу тебя, – рвано выдохнул он и приподнялся, чтобы расстегнуть брюки.
Я, воспользовавшись моментом, избавилась от смятой майки и юбки и вопросительно посмотрела на него: какую позу он предложит?
– Черт! – вдруг воскликнул он, замерев со спущенными до колен штанами. – А резинки-то мы так и не купили! Ты их только повертела в руках. А на кассе нам их не пробивали!
Он засмеялся.
А я, задохнувшись от внезапного озарения, дотянулась до своей сумки и извлекла из нее коробочку. Ту самую.
– Ультра-стронг! – хитро прищурившись, показала я ее Тому. И вытащив серебристый квадратик, хотела было разорвать. Но удивилась странно застывшему выражению на лице Тома.
– Откуда?.. – как-то сдавленно спросил он.
Я легкомысленно пожала плечами.
– Случайно в сумочку завалилось! Иди сюда, сейчас опробуем!
Но он неожиданно резко и от того очень больно схватил меня за руку.
– Ты их украла?!
– Том! – я попыталась вывернуться, но это оказалось не так-то просто. – Это всего-навсего упаковка презервативов!
– Ты воровка?!
– Том, пусти меня, мне больно!
– Ты – воровка! – он прижал меня к кровати, заведя мои руки за голову и нависнув надо мной. Еще пару минут назад эта поза настроила бы меня на еще более игривый лад, и я продолжила бы изображать «плохую девочку». Только сейчас, глядя в потемневшие вовсе не от желания глаза Тома, я по-настоящему испугалась.
– Том, послушай, – я постаралась говорить как можно спокойнее. – Я не воровка. Я действительно случайно прихватила эту упаковку в магазине. Я держала ее и, когда пошла выбирать воду, машинально сунула в сумку, потому что мне нужны были обе свободные руки, чтобы достать бутылку с верхней полки. А потом забыла! Понимаешь? Ну с кем не бывает!
Я смотрела на него и ждала, что он сейчас улыбнется, извинится, или хитро воскликнет: «Классно я тебя напугал?» Но он не делал ничего. И не отпускал меня.
– Том! Ну если ты такой принципиальный, давай я сейчас схожу в магазин и заплачу за нее! – воскликнула я как можно жалобнее. И посмотрела на него с тревогой и нарастающим раздражением.
– Как хочешь… – он наконец-то отпустил меня и сел рядом на кровати.
Я поднялась. Потерла запястья, все еще горевшие от его железных пальцев. И стала собираться. Не знаю, как у него, а у меня все желание испарилось. И все очарование, вся сказка – все ушло. Стало почему-то до слез обидно. И я, не дожидаясь, пока он что-то мне захочет сказать, подхватила сумку, кинула в нее так и не разорванную упаковку и вышла за дверь, даже не попрощавшись. Том, насколько я успела заметить, не сделал ни одного жеста, чтобы меня остановить.
По пути к себе я завернула в тот магазин, где мы закупались, и протянула продавщице упаковку.
– Она не начатая. Я случайно прихватила с собой, дома только обнаружила, что не заплатила. Если скажете, могу заплатить, но вообще она мне не нужна.
Девушка проверила целостность упаковки и, многозначительно посмотрев на меня, бросила ее за кассу.
Я вышла, стараясь не думать, как она будет завтра обсуждать со своими подружками туристку, укравшую резинки, чтобы потрахаться с молодым красавчиком, и брошенную этим самым красавчиком ни с чем. Мне и кроме этого есть, о чем подумать…
Когда я пришла к себе, то очень пожалела о двух вещах: что не купила по пути вино, и что матушка мне уже сегодня звонила, и если я сейчас отправлю ей смс-ку «У меня все хорошо», она поймет ее с точностью до наоборот. И будет, конечно, права. Но мне очень хотелось кому-нибудь это написать. Чтобы самой поверить.
Сказок все-таки не бывает. И ангелов на земле не встретишь. Хотя, возможно, мне и правда попался ангел. Самый настоящий святой ангел, с крылышками за спиной и нимбом над заплетенными в косички волосами. Просто я, ослепленная здешним солнцем, их не разглядела. Да и он не понял сразу, что имеет дело с обычной женщиной, и как только я совершила первый проступок, сразу от меня отвернулся.
Как глупо! Из всех моих грехов мстить за тот, который ко мне и не относится-то! Я действительно не хотела красть эту несчастную упаковку, просто голова от близости Тома ничего не соображала… Пусть бы он наказал меня за вранье. А мне иногда случается врать, особенно по мелочам, чтобы облегчить себе жизнь. Или за зависть. Да! Если пересчитать всех, кому я завидовала, начиная с детских лет, получится знатный список. Хотя я никого так и не убила из зависти… Но на пару гадких девчонок в универе ябедничала, чтоб жизнь медом не казалась! Или – за прелюбодеяние… В Библии говорится «не возжелай жены ближнего своего», но Библия писалась для мужчин, а я, женщина, возжелала мужа. Правда, не ближней, я его жену вообще не знала. Но готова была все отдать, лишь бы он бросил ее и ушел ко мне. Он не ушел. Только это было давно и неправда, и я уже почти забыла…
Закусив кулак, чтобы не зарыдать, я сидела в темной комнате и вспоминала все-все свои грехи. А потом заснула.
Утром я встала уже успокоившаяся и даже злая на себя, что позволила себе впасть в такую истерику. Было бы из-за чего. Просто красивый мальчишка, оказавшийся чересчур щепетильным. Да, он веселый, сложен как бог и хорошо трахается, но это не повод лить о нем слезы. От отпуска осталось еще несколько дней, и я вполне могу найти себе местную конфету, которая развлечет меня не хуже моего принципиального соотечественника. К тому же у меня больше нет проблемы, как мне быть по возвращении. Лучше уж в первые дни узнать, что человек тебе не подходит, чем, привязавшись накрепко, отдирать от сердца. А Том мне не подходит. Я предпочитаю людей, которые случайно утащенную упаковку презервативов сочтут веселым приключением, а не поводом ставить клеймо на вроде как понравившемся человеке.
Полдня я провела на пляже и в разных кафе, наслаждаясь безмятежностью, рассеянной в теплом воздухе, и присматриваясь к местным парням. А ведь когда ехала сюда, клялась себе, что никаких романов, что только отдых для души и тела… Но раз уж в один роман вляпалась, да еще так неудачно, надо завести еще один, чтобы завершить отпуск на приятной ноте.
И под вечер я действительно познакомилась с милым местным мальчиком по имени Эдуардо, который с трудом говорил по-английски, но очень заразительно смеялся. Едва ли ему было двадцать лет, но меня это не волновало: чем моложе мальчик, тем меньше от него проблем. Я позвала его к себе, и он с радостью согласился.
Когда мы вышли из такси у дверей моей гостиницы, я увидела сидящего на бордюре Тома. Он поднялся мне навстречу и открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент Эдуардо поравнялся со мной и по-хозяйски положил руку мне на бедро.
– Пойдем? – сказал он, коснувшись носом моей щеки.
– Эльза… – окликнул Том.
Юный испанец кинул на него взгляд, и я почувствовала, как напряглось его тело.
– Кто это? – спросил он, указывая глазами на Тома.
Я настороженно следила за ним. Судя по всему, увидев меня в объятьях другого мужчины, «правильный» Том должен развернуться и уйти, окончательно разочаровавшись в такой грешнице, как я. Однако он подошел и спокойным голосом сказал по-английски, обращаясь к испанцу:
– Это моя женщина. Спасибо, что проводил. Эльза, пойдем, – протянул он руку мне.
Я застыла. Что-то не вязалось в моей голове. Он хочет, чтобы я пошла с ним? После вчерашнего? После того, что он увидел сейчас? Для чего?!
Эдуардо, увидев, что я никак не реагирую на слова своего предполагаемого мужчины, тут же выступил вперед.
– Она не хочет идти с тобой, – заявил он. – Дай нам пройти.
– Твоего мнения я не спрашивал, – ответил ему Том, глядя на меня. – Эльза?
– Она не хочет идти с тобой! – громче и раздельно повторил испанец и добавил какую-то фразу на своем языке, которого ни я, ни Том толком не знали.
Я все еще стояла в раздумьях, остаться ли с Томом, пойти ли с Эдуардо… Во втором случае я гарантированно получила бы ночь страстной любви, о которой будет приятно вспоминать и рассказывать подружкам по секрету. В первом… Я не знала, что получу и получу ли вообще, но была вынуждена признать, что как мужчина Том привлекал куда больше испанца, и его руки, уже такие знакомые, я бы ощутила на своей коже с куда большим удовольствием. Только для секса ли он меня зовет?..
Не дождавшись от меня каких-то действий и приняв это за нежелание тут оставаться, Эдуардо притянул меня к себе и решил пройти в гостиницу в обход Тома. Но тот неожиданно заступил нам путь и толкнул юношу в плечо:
– Отпусти ее!
– Э! Чего ты делаешь?! – возмутился Эдуардо, мгновенно выпуская меня и становясь в стойку.
Том тут же напрягся, сжимая кулаки, а я увидела краем глаза, как дежуривший в дверях швейцар двинулся к нам, чтобы предотвратить драку.
– Стойте! – я успела вклиниться между парнями. – С ума сошли?! Эдуардо, извини. Он действительно мой друг. Мы поссорились вчера и…
– Понятно, – сказал он, выпрямляясь. И развернувшись, чтобы уйти, бросил еще какое-то слово на испанском, очевидно, обидное, потому что Том все же рванулся за ним с намерением ударить, но я перехватила его за руку.
– Ты не хочешь рассказать мне, что это было? – поинтересовалась я.
– Я жду тебя уже три часа, – ответил он. – Пока ты развлекалась с этим смазливым мальчишкой…
– Если ты пришел, чтобы читать мне нравоучения, зря тратил время, – жестко оборвала его я.
– Извини, – тут же сказал он, и голос его прозвучал действительно раскаянно. – Поедем ко мне. Я правда хочу извиниться перед тобой за все.
Я внимательно смотрела на него и ждала, что он еще скажет в свое оправдание.
– Понимаешь… я… – он с трудом подбирал слова, поминутно облизывая губы, – у меня в жизни уже был такой случай… Когда человек, которому я доверял, оказался вором… Я испугался, что это опять повторится. Но… Я все обдумал. И я понял, что ты не такая. Ты… ты не врала мне вчера. А я тебя обидел… Мне так было хорошо с тобой, и я не хочу терять тебя из-за такой ерунды. Прости меня, пожалуйста!
– Ты мог бы мне вчера все сказать, – ответила я. – Я бы поняла.
– А сейчас уже поздно? – он посмотрел на меня с плохо скрываемой досадой и разочарованием. – Ладно. Я сейчас догоню этого парня, обрадую…
– Стой, – я взяла его за руку. – Не догоняй. Я, пожалуй, дам тебе еще один шанс.
– Правда?! – воскликнул он. И, глядя, как на его физиономии расцветает радостная улыбка, я не смогла не рассмеяться.
– Правда.
Утром я проснулась первой. Все тело ныло после прошедшей ночи, Том превзошел самого себя, видимо, подстегиваемый чувством вины и ревностью. Он старался не только доставить мне удовольствие, но и показать всему миру, кому я принадлежу. Когда я осмотрела себя в зеркале в ванной, то еле сдержала стон: на бедрах и руках остались синяки от его пальцев, а на груди темнела парочка засосов. Вот засранец! – думала я с улыбкой, насухо вытираясь и вспоминая особо жаркие моменты прошедшей ночи. Что ж мне так голову-то снесло от него? Давно со мной такого не случалось!
Я вышла в комнату, Том еще сладко спал, свесив руку на пол. Я поцеловала его в плечо и поправила простыню, которой он был укрыт. Потянулась за своей одеждой. Но надевать пропахшие потом и сигаретным дымом вещи не хотелось. А голой выходить на балкон было неприлично. И я раскрыла шкаф, решив позаимствовать что-нибудь у Тома.
Мужские рубашки – вообще мой фетиш. У всех своих мужчин я обязательно заимствовала рубашку, чтобы расхаживать в ней по дому вместо халата. И даже прикупила парочку лично для себя, просто носить, если подходящего мужчины нет. А что? Удобно и функционально. Сейчас посмотрим, чем можно поживиться у Тома…
По всей видимости, Том, как и многие мужчины, был лентяем и не придавал значения таким условностям, как развешивание вещей по вешалкам. Что-то достал и раскидал по полочкам, что-то так и осталось лежать в большой спортивной сумке, с которой он и приехал. И правильно, такому красавцу как он можно не заморачиваться на подобные мелочи. Расстегнув сумку, я обнаружила-таки в ней искомое: рубашку с коротким рукавом в рыжую клетку, несколько мятую, и, накинув ее на себя, стала перебирать остальные вещи. Наверно, кое-что не помешало бы вытащить и повесить, если не погладить… Ох, за этими мужчинами только глаз да глаз нужен!
– Что ты делаешь? – голос Тома раздался за моей спиной так неожиданно и громко, что я вздрогнула.
– Ничего, – я обернулась, широко улыбаясь. – Искала у тебя, что можно надеть. Знаешь, так неприятно после душа надевать вчерашние потные вещи!
Он внимательно изучал меня.
– Ты ж уже оделась, – заметил он. – А что еще искала?
Я встала и приблизилась к кровати.
– Ничего. Просто у тебя такой беспорядок… – я села, перекидывая ногу через него, и почувствовала, как его утренняя эрекция уперлась мне в низ живота. – И я подумала, может, тебе помочь…
Я провела руками по его груди и плечам, он судорожно вздохнул и обхватил меня за бедра.
– Да, от кое-какой помощи я бы не отказался, – шепнул он, заваливая меня рядом с собой.
И все же огромным усилием воли мы решили не оставаться на весь день в постели и выбраться наконец посмотреть город. Пока я в холле рассматривала взятый на стойке путеводитель, Том сообразил, что забыл взять бейсболку, и побежал наверх. Он пропадал довольно долго: я успела изучить брошюрку и составить примерный маршрут на сегодня. Том, впрочем, им ни капли не заинтересовался, сказав, что пойдет за мной хоть на край света, только бы не терять меня из виду. И мы отправились изучать местные достопримечательности.
– Для галочки, – сказала я, становясь на фоне старинного собора, чтобы Том меня сфотографировал.
– А мне и галочки не надо, – ответил он. – Если я выложу в фейсбуке такую фотку, Билл будет стебаться надо мной целый месяц!
– Билл – это?.. – уточнила я, услышав незнакомое имя.
– Мой брат. Мы с ним никогда не понимали всю эту хренотень, типа, древностей, которыми обязательно надо восхищаться! Обязательно надо смотреть! Не знаю, если я иду по городу, и что-то мне нравится, я останавливаюсь и смотрю, и мне плевать, историческое оно или просто так!
– А мне интересно посмотреть, как люди раньше жили, – пожала я плечами. – Я не схожу с ума и не поклоняюсь каждой старинной фигне, но просто… Это все такое… другое.
– Да, – согласился Том, прижимая меня к себе, – но я, наверно, такой человек, для меня важно только то, что есть сейчас. И есть у меня.
– Я полностью одобряю такую философию! – согласилась я. – Хотя… Иногда стоит посмотреть на других. Вдруг обнаружишь, что у тебя чего-то не хватает? И решишь, что надо это достать?
– Достать? – как-то странно нахмурившись, переспросил Том.
– Ну да, – продолжила я легкомысленно щебетать, – людям свойственно желать то, чего у них нет. Ты не согласен?
Том, все еще хмурясь, мотнул головой. Потом еще раз – уже решительно. И прижал меня к себе.
– Мне всего хватает, – заявил он. – Особенно сейчас.
– Мне, честно говоря, тоже! – призналась я.
В музей мы с ним все-таки забрели, правда не исторический, а посвященный морским обитателям, и даже прослушали экскурсию, но поскольку Том ни на секунду не выпускал меня из рук и постоянно щекотал мне ухо губами, а то и языком, я ничегошеньки не запомнила, кроме того, что там было очень красиво.
– А вот на бой быков я бы сходил посмотреть… – вполголоса заметил Том, увидев на улице рекламный плакат, предлагающий поездку на экскурсию в городок Ронду, родину современной корриды, с посещением оного мероприятия.
– И тебе не жалко несчастных животных? – поинтересовалась я.
– Ну… – Том задумался в поисках аргументов, оправдывающих его естественное для мужчины любопытство.
– Давай съездим, – я пихнула его в бок. – В конце концов, если мне станет страшно, я попрошу тебя закрыть мне глаза, и я ничего не увижу.
– Всегда подозревал, что женщины куда более кровожадны, чем кажутся на первый взгляд, – широко ухмыльнулся Том. – Мой брат бы мне уже мозг вынул за такие слова!
– Он противник насилия?
– Он вегетарианец, – мне показалось, что в его голосе прозвучала нотка снисходительности. – Нет, я животных тоже люблю, – поспешил добавить Том. – Но…
– Но лучше в готовом виде.
– Да… То есть нет! Ну в смысле – все должно быть в меру! В конце концов, это же традиция… И вообще – побывать в Испании и не увидеть корриды…
– Ладно, ладно! – я засмеялась. – Я не буду выкладывать в фейсбук фотки тебя на корриде! А если твой брат все-таки случайно узнает, можешь сказать, что это я тебя туда затащила!
Вместо ответа Том тоже засмеялся и крепко меня поцеловал.
Так ранним утром следующего дня мы оказались в автобусе, везущем группу туристов из Малаги в Ронду. Ночью, как обычно, выспаться нам не удалось, поэтому Том досыпал в автобусном кресле, привалившись к моему плечу. А я, хоть и зевала, но никак не могла оторвать глаз от невероятно красивых пейзажей, проносившихся за окном. И жалела, что отпуск кончается, а я почти ничего и не посмотрела, кроме пляжей и кафе, хотя и собиралась. Но с другой стороны я нашла Тома, а это одно стоило очень многого.
Нам досталась очень милая и бойкая девушка-экскурсовод, так зажигательно, с испанской страстью рассказывавшая обо всем, что попадалось нам по пути, что даже скептически настроенный Том проникся и слушал с искренним любопытством. И даже попросил сфоткать его над пропастью на фоне Нового моста. Я быстро нажала на кнопку фотоаппарата и подозвала его к себе. Я вообще боюсь высоты, и видеть, как другие спокойно стоят над бездной – для меня тоже невыносимо. И я успокоилась только когда вцепилась в руку Тома, а он еще полчаса покатывался со смеху над моим страхом.
Потом мы ходили по разным сувенирным лавкам, и Том, хотя и возмущался, что это все фигня и трата времени и денег, не отходил от меня ни на шаг. Так, что я даже пошутила, что я уже не ребенок и вовсе не нуждаюсь в том, чтобы каждый мой шаг контролировали. Том смутился и стал сбивчиво объяснять, что они с братом с детства привыкли все делать напополам, и он вообще привык опекать младшего брата, и что сейчас, когда его нет рядом, он переносит эту привычку на других людей.
– Младшего? – удивилась я. – Ты же говорил, что вы близнецы? Или у тебя есть еще один брат?
– Нет, мне и Билла достаточно! – воскликнул он с притворным ужасом и объяснил. – Мы близнецы, но поскольку я родился первым, то я и считаюсь старшим. Ну и вообще у меня характер более спокойный, чем у него, и я всегда о нем заботился, как о младшем.
Я умилилась и купила красивую расписную тарелку с быком, пасущимся на поле, для Билла, хотя Том и начал убеждать меня, что его брат этого не стоит.
Своим родственникам и друзьям я накупила каких-то дурацких сувениров, решив, что раз за неделю в Малаге я так и не собралась этого сделать, не факт, что сделаю за оставшиеся пару дней, а тут такой случай представился. К тому же таскать все это барахло с собой было не обязательно, нам разрешили оставить веши в экскурсионном автобусе, что я и сделала перед тем, как пойти на корриду. Правда, чуть не оставила там и бутылку с водой, поэтому пришлось возвращаться и догонять группу уже у входа в Пласа дель Торос.
Коррида оставила у меня странное впечатление. Невероятно красивое зрелище, если отвлечься от того, что все участники – живые существа, и кровь, которая льется на песок – самая настоящая. Только мозг все равно отказывался воспринимать все всерьез: мы сидели довольно далеко, и мелких подробностей было не видно, а потому мне все больше казалось, что это просто красивая картинка, как в кино. И я вместе со всеми аплодировала, ахала и громко радовалась, когда тореро одерживал победу над свирепым противником. А вот Том, вопреки моим ожиданиям, был какой-то притихший. Он обнимал меня, гладил мои пальцы, целовал мои волосы и как-то очень рассеянно следил за тем, что происходило на арене. И когда мы вышли из Пласа дель Торос, единственной его репликой на мой вопрос, понравилось ли ему, было «Здорово».
Автобус уже ждал, чтобы отвезти нас обратно в Малагу, и Том поинтересовался, не собираюсь ли я посетить дамскую комнату перед столь дальней дорогой. Я выпила столько воды во время корриды, и он волнуется, что я не доеду. Я ответила, что это хорошая идея, и отправилась искать названное заведение, оставив Тома ждать меня и держать мою сумку. А вернувшись, обнаружила, что он пытается застегнуть на ней молнию. Я усмехнулась: сумка была не новая, и молния периодически заедала, и если не знать маленького секрета, как ее застегивать, черта-с-два это получится. У меня-то проблем с этим не было, поэтому руки никак не доходили до того, чтобы отдать в мастерскую, а другие в мою сумку не лазили… До сих пор.
– Что ты там искал? – поинтересовалась я, отбирая у удивленного и разом покрасневшего Тома сумку и легко закрывая ее.
– Салфетки, – быстро выпалил он.
– Обычные? Влажные? – я снова открыла сумку и пошла к автобусу, не глядя шаря в ней рукой.
– Ммм… обычные, – как-то неуверенно ответил Том, шагавший у меня за спиной.
– Они же сверху лежат! – я протянула ему упаковку и сунула нос в сумку. Действительно же, сверху… Чего он так все перерыл?..
Обратно ехали так же молча. Том хоть и не спал, но был погружен в какую-то молчаливую задумчивость, но я списала это все на сильное впечатление от корриды. Все-таки если один близнец такой противник насилия, что стал убежденным вегетарианцем, то и у второго в глубине души должны быть такие же убеждения… Кто ж их там поймет, этих близнецов!.. И я не стала мешать его размышлениям.
Вернувшись в Малагу, мы отправились ко мне. Хотелось освежиться после целого дня на солнцепеке, и я предложила пойти в душ вместе, но Том заявил, что в этом случае мы никуда уже больше сегодня не выйдем, а он хотел бы сходить куда-нибудь поужинать, поэтому он просто подождет меня в комнате. Я пообещала, что не буду задерживаться, и действительно ополоснулась довольно быстро, не став мочить волосы, чтобы не заниматься слишком долго их укладкой. А когда вышла, то неожиданно оказалась в объятьях Тома, который, покружив меня по комнате, положил на кровать и стал целовать и приговаривать, как он счастлив, что встретил меня, как он не хотел бы со мной расставаться, и вообще, кажется, он меня любит.
Мне было невероятно приятно это слышать, тем более, что эти слова были созвучны тому, что я сама ощущала. Хотя они и прозвучали несколько неожиданно.
– Ты решил никуда не ходить? – уточнила я.
– Нет. Пойдем, – тут же ответил Том, поднимаясь. – Пока ты будешь собираться, я успею принять душ.
– Надо было нам съехаться, – сказала я. – К тебе или ко мне. А то неудобно через полгорода тащиться, чтобы сменить рубашку.
– Фигня какая! – легкомысленно отмахнулся Том и скрылся в душе.
«Фигня не фигня, – подумала я, раскрывая косметичку, – а через два дня у меня самолет в Мюнхен, а еще через день – у него в Гамбург. И тогда нам все-таки придется решить этот вопрос…»
Для разнообразия мы выбрали ресторан попафоснее, хотя уже давно сошлись на том, что оба предпочитаем более простые места.
– У Билла страсть ко всему такому гламурному, – поделился Том, рассматривая салфетку с эмблемой ресторана. – Я с ним много потаскался по разным местам. Даже научился разбираться… Хотя мне лично пофиг, главное, чтобы кормили вкусно.
– А Билл не собирает что-нибудь на память об этих местах? – поинтересовалась я.
– В смысле? – с запинкой переспросил Том.
– К примеру, у меня есть знакомая, которая собирает пакетики с сахаром из разных кафе. У нее уже целая коробка! И все ей привозят этот сахар из поездок. Если будем заказывать здесь чай, и нам дадут сахар в пакетиках, надо будет прихватить для нее.
Том хмыкнул, видимо, не понимая такой придури.
– Или вот еще один знакомый в интернете, – продолжила я, вертя в руках ложку, тоже помеченную эмблемой ресторана, – правда, не очень близкий знакомый, он коллекционирует чашки… Или пепельницы? – задумалась я, усомнившись, – нет, все-таки чашки с логотипами тех заведений, где он был.
– Они же не во всех заведениях продаются, – заметил Том, неотрывно следя за моими руками.
– Ну, знаешь, он не очень щепетильный человек, – хихикнула я. – Для него собственная коллекция дороже. Но лично я считаю, что сахар собирать прикольнее. Тем более, он все равно заложен в стоимость чая. И дома меньше места занимает. А чашки лично мне ставить было бы негде.
– Ложку положи, – сказал Том. И голос его прозвучал как-то хмуро и неприятно.
– Что? – переспросила я.
– Ложку положи, – повторил он. Так уставшие родители обычно делают непослушным детям последнее замечание.
– Ты думаешь, что я хочу взять эту ложку на память? – догадалась я.
Том тут же опустил глаза.
– Прости, – произнес он, но настоящего извинения в его тоне я не услышала. – Мне просто не хотелось бы, чтобы в твою сумочку еще раз что-то случайно завалилось…
– Том, ты… – начала я и замерла, не договорив.
В голове словно что-то щелкнуло, и кусочки мозаики стали на место. Он следил, как я перебираю его вещи, и после этого долго пропадал в номере один. В толпе на экскурсии он держал меня перед собой и не выпускал мои руки из своих. Он копался в моей сумке после того, как я одна побывала в автобусе с оставленными туристами вещами. И похоже, что он копался в моих вещах в моем номере, пока я принимала душ. И вот сейчас…
– Том, ты считаешь меня воровкой?! – севшим голосом воскликнула я.
– Эльза… – он вздохнул, но по его лицу я ясно поняла, что была права.
– Ты считаешь, что если я один раз по случайности прихватила в магазине какую-то хрень, то я теперь буду таскать всё у всех подряд?! И ты следишь за мной, чтобы я ничего не утащила?!
– Эльза, послушай…
– Хорошо же ты ко мне относишься! – у меня наконец прорезался голос, и меня прорвало. Хотелось только надеяться, что в этом ресторане было немного людей, понимающих немецкую речь. Впрочем, в тот момент мне было все равно. – Ты не доверяешь мне! Ты следишь за мной! Ты проверяешь, все ли я оставила там, где взяла, и за все ли расплатилась! И у тебя после этого еще хватает наглости признаваться мне в любви?! Как можно говорить о любви и подозревать, что я собираюсь красть ресторанные ложки?! – я с силой швырнула ложку на пол. Том закрыл лицо руками. – Знаешь, мне разные мужики встречались. И полные сволочи в том числе. Но ТАК меня не оскорблял еще никто. Поздравляю. Ты первый. Можешь гордиться. Для вас, мужчин, насколько я знаю, очень почетно быть в чем-то первым!
Я схватила со стула свою сумку и, секунду подумав, стеклянную пепельницу со стола и от души грохнула ее об пол. После чего вышла из ресторана и пошла куда глаза глядят, обхватив себя за локти словно от холода. Хотя южная ночь была очень теплой.
Тарелку с быком, купленную для Билла, я подарила своей подруге, заодно рассказав – ей единственной – без утайки всю историю с Томом.
– Да уж, никогда не узнаешь заранее, какие у человека тараканы окажутся, – резюмировала она. – А как же хочется, чтобы к хорошему члену тараканы не прилагались.
– Это нужно, чтобы член без мозга был, – невесело усмехнулась я. – А это называется вибратор…
Мы посмеялись еще немного на эту тему, допили бутылку сухого розового, и я отправилась домой.
Каково же было мое изумление, когда, подойдя к дому, я обнаружила сидящего на ступеньках Тома. Я на мгновение остановилась, прикидывая, не слишком ли много я выпила, раз мне такое мерещится. Но была вынуждена признать: пьяной я не была. Да и Том, если бы он мне приглючился, вряд ли был бы одет по-осеннему.
– Привет, – сказал он, поднимаясь мне навстречу.
– У меня дежавю, – сказала я. – Ты сейчас мне будешь рассказывать об очередной своей бывшей пассии, которая крала у тебя ложки? Только вот подраться сейчас не с кем, чтобы продемонстрировать мне, какой ты крутой самец!
– Да уж, я смотрю, в Мюнхене сложнее найти себе смазливого красавчика на ночь, – он не остался в долгу.
– Да найти-то не проблема, – заверила я его. – Вот сейчас один передо мной стоит. Но вопрос в том, нужна ли мне эта ночь, если после нее меня будут обыскивать, как на таможне. Даже если я буду в моей собственной квартире!
Том вздохнул и закусил губу.
– Эльза, – ровным голосом сказал он. – Позволь мне объяснить тебе все? Обещаю, на этот раз скажу всю правду.
– А! То есть тогда ты мне соврал?!
– Я не врал. Я… я просто сказал слишком мало, и ты не так поняла. Это я виноват, надо было нормально сразу объяснить, но это слишком больная тема для меня, и…
– Том! – позвала я. – Тебе это надо? Бередить душу себе, бередить душу мне? Прошло почти две недели, я уже почти забыла…
– Я не забыл. Эльза, прошу, выслушай меня, мне очень неприятно от мысли, что ты на меня обижаешься.
– Пошли, – я махнула рукой, понимая, что он не отвяжется. Да и я на самом деле была не против дать ему шанс реабилитироваться. Хотя я и не представляла, что он должен сказать, чтобы я простила его.
Пока я ставила чайник и выставляла на стол нехитрые бутерброды и печенье, он молча следил за мной и, видимо, собирался с мыслями. И, как только я села перед ним, подперев кулаком щеку, и показала, что внимательно его слушаю, сказал:
– Это все из-за моего брата. Он клептоман.
И я удивилась.
Действительно, такое простое объяснение. И, должно быть, очень болезненное для Тома. И совершенно не приходившее мне в голову.
– Понимаешь? – произнес он. – Хотя, наверно, нет, это сложно понять… А я не знаю, как объяснить…
– Попробуй, – ответила я, чувствуя, что вся злость уже куда-то испарилась.
– В общем, мы с Биллом с детства действительно были как один человек, только разделенный надвое, – заговорил Том. – Лет до семи у нас вообще не было ничего личного. Все общее: игрушки, увлечения, мысли… Когда мы пошли заниматься музыкой и рисованием, мы были уверены, что это наши общие желания. Но уже где-то через год стало понятно, что рисование – это не мое, а у Билла нет способностей к музыке. И если я с радостью отдал свои краски и карандаши в безраздельное пользование брата, то Билл долго плакал, когда наш учитель сказал, что ему нет смысла тратить свое и чужое время на бесполезных уроках. Потом как-то привыкли, и все снова стало нормально. Потом, когда нам было лет одиннадцать, мне пришло в голову, что надо научиться драться. Мы с Биллом были такими мелкими и тощими, что нас никто всерьез не воспринимал, а Билл еще любил нарядиться как-нибудь вычурно, и его периодически задирали старшие ребята. В общем, идея записаться на кун-фу пришла в голову мне, а Билл ее тут же поддержал, и родители нас с радостью туда отдали. Отец вообще сказал, что давно пора было, а то до этого у нас была идея заняться чем-то вроде актерского мастерства. Это была идея Билла, но отец заявил, что нечего забивать голову дурью. Поэтому Биллу пришлось довольствоваться ролями в школьных рождественских постановках, а меня это скоро вообще перестало привлекать. Кун-фу мне нравилось больше. Билл говорил, что ему тоже нравится. Через год-полтора стало понятно, что у меня и тут способностей больше, чем у него, но Билл упорно не прекращал занятия. Я видел, что энтузиазма у него немного, что он продолжает, просто чтобы быть не хуже меня. Вот…
Том тяжело вздохнул и пожевал губами, прежде чем перейти к главному:
– И тогда же стало известно, что кто-то чистит карманы в раздевалках. И в школе, и в секции, где мы занимались. Причем по мелочи: железные деньги, конфеты, брелки… Всякая такая ерунда, которая валяется в карманах курток обычно. Крупная сумма пропала один раз: парнишка по глупости оставил деньги в рюкзаке и не убрал его в шкафчик. После этого поговаривали о том, чтобы повесить камеры в раздевалке, но кражи на время прекратились, и все как-то сошло на нет. Никто не знал, кто это делает. У меня пару раз тоже какая-то мелочь из карманов пропадала. Билл говорил, что и у него тоже, и вообще он очень громко возмущался наглостью вора, который смеет у своих же друзей шарить по карманам. Такие обличительные тирады толкал! Мы тогда еще говорили, что после его слов вор должен пойти и утопиться от стыда в унитазе… – Том невесело хмыкнул. – Попался он по глупости. И хорошо, что со мной наедине. Мы втроем шли на тренировку: он, я и Гус. И Гус нас решил угостить жвачкой. Упаковка была не начатая, а у него руки были заняты, и он попросил меня открыть. Я открыл и немножко порвал ее, а Билл еще засмеялся, мол, у меня руки из задницы, раз я такую простую вещь нормально сделать не могу. После тренировки Гус полез в карман и жвачки там не обнаружил, но он посетовал на то, что наверно выронил где-то по рассеянности, хотя мы все трое помнили, как он убирал ее в карман. А вечером я пришел к Биллу, увидел, что он что-то жует, попросил поделиться, и он кинул в меня эту самую упаковку. Она была очень характерно разорвана… Мы с ним слишком хорошо друг друга знали, он понял, что я все понял, и что отпираться бессмысленно. Он долго плакал, каялся, клялся, что больше никогда-никогда этого делать не будет, и умолял никому не рассказывать. Я, естественно, ему поверил. И он действительно прекратил воровать. Года на полтора. А потом мы с классом ездили на автобусную экскурсию по разным городам, на остановках из автобуса стали пропадать какие-то мелочи. Я Билла сразу тогда прижал, но он так честно уверял меня, что не при чем, что я поверил. Только после третьей или четвертой кражи я обнаружил у него в кармане украденный брелок. И незаметно подбросил на пол под кресла… И после этого я стал следить за ним. А он, поняв это, стал меня провоцировать. Для него было совершенно нормально прихватить в магазине на кассе шоколадку или жвачку и забыть заплатить. А нередко еще он подбрасывал это мне в карманы. Когда я в первый раз обнаружил у себя такой «подарочек», я впервые в жизни серьезно избил его. Билл бы, конечно, не побежал жаловаться родителям, но мы устроили такой шум, что они пришли сами и, увидев младшенького с расквашенным носом и в слезах, спросили, в чем дело. А я не смог им сказать правду. И меня наказали. Лишили карманных денег, запретили заниматься кун-фу… Билл, правда, в ту же ночь приперся мириться, и я его простил. Но…
Том снова вздохнул. Я понимала, как тяжело ему должно быть все это говорить, и не перебивала. Ждала продолжения.
– Он всерьез попался, когда нам было семнадцать. Причем сразу по-крупному. Хотел спереть в магазине бутылку дорогого бухла, а она запищала на выходе. А я с друзьями ждал его на улице тогда… А потом – полиция, родители, учителя, психологи… Много разговоров, душеспасительных бесед, всего такого… Я тогда всем сказал, что это была моя идея. Что я спровоцировал его на спор, сможет ли он спереть эту бутылку. Типа, если не сможет, то как полный лох должен будет на следующий день прийти в школу в женских шмотках… Мы с ним часто прикалывались друг над другом, и порой довольно жестоко. И никто не усомнился в моих словах. Я только помню его благодарные глаза. И свое желание покончить с собой. Мне реально хотелось тогда наглотаться каких-нибудь таблеток, или с крыши спрыгнуть. Его-то убить я не мог. И заложить не мог. Ничего сделать не мог. И никто не мог понять, как мне было хреново. Кроме него. А он, как ни странно, понимал. И поддерживал меня. Так вот мы с ним и жили…
Он замолчал, закрыв руками лицо. Хотелось обнять его и пожалеть, как ребенка, но я осталась сидеть на месте.
– А как Билл сейчас? – спросила я. – Он не в тюрьме?
– Нет, что ты! – воскликнул Том так, будто я сказала совсем большую глупость. – Нет. У него хватило ума больше не попадаться. Хотя я, конечно, контролировал его жестко. Когда нам исполнилось восемнадцать, и стало понятно, что если он попадется еще раз, то скорей всего, сядет в тюрьму, я решил, что я возьму на себя его вину, если окажусь рядом. Скажу, что это я украл и просто подбросил ему в карманы или еще куда… Я ему об этом не говорил, но мне кажется, он как-то это понял. И контролировал себя. Ради меня. Я ходил к психологу, разговаривал… И он мне объяснил, что клептомания Билла – это скорее психическое расстройство. Ему очень не хватает внимания, не столько от близких, сколько от остальных людей, ему не давали самовыражаться, и он таким образом компенсирует это. Мстит обществу и получает нехилую порцию адреналина. Это для него как наркотик: сложно отказаться, тем более, что он не попадается, да и я его покрываю, и тем самым как бы поощряю. А не покрывать я не мог. В общем, как-то так жили… Я Биллу мозги полоскал, таскал на лечебные сеансы… Он вроде и понимал, что лечится надо, но все равно ничего с собой не мог поделать. А года полтора назад пришел и сказал, что решил уехать за океан. Начать там новую жизнь, так, как он хочет, не оглядываясь ни на кого. Искать гармонии с собой. Тогда, возможно, у него пропадет потребность воровать. Я согласился, что это хорошая идея. И сказал, что готов поехать с ним, хотя я на тот момент уже нашел хорошую работу в Гамбурге, но ради него я готов был бросить все. Но он ответил, что поедет один. Что он должен научиться жить без меня, быть не моей взбалмошной и непутевой половиной, а просто самим собой. Я мог только признать, что он прав. Если я поеду с ним, он так и не научится контролировать сам себя. Да и мне не интересно то, что ему интересно. Он там влился в мир моды, всякий дизайн, фэшн-индустрия… Я никогда в этом не разбирался. А здесь он не мог этим заниматься, отец не поощрял, считая это все женским делом, а мать ему не перечила, хотя у Билла интерес к моде от нее. В общем, он счастлив там. И клянется, что за весь год не стащил даже жвачки из супермаркета. Мне кажется, что он не врет.
– Надеюсь, что так, – сказала я.
– В общем, такая история, – подытожил Том. – Почти счастливая. Особенно для Билла. Хотя я тоже за этот год успокоился, перестал дергаться… А то мне временами казалось, что это я больной псих, и мне уже нужно лечение!
Я встала и, обойдя его сзади, обняла за плечи и прижалась щекой к виску.
– Бедный… Я бы точно рехнулась от такого…
– Понимаешь, – сказал он, накрывая мою руку своей, – когда ты достала тогда эту упаковку из сумки, у меня в голове как будто что-то переключилось, и…
– Понимаю, – кивнула я. – И даже удивляюсь, как ты не убил меня тогда!
– Ну, я не настолько псих, – усмехнулся он. – Спасибо, что выслушала и не прогнала. Я, наверно, должен был тебе это все еще тогда рассказать… Но…
– Не должен, – возразила я. – Мы были знакомы всего пару дней. А такие вещи и близким-то людям не сразу расскажешь.
– Все равно извини еще раз. Мне, наверно, как и Биллу, придется учиться жить одному, контролировать себя, чтоб не донимать всех подряд дурацкими подозрениями…
– Ты справишься, – убежденно сказала я. – Билл справился, и ты сможешь. А я буду тебе об этом напоминать. И постараюсь больше не провоцировать.
Том задумался, видимо, соображая, как правильно истолковать мои слова.
– А ты… – неуверенно начал он, – ты хочешь остаться со мной?
Я кивнула.
– Эльза… – он повернулся и посмотрел на меня.
– Только не благодари, – сказала я.
– Не буду, – ответил он и поцеловал мою руку.
~Конец~
зы: и опрос общественного мнения (хочется послушать дайри-пользователей, которые всегда отличались от чорного) по поводу фобии.
*но хочу предупредить, я и не ставила себе целью показать фобию в критическом состоянии, т.е. когда надо срочно-срочно бежать к психиатру, как сделали, наверно, треть авторов этого фикатона))) мне это было не интересно.*
ззы: ну и вообще любой конструктивной критике я буду рада. =)
Вопрос: есть ли фобия в фике?
| 1. да | 8 | (100%) | |
| 2. нет | 0 | (0%) | |
| Всего: | 8 | ||
@темы: мое творчессство, токияатель
-
-
07.12.2011 в 21:29-
-
07.12.2011 в 21:31-
-
07.12.2011 в 21:41Прочла с удовольствием) Так правдоподобно всё, что...))) Билла очень жалко
Эльза такая бесстрашная - столько раз довериться парню, у которого явно тараканы. Понравился чтоли))) Я б после истории с резинками не смогла с ним вообще наедине оставаться. Хотя я наверно сама с тараканами, категорично отношусь к спутникам жизни. Моя подруга как начнёт рассказывать, из-за чего помирилась с мужем в очередной раз, я только охаю что давно бы такого не то что бросила - уже прибила бы и сидела бы))))
-
-
07.12.2011 в 21:44-
-
07.12.2011 в 22:01-
-
07.12.2011 в 23:20redroze, спасибо))
Билла очень жалко
его-то чего жалеть? у него все в шоколаде... вроде бы))
мне Тома больше жалко... как и Эльзе))
-
-
07.12.2011 в 23:25-
-
07.12.2011 в 23:48-
-
08.12.2011 в 00:09даже не смотря на гет?))
Notti Blask, всякому гету - свое время! (как и слэшу).
когда я писала, мне очень хотелось гета.
-
-
08.12.2011 в 23:04да)) я довольно толерантно отношусь к хорошему гету)
Но считаю что слэш всетаки должен преобладать