It's madness! - Madness? What sort of madness?
Название: Now You See Me
Автор: SurikateG
Бета: Ozma.
Категория: джен
Размер: мини
Жанр: ангст и дарк
Рейтинг: PG-13
Ворнинг: смерть персонажа. и жанр как бы смотрим, да.
Саммари: Тор хочет выкинуть из сердца и из мыслей брата, сидящего в темнице и, кажется, начинающего сходить там с ума, но в трудный час все же идет к нему за помощью.
читать дальше
Капитан эйнхериев закончил доклад, и Тор уже собрался сказать, что отпускает его, но вместо этого вдруг спросил:
– Что делает Локи?
– Сидит.
– На одном месте, что ли? – не сдержал удивления Тор.
– Не совсем... – капитан, кажется, смутился.
Никто из стражи и прислуги толком не понимал, как относиться к бывшему принцу Локи, объявленному теперь государственным преступником номер один и заточенному навеки в подземелье. Точнее, не понимали, как к нему относятся члены его бывшей семьи, и что им стоит говорить, а чего нет, и в каком тоне.
– Он... – медленно подбирая слова, произнес капитан, – иногда создает иллюзию трона и сидит на нем, взирая на остальных пленников, как король...
– Спасибо за службу, ты свободен, – перебил его Тор и отвернулся.
Он пожалел, что задал свой вопрос. Он предпочел бы никогда не знать этого. Он вопреки всему верил, что суровое наказание заставит Локи одуматься, осознать свои ошибки, но, кажется, он пошел в своем безумии еще дальше. Еще одна капля в чашу его разочарования некогда любимым братом... Надо вычеркнуть его из сердца. И из памяти.
Но решить оказалось проще, чем сделать. Несколько ночей Тор промучился видениями, как Локи в своей камере изображает короля, а затем не выдержал и пришел к матери.
– Ты говорила, что хочешь передать моему... – когда ж он перестанет называть его братом? – передать Локи книги. Отбери, какие именно. Я прикажу страже, чтоб передали.
– Спасибо, сын, – Фригг нежно улыбнулась, и Тору стало легче. Даже вдвойне легче: и матери будет приятнее думать, что она заботится о приемном сыне. И ему самому не придется себя винить в сумасшествии Локи. А эти его иллюзии — первый признак сумасшествия, пусть хоть книги его как-то отвлекут и вернут к реальности...
Через несколько месяцев капитан опять делал дежурный доклад об обстановке во дворце. И Тор опять не удержался, спросил про Локи. Он уже знал, что мать воспользовалась его разрешением в полной мере и передает Локи книги чаще, чем он ожидал (хотя Локи всегда читал быстро), и не только книги. Один про это наверняка знал, но не запрещал, и Тор решил последовать его примеру. Все равно ничего опасного в этих милых бытовых мелочах не было. Если матери легче... Только вот как сам Локи на все это реагирует, он не знал. Не спускался к нему сам. И не обсуждал с родителями. Снова решил узнать у почти что постороннего человека. И снова поверг его в некоторое смущение.
– Читает постоянно? – спросил Тор.
– Да, – кивнул капитан. – Когда не вертится перед зеркалом.
– Перед зеркалом? – Тор удивился.
– Да, ваша мать...
– Я знаю, что она слишком потакает моему... приемному брату. Еще и зеркало ему достала... Что он там рассматривает?
– Примеряет разные наряды... в которых он явно видит себя королем. Плащи, мантии, мундиры, доспехи... И золотой шлем в разных вариантах.
– А трон? – зачем-то спросил не оправившийся от шока Тор.
– Иллюзия трона тоже регулярно появляется, – подтвердил капитан. – Он оттуда дает разные указания стражам и другим пленникам. И те смеются над ним.
– А он что?
– Обзывает ничтожествами, грозит страшными карами... И сулит великие блага тем, кто встанет в его армию.
– Никого еще не соблазнил этими речами? – с тревогой спросил Тор, помня, каким убедительным мог быть Локи, когда хотел.
– Стражи знают цену его словам, мой принц. И помнят о своей присяге. А другие заключенные, даже если захотят что-то, магические стены их удержат надежно.
– Меняйте-ка их местами, чтоб надолго возле Локи не задерживались...
– Хорошо, мой принц.
Кажется, Локи действительно сходит с ума.
И почему-то от этого у Тора опять стало паскудно на душе. Он ненавидел, когда жалели его самого. И ненавидел жалеть других. Враг, какой бы он ни был, не должен быть жалок. Он должен вызывать уважение, может, даже восхищение своей силой или хитростью. Победить такого соперника — достойнейшее деяние. Так учил его отец. Одолеть же того, кто вызывает лишь презрительные усмешки — и не победа вовсе, не то, о чем стоит хвалиться перед соратниками за кружкой доброго эля. Не то, о чем скальды будут слагать саги. Но то, что будет сниться в кошмарах, и что захочется поскорее забыть. И сознавать, что умный, хитрый Локи, всегда вызывавший восхищение у Тора своими неожиданными выходками, пусть даже Тор почти никогда ему в этом не признавался, что этот самый Локи после заключения стал таким же жалким сумасшедшим, было странно. И больно.
Тор сам распорядился прислать брату книг о старых битвах, единственных, которыми он сам зачитывался в юности. Пусть Локи вспомнит о тех временах, пусть Локи вспомнит о своей силе. Ведь когда-то они вместе мечтали быть великими воинами. Да, Локи не ас по крови, но ётуны ведь тоже не нежные фиалки, это племя еще более суровых и жестоких воинов. Почему же Локи так не похож ни на кого из них?
В следующий раз, когда Тор понял, что не может избавиться от назойливых мыслей о брате, он решил не спрашивать больше ни у кого. Раздобыв плащ и шлем эйнхерия, он сам отправился в темницу посмотреть на Локи. Хоть издалека.
И он увидел его.
Локи был в своей просторной камере, посреди которой возвышался золотой трон, чем-то похожий на трон Всеотца, и на спинке его сидели два ворона. Локи был одет в зеленый с золотом наряд, обтягивающий его исхудавшую фигуру, на плечах тяжелый золотой плащ, на голове шлем с длинными рогами, куда длиннее, чем были у него в действительности. Он сидел на троне, широко расставив колени, крепко сжимал в руке копье, и что-то вдохновенно вещал слушателям из камеры напротив.
Тор подошел поближе, оставаясь в тени, чтобы брат не заметил его лица, и прислушался. Локи вел речь о завоевании Мидгарда. О том, как бы он стер границы между государствами и заставил бы всех служить себе, оставив новых наместников, коих уже завербовал из слушателей.
Локи говорил таким страстным голосом, и глаза его так горели, что у Тора не осталось никаких сомнений: так может говорить только сумасшедший...
Он вспомнил свой последний разговор с Хаймдаллем. Тот сказал ему, что почтенный профессор Селвиг сошел с ума и находится сейчас в лечебнице для душевнобольных людей. Наверно, несчастный смертный порадовался бы, узнав, что тот, кто стал причиной его безумства, сам в похожем состоянии.
Тор бросил последний взгляд на того, кого всю жизнь называл братом, и ушел. Навсегда.
– Может, это и хорошо, – сказал ему Хаймдалль, когда Тор пришел к нему поделиться. Он не мог найти сил, чтобы обсудить увиденное ни с матерью, ни с отцом. Да и друзья не поняли бы его боли: они никогда не любили Локи и искренне радовались его заточению. А хотелось хоть кому-то высказать все. И отпустить. И мудрый Страж Миров его выслушал.
– Хорошо? – переспросил Тор.
– Представь, каково это: вечность провести в четырех стенах и каждый день сознавать, что никогда оттуда не выйдешь и не увидишь дневного света? Смертная казнь была бы милосерднее. А так, он считает себя королем, и вполне доволен. Все довольны.
– Наверно, ты прав.
И Тору после этого разговора стало легче.
Только не надолго.
Пробудился древний Эфир, завладел телом его возлюбленной, Тор принес ее в Асгард, чтобы помочь избавиться от угрозы, но только навлек ее на свой родной дом. И когда атаку врагов, явившихся за Эфиром уже совсем отбили, оказалось, что их предводитель пробрался в покои королевы и смертельно ранил ее.
Тор не успел. Самую малость. Молния из его молота ударила по убийце, когда он уже вытащил клинок из тела Фригг. И Тор не успел швырнуть молот, чтобы добить его.
Он только стоял на балконе, глядя в то место, где растворился в воздухе корабль темных эльфов. И никак не мог поверить, что это все правда. Что его мать мертва. И что он ее не защитил. Сейчас бы разрыдаться... Но он почему-то не мог сделать ничего...
Только к ночи его отпустило, после похорон, и тогда он начал думать. Прикидывать разные варианты. Как отомстить за мать. И как не дать умереть другим асам. И как навсегда избавить Девять Миров от угрозы темных эльфов и их проклятого Эфира. И к вечеру следующего дня, после разговора с отцом и Хаймдаллем, план созрел.
План простой и красивый, не лишенный изящности, которую наверняка оценил бы Локи, если бы был в своем уме. Которого, хотелось бы надеяться, у него хоть немного осталось, ибо без Локи им не обойтись.
Во время погрома Локи в своей камере изображал короля, подбадривающего свою армию на бой против Асгарда. Правда, на его выкрики никто не обращал внимания, даже сам Тор. Хоть он и сражался в темнице, и хотел, пользуясь случаем, сказать бывшему брату пару ласковых, но не успел. Слишком быстро развивались события, и на брата он взглянул лишь мельком. И вечером у него не хватило духу идти к нему самому, чтобы сообщить о смерти матери. Кольцо боли, сжавшее ребра и мешающее дышать, еще не отпустило, и мысль о том, что безумный брат отреагирует как-то... не так, приводила его в бешенство. Поэтому он поручил капитану эйнхериев отнести весть Локи. Что тот сделал и доложил, что пленник принял известие равнодушно. Даже книгу не отложил, которую читал в тот момент. После этого Тору захотелось убить Локи... но вместо этого он включил его в свой план.
И все же к его камере Тор подходил с опаской. Если он сейчас убедится, что Локи по-настоящему безумен, он не выпустит его, а значит, им с Джейн придется искать другой путь из Асгарда. И другого проводника.
Хорошо смертным, им есть, кому молиться, даже если они и сами придумали себе этих богов. А кому молиться тем, кто и есть фактически боги? Если есть какая-то еще более высшая сила, пусть она сделает так, чтобы в Локи осталась хоть капля разума, – подумал Тор.
Локи прохаживался по камере в своем королевском наряде, сверкая начищенными до блеска рогами на шлеме.
Тор даже не стал скрывать неудовольствия, оглядывая его.
– Кого я вижу! – надменно произнес Локи, кидая на него презрительный взгляд, и рассматривая себя в зеркало.
– Хватит иллюзий, Локи, – строго произнес Тор.
Локи на него внимательно посмотрел и тут же преобразился вместе с камерой. Теперь он был в своем простом черном легком камзоле, а вместо трона стояло обычное кресло и скромная кровать. Только зеркало осталось неизменным. Оно было настоящим, подарок матери.
– Пришел позлорадствовать? – приподнял бровь Локи, кривя губы в презрительной усмешке.
Кажется, не совсем безумен, решил Тор, по крайней мере, может выглядеть нормальным... Каким он и должен был быть, по его представлению, все время. Если б не одно но. Неужели Локи может быть так спокоен после известий о смерти матери? Тор все-таки знал его. И знал, что если к кому у него и оставались добрые чувства, то только к Фригг.
– Опять иллюзия? – хмуро спросил он.
Локи смерил его долгим взглядом, и тут же камера опять переменилась.
И Тору едва хватило выдержки, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.
Вот это уже похоже на его вспыльчивого брата. Разнести все, не оставить ни одной целой вещи, опалить стены огнем. И самому порезаться о посуду, разбитую от гнева и боли, которые некуда больше было выплеснуть.
Локи сидел у стены, босой, растрепанный, в рубашке, подпаленной огнем его бессильной ярости в некоторых местах, и висящей на нем как на пугале. Тор подошел поближе, чтобы рассмотреть. Локи действительно сильно отощал, бледное лицо осунулось, из-за чего длинный нос стал казаться еще длиннее, а глаза запали и совсем потухли. Нет, он не безумен, вдруг понял Тор. Но он на грани. И то, что он собирался ему предложить, должно было придать ему сил. Во всяком случае душевных. А там... Тор не был уверен, что сможет защитить сразу двоих: любимую смертную и ослабшего брата. Но с другой стороны, если Локи погибнет в бою, это для него будет даже лучше, чем продолжать гнить здесь. И достойнее. И Тор готов дать ему такой шанс. Потому что видеть Локи в столь жалком состоянии просто невыносимо.
Тем не менее, говорил он с ним строго. И вполне серьезно посулил, что убьет, если Локи задумает предательство. На что Локи только усмехнулся.
– Ты, могучий и сильный воин, запугиваешь меня, такого слабого...
Тор отвел глаза. Да, это было некрасиво... Но он не доверял Локи. Особенно, когда тот выйдет на свободу, и почувствует, как силы возвращаются.
– Поклянись мне, – сказал Тор. – Памятью матери.
– Клянусь, – серьезно сказал Локи, вставая на одно колено и прикладывая руку к груди. Он при этом покачнулся от слабости, но удержался. – Клянусь тебе, брат, я не попытаюсь сбежать, когда ты выведешь меня из подземелий. И я не стану врагом Асгарда. И я отомщу тем, кто виновен в смерти матери. Верь мне.
– Последний раз, – кивнул Тор, снимая магическую защиту с камеры.
– Дай руку, – попросил Локи, все еще сидевший на коленях.
– Ты хоть идти-то сможешь? – с тревогой спросил Тор. – Тебя должны были хорошо кормить, что ж ты так ослаб?
– Посиди без движения столько времени, забудешь, как ходить, – ответил Локи.
Тор недовольно вздохнул, но ступил в камеру и протянул брату руку. Тот обхватил его локоть пальцами и поднялся на ноги.
– Спасибо, брат, – Локи обнял его, машинально, как всю жизнь обнимал в таких ситуациях. И Тор даже успел удивиться и, кажется, улыбнуться, прежде чем почувствовал острую боль в шее, мгновенно разлившуюся по всему телу.
Ноги, вдруг ставшие непослушными, подогнулись, и уже не он держал брата. Локи крепко удерживал его на весу одной рукой. Сильной и уверенной. А во второй сжимал острый осколок зеркала, залитый кровью.
– Теперь ты меня видишь... – сказал Локи и разжал пальцы. И Тор упал, замечая, что камера опять изменилась, и из разбитых вещей в ней только зеркало. А Локи возвышается над ним, нисколько не изменившийся с тех пор, когда он последний раз видел его на свободе: сильный, решительный, опасный и ничуть не безумный.
– Лок-ки... – попытался позвать Тор, но тело все больше немело с каждым толчком вытекающей из раны крови, и даже зрение стало терять четкость.
– Я не нарушу свою клятву, – сказал Локи, распрямляя плечи. – Я отомщу за мать и тем, кто ее убил, и тем, кто не защитил. Я не встану против Асгарда, потому что я сам буду править Асгардом. И я не попытаюсь сбежать от тебя. Я просто отсюда уйду. Прощай, брат.
Локи вышел из камеры, восстановил магическую защиту и превратился в самого Тора.
И последним, что Тор увидел, была иллюзия, снова возникшая в камере прямо над ним: Локи в рогатом шлеме, сидящий на троне Асгарда.
отзывы всячески преведствуются )))
Автор: SurikateG
Бета: Ozma.
Категория: джен
Размер: мини
Жанр: ангст и дарк
Рейтинг: PG-13
Ворнинг: смерть персонажа. и жанр как бы смотрим, да.
Саммари: Тор хочет выкинуть из сердца и из мыслей брата, сидящего в темнице и, кажется, начинающего сходить там с ума, но в трудный час все же идет к нему за помощью.
читать дальше
Капитан эйнхериев закончил доклад, и Тор уже собрался сказать, что отпускает его, но вместо этого вдруг спросил:
– Что делает Локи?
– Сидит.
– На одном месте, что ли? – не сдержал удивления Тор.
– Не совсем... – капитан, кажется, смутился.
Никто из стражи и прислуги толком не понимал, как относиться к бывшему принцу Локи, объявленному теперь государственным преступником номер один и заточенному навеки в подземелье. Точнее, не понимали, как к нему относятся члены его бывшей семьи, и что им стоит говорить, а чего нет, и в каком тоне.
– Он... – медленно подбирая слова, произнес капитан, – иногда создает иллюзию трона и сидит на нем, взирая на остальных пленников, как король...
– Спасибо за службу, ты свободен, – перебил его Тор и отвернулся.
Он пожалел, что задал свой вопрос. Он предпочел бы никогда не знать этого. Он вопреки всему верил, что суровое наказание заставит Локи одуматься, осознать свои ошибки, но, кажется, он пошел в своем безумии еще дальше. Еще одна капля в чашу его разочарования некогда любимым братом... Надо вычеркнуть его из сердца. И из памяти.
Но решить оказалось проще, чем сделать. Несколько ночей Тор промучился видениями, как Локи в своей камере изображает короля, а затем не выдержал и пришел к матери.
– Ты говорила, что хочешь передать моему... – когда ж он перестанет называть его братом? – передать Локи книги. Отбери, какие именно. Я прикажу страже, чтоб передали.
– Спасибо, сын, – Фригг нежно улыбнулась, и Тору стало легче. Даже вдвойне легче: и матери будет приятнее думать, что она заботится о приемном сыне. И ему самому не придется себя винить в сумасшествии Локи. А эти его иллюзии — первый признак сумасшествия, пусть хоть книги его как-то отвлекут и вернут к реальности...
Через несколько месяцев капитан опять делал дежурный доклад об обстановке во дворце. И Тор опять не удержался, спросил про Локи. Он уже знал, что мать воспользовалась его разрешением в полной мере и передает Локи книги чаще, чем он ожидал (хотя Локи всегда читал быстро), и не только книги. Один про это наверняка знал, но не запрещал, и Тор решил последовать его примеру. Все равно ничего опасного в этих милых бытовых мелочах не было. Если матери легче... Только вот как сам Локи на все это реагирует, он не знал. Не спускался к нему сам. И не обсуждал с родителями. Снова решил узнать у почти что постороннего человека. И снова поверг его в некоторое смущение.
– Читает постоянно? – спросил Тор.
– Да, – кивнул капитан. – Когда не вертится перед зеркалом.
– Перед зеркалом? – Тор удивился.
– Да, ваша мать...
– Я знаю, что она слишком потакает моему... приемному брату. Еще и зеркало ему достала... Что он там рассматривает?
– Примеряет разные наряды... в которых он явно видит себя королем. Плащи, мантии, мундиры, доспехи... И золотой шлем в разных вариантах.
– А трон? – зачем-то спросил не оправившийся от шока Тор.
– Иллюзия трона тоже регулярно появляется, – подтвердил капитан. – Он оттуда дает разные указания стражам и другим пленникам. И те смеются над ним.
– А он что?
– Обзывает ничтожествами, грозит страшными карами... И сулит великие блага тем, кто встанет в его армию.
– Никого еще не соблазнил этими речами? – с тревогой спросил Тор, помня, каким убедительным мог быть Локи, когда хотел.
– Стражи знают цену его словам, мой принц. И помнят о своей присяге. А другие заключенные, даже если захотят что-то, магические стены их удержат надежно.
– Меняйте-ка их местами, чтоб надолго возле Локи не задерживались...
– Хорошо, мой принц.
Кажется, Локи действительно сходит с ума.
И почему-то от этого у Тора опять стало паскудно на душе. Он ненавидел, когда жалели его самого. И ненавидел жалеть других. Враг, какой бы он ни был, не должен быть жалок. Он должен вызывать уважение, может, даже восхищение своей силой или хитростью. Победить такого соперника — достойнейшее деяние. Так учил его отец. Одолеть же того, кто вызывает лишь презрительные усмешки — и не победа вовсе, не то, о чем стоит хвалиться перед соратниками за кружкой доброго эля. Не то, о чем скальды будут слагать саги. Но то, что будет сниться в кошмарах, и что захочется поскорее забыть. И сознавать, что умный, хитрый Локи, всегда вызывавший восхищение у Тора своими неожиданными выходками, пусть даже Тор почти никогда ему в этом не признавался, что этот самый Локи после заключения стал таким же жалким сумасшедшим, было странно. И больно.
Тор сам распорядился прислать брату книг о старых битвах, единственных, которыми он сам зачитывался в юности. Пусть Локи вспомнит о тех временах, пусть Локи вспомнит о своей силе. Ведь когда-то они вместе мечтали быть великими воинами. Да, Локи не ас по крови, но ётуны ведь тоже не нежные фиалки, это племя еще более суровых и жестоких воинов. Почему же Локи так не похож ни на кого из них?
В следующий раз, когда Тор понял, что не может избавиться от назойливых мыслей о брате, он решил не спрашивать больше ни у кого. Раздобыв плащ и шлем эйнхерия, он сам отправился в темницу посмотреть на Локи. Хоть издалека.
И он увидел его.
Локи был в своей просторной камере, посреди которой возвышался золотой трон, чем-то похожий на трон Всеотца, и на спинке его сидели два ворона. Локи был одет в зеленый с золотом наряд, обтягивающий его исхудавшую фигуру, на плечах тяжелый золотой плащ, на голове шлем с длинными рогами, куда длиннее, чем были у него в действительности. Он сидел на троне, широко расставив колени, крепко сжимал в руке копье, и что-то вдохновенно вещал слушателям из камеры напротив.
Тор подошел поближе, оставаясь в тени, чтобы брат не заметил его лица, и прислушался. Локи вел речь о завоевании Мидгарда. О том, как бы он стер границы между государствами и заставил бы всех служить себе, оставив новых наместников, коих уже завербовал из слушателей.
Локи говорил таким страстным голосом, и глаза его так горели, что у Тора не осталось никаких сомнений: так может говорить только сумасшедший...
Он вспомнил свой последний разговор с Хаймдаллем. Тот сказал ему, что почтенный профессор Селвиг сошел с ума и находится сейчас в лечебнице для душевнобольных людей. Наверно, несчастный смертный порадовался бы, узнав, что тот, кто стал причиной его безумства, сам в похожем состоянии.
Тор бросил последний взгляд на того, кого всю жизнь называл братом, и ушел. Навсегда.
– Может, это и хорошо, – сказал ему Хаймдалль, когда Тор пришел к нему поделиться. Он не мог найти сил, чтобы обсудить увиденное ни с матерью, ни с отцом. Да и друзья не поняли бы его боли: они никогда не любили Локи и искренне радовались его заточению. А хотелось хоть кому-то высказать все. И отпустить. И мудрый Страж Миров его выслушал.
– Хорошо? – переспросил Тор.
– Представь, каково это: вечность провести в четырех стенах и каждый день сознавать, что никогда оттуда не выйдешь и не увидишь дневного света? Смертная казнь была бы милосерднее. А так, он считает себя королем, и вполне доволен. Все довольны.
– Наверно, ты прав.
И Тору после этого разговора стало легче.
Только не надолго.
Пробудился древний Эфир, завладел телом его возлюбленной, Тор принес ее в Асгард, чтобы помочь избавиться от угрозы, но только навлек ее на свой родной дом. И когда атаку врагов, явившихся за Эфиром уже совсем отбили, оказалось, что их предводитель пробрался в покои королевы и смертельно ранил ее.
Тор не успел. Самую малость. Молния из его молота ударила по убийце, когда он уже вытащил клинок из тела Фригг. И Тор не успел швырнуть молот, чтобы добить его.
Он только стоял на балконе, глядя в то место, где растворился в воздухе корабль темных эльфов. И никак не мог поверить, что это все правда. Что его мать мертва. И что он ее не защитил. Сейчас бы разрыдаться... Но он почему-то не мог сделать ничего...
Только к ночи его отпустило, после похорон, и тогда он начал думать. Прикидывать разные варианты. Как отомстить за мать. И как не дать умереть другим асам. И как навсегда избавить Девять Миров от угрозы темных эльфов и их проклятого Эфира. И к вечеру следующего дня, после разговора с отцом и Хаймдаллем, план созрел.
План простой и красивый, не лишенный изящности, которую наверняка оценил бы Локи, если бы был в своем уме. Которого, хотелось бы надеяться, у него хоть немного осталось, ибо без Локи им не обойтись.
Во время погрома Локи в своей камере изображал короля, подбадривающего свою армию на бой против Асгарда. Правда, на его выкрики никто не обращал внимания, даже сам Тор. Хоть он и сражался в темнице, и хотел, пользуясь случаем, сказать бывшему брату пару ласковых, но не успел. Слишком быстро развивались события, и на брата он взглянул лишь мельком. И вечером у него не хватило духу идти к нему самому, чтобы сообщить о смерти матери. Кольцо боли, сжавшее ребра и мешающее дышать, еще не отпустило, и мысль о том, что безумный брат отреагирует как-то... не так, приводила его в бешенство. Поэтому он поручил капитану эйнхериев отнести весть Локи. Что тот сделал и доложил, что пленник принял известие равнодушно. Даже книгу не отложил, которую читал в тот момент. После этого Тору захотелось убить Локи... но вместо этого он включил его в свой план.
И все же к его камере Тор подходил с опаской. Если он сейчас убедится, что Локи по-настоящему безумен, он не выпустит его, а значит, им с Джейн придется искать другой путь из Асгарда. И другого проводника.
Хорошо смертным, им есть, кому молиться, даже если они и сами придумали себе этих богов. А кому молиться тем, кто и есть фактически боги? Если есть какая-то еще более высшая сила, пусть она сделает так, чтобы в Локи осталась хоть капля разума, – подумал Тор.
Локи прохаживался по камере в своем королевском наряде, сверкая начищенными до блеска рогами на шлеме.
Тор даже не стал скрывать неудовольствия, оглядывая его.
– Кого я вижу! – надменно произнес Локи, кидая на него презрительный взгляд, и рассматривая себя в зеркало.
– Хватит иллюзий, Локи, – строго произнес Тор.
Локи на него внимательно посмотрел и тут же преобразился вместе с камерой. Теперь он был в своем простом черном легком камзоле, а вместо трона стояло обычное кресло и скромная кровать. Только зеркало осталось неизменным. Оно было настоящим, подарок матери.
– Пришел позлорадствовать? – приподнял бровь Локи, кривя губы в презрительной усмешке.
Кажется, не совсем безумен, решил Тор, по крайней мере, может выглядеть нормальным... Каким он и должен был быть, по его представлению, все время. Если б не одно но. Неужели Локи может быть так спокоен после известий о смерти матери? Тор все-таки знал его. И знал, что если к кому у него и оставались добрые чувства, то только к Фригг.
– Опять иллюзия? – хмуро спросил он.
Локи смерил его долгим взглядом, и тут же камера опять переменилась.
И Тору едва хватило выдержки, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.
Вот это уже похоже на его вспыльчивого брата. Разнести все, не оставить ни одной целой вещи, опалить стены огнем. И самому порезаться о посуду, разбитую от гнева и боли, которые некуда больше было выплеснуть.
Локи сидел у стены, босой, растрепанный, в рубашке, подпаленной огнем его бессильной ярости в некоторых местах, и висящей на нем как на пугале. Тор подошел поближе, чтобы рассмотреть. Локи действительно сильно отощал, бледное лицо осунулось, из-за чего длинный нос стал казаться еще длиннее, а глаза запали и совсем потухли. Нет, он не безумен, вдруг понял Тор. Но он на грани. И то, что он собирался ему предложить, должно было придать ему сил. Во всяком случае душевных. А там... Тор не был уверен, что сможет защитить сразу двоих: любимую смертную и ослабшего брата. Но с другой стороны, если Локи погибнет в бою, это для него будет даже лучше, чем продолжать гнить здесь. И достойнее. И Тор готов дать ему такой шанс. Потому что видеть Локи в столь жалком состоянии просто невыносимо.
Тем не менее, говорил он с ним строго. И вполне серьезно посулил, что убьет, если Локи задумает предательство. На что Локи только усмехнулся.
– Ты, могучий и сильный воин, запугиваешь меня, такого слабого...
Тор отвел глаза. Да, это было некрасиво... Но он не доверял Локи. Особенно, когда тот выйдет на свободу, и почувствует, как силы возвращаются.
– Поклянись мне, – сказал Тор. – Памятью матери.
– Клянусь, – серьезно сказал Локи, вставая на одно колено и прикладывая руку к груди. Он при этом покачнулся от слабости, но удержался. – Клянусь тебе, брат, я не попытаюсь сбежать, когда ты выведешь меня из подземелий. И я не стану врагом Асгарда. И я отомщу тем, кто виновен в смерти матери. Верь мне.
– Последний раз, – кивнул Тор, снимая магическую защиту с камеры.
– Дай руку, – попросил Локи, все еще сидевший на коленях.
– Ты хоть идти-то сможешь? – с тревогой спросил Тор. – Тебя должны были хорошо кормить, что ж ты так ослаб?
– Посиди без движения столько времени, забудешь, как ходить, – ответил Локи.
Тор недовольно вздохнул, но ступил в камеру и протянул брату руку. Тот обхватил его локоть пальцами и поднялся на ноги.
– Спасибо, брат, – Локи обнял его, машинально, как всю жизнь обнимал в таких ситуациях. И Тор даже успел удивиться и, кажется, улыбнуться, прежде чем почувствовал острую боль в шее, мгновенно разлившуюся по всему телу.
Ноги, вдруг ставшие непослушными, подогнулись, и уже не он держал брата. Локи крепко удерживал его на весу одной рукой. Сильной и уверенной. А во второй сжимал острый осколок зеркала, залитый кровью.
– Теперь ты меня видишь... – сказал Локи и разжал пальцы. И Тор упал, замечая, что камера опять изменилась, и из разбитых вещей в ней только зеркало. А Локи возвышается над ним, нисколько не изменившийся с тех пор, когда он последний раз видел его на свободе: сильный, решительный, опасный и ничуть не безумный.
– Лок-ки... – попытался позвать Тор, но тело все больше немело с каждым толчком вытекающей из раны крови, и даже зрение стало терять четкость.
– Я не нарушу свою клятву, – сказал Локи, распрямляя плечи. – Я отомщу за мать и тем, кто ее убил, и тем, кто не защитил. Я не встану против Асгарда, потому что я сам буду править Асгардом. И я не попытаюсь сбежать от тебя. Я просто отсюда уйду. Прощай, брат.
Локи вышел из камеры, восстановил магическую защиту и превратился в самого Тора.
И последним, что Тор увидел, была иллюзия, снова возникшая в камере прямо над ним: Локи в рогатом шлеме, сидящий на троне Асгарда.
отзывы всячески преведствуются )))
-
-
13.11.2013 в 00:40-
-
13.11.2013 в 00:56-
-
13.11.2013 в 00:58-
-
13.11.2013 в 01:01-
-
13.11.2013 в 01:06и когда я спросила свое подсознание, как мы будем заканчивать этот фик, оно мне тут же нарисовало финальную картинку. я сначала возмутилась, а потом подумала: а почему бы и нет?.. на один-то фик?))
-
-
13.11.2013 в 04:34-
-
13.11.2013 в 12:14если честно, то в мое восприятие тоже не вписывается.
только в качестве эксперимента - "а что если бы...."
-
-
13.11.2013 в 13:02-
-
13.11.2013 в 13:25насколько Тор на самом деле далек от брата
это, видимо, мое настолько глубокое убеждение, что проскальзывает в каждом фике. хотя тут я вовсе не эту идею хотела показать...
*а ту, которую хотела, запрятала так глубоко, что никто и не заметит))))*